Виссарион Белинский, 11 июня.

«Неистовый Виссарион» — oн являлся непререкаемым авторитетом в области литературной критики, его концепция развития литературного процесса считалась общепризнанной, с его мнением мы сверяли наши собственные оценки.

11 июня 1811 года родился Виссарион Григорьевич Белинский.

Это имя известно всем, кто изучал в школе русскую классическую литературу. И не только им. До недавнего времени было практически невозможно написать сочинение о романе «Евгений Онегин», или о «Герое нашего времени», или о прозе Гоголя, чтобы избежать цитирования фраз из критических статей Белинского. Он являлся непререкаемым авторитетом в области литературной критики, его концепция развития литературного процесса считалась общепризнанной, с его мнением мы сверяли наши собственные оценки. «Неистовый Виссарион», гениальный проницательный критик, один из родоначальников «русского социализма», жесткий и беспощадный полемист — примерно такой образ

Белинского запечатлелся в сознании многих из нас. А.И.Герцен считал, что именно язвительные нападки Белинского на показное народолюбие сторонников российской самобытности (Аксаковых, Киреевских, Хомякова и др.) послужили поводом для раскола критически мыслящей интеллигенции России на «западников» и «славянофилов». В.И.Ленин ценил его как идеолога революционной демократии, провозвестника разночинского этапа освободительного движения. Мы знаем Белинского как общественного деятеля и публициста. Но что мы помним о нём как о человеке?

Виссарион Белинский родился 30 мая (11 июня по новому стилю) 1811 г. Его отцом был военный врач, выходец из духовного сословия. Окончив народное училище в Чембаре (Пензенская губ.) в 1824 г., Виссарион поступил в губернскую гимназию, но не окончил ее курса. В 1829-1832 гг. он учился на словесном отделении философского факультета Московского университета. Здесь он увлекся литературой и театром, вокруг него сложился студенческий кружок «Литературное общество 11-го нумера», названного так по комнате университетского пансиона, где проживал Белинский. У начальства студент Белинский был на плохом счету: мало того, что по болезни он был вынужден часто пропускать занятия, а страсть к сочинительству также отвлекала от учебы; он был к тому же и заводилой студенческих протестов. В 1832 г. недобросовестный студент написал пьесу, которую цензурный комитет запретил к постановке. Терпение университетского начальства лопнуло: Белинского исключают «по ограниченности способностей» (это явная ложь) и «по слабому здоровью» (это чистая правда).

Белинский, наверное, никогда не жил в достатке. Призрак крайней бедности всегда — всю жизнь — преследовал его. Заработок от переводов и репетиторства был невелик. В марте 1833 г. его приглашают сотрудничать в изданиях Н.И.Надеждина — газете «Молва» и журнале «Телескоп». Это и определило дальнейшую судьбу Белинского. Как журналист и литературный критик он быстро стал непревзойденным. И то, что к мнению молодого человека, которому еще не исполнилось и 25 лет, прислушивалось все образованное общество, — доказательство его таланта. Но в октябре 1836 г. власти закрывают журнал Надеждина. Белинский снова на грани нищеты. Лишь помощь друзей помогла ему пережить неблагоприятный период жизни, пока в 1838 г. он не устроился в журнал «Московский наблюдатель».

В 1839 г. он получил предложение А.А.Краевского возглавить отдел критики в петербургских «Отечественных записках». С этого времени он — признанный властитель дум молодежи. Выхода каждого номера «Отечественных записок» с очередной статьей Белинского ожидали за неделю, а номера зачитывали до дыр.

С 1833 г. Белинский вошел в кружок Н.В.Станкевича, затем был постоянно приглашаем на литературные вечера. Но обстановка светских салонов угнетала его. Он плохо чувствовал себя в обществе далеких по духу и интересам людей, стремился незаметно улизнуть с пышных, но скучных раутов. Иногда друзьям всё же удавалось вытащить Белинского в свет. Тогда он либо совершенно терялся, попав в чуждое окружение, пытался забиться в угол, либо, услышав речи, с которыми не мог согласиться, сразу же вскипал и отвечал язвительнейшими, но безукоризненными по доказательности отповедями. Вообще же, в быту он был человеком крайне, даже болезненно стеснительным, застенчивым, а как очень впечатлительная натура — сильно переживающим за малейшую свою неловкость. Особенно плохо переносил Белинский общество, в котором не мог разрядить свое нервное напряжение в полемическом задоре. Однажды в гостях он, неудачно встав из-за стола, опрокинул на белые форменные штаны Василия Жуковского бутылку бордо. Прибежав в панике домой, не мог несколько дней прийти в себя от потрясения. Рассказ Герцена об этом событии мало вяжется с хрестоматийным образом «неистового Виссариона».

Он был подчас не чужд крайних взглядов, в пылу спора мог превозносить гильотину и оправдывать благом миллионов тысячи жертв террора. Но, вопреки расхожему мнению, не желал для России революционных потрясений, а лишь предупреждал об их неизбежности, если власти не начнут проводить трезвую политику реформ (программу которых на десятилетия вперед он изложил в знаменитом «Письме к Гоголю» (1847 г.), неожиданно ставшем его лебединой песней). А будучи сторонником гражданственной, идейно окрашенной, тенденциозной литературы, Белинский, тем не менее, делал исключение для молодого Аполлона Майкова, прекрасно понимая, что настоящий талант нельзя подвести под какой-либо общественный стандарт. Провозгласив в 1835 г. окончание пушкинского (поэтического, романтического) периода развития литературы в России и наступление периода гоголевского, он предсказал торжество русской повествовательной прозы и обосновал для читающей публики красоту повседневности и значимость «реального метода» творчества.

http://www.ruscenter.ru/