Татьяна Виноградова.

Татьяна поэт, филолог, художник-график.
В 1990 окончила факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1997 – аспирантуру филологического факультета МГУ, где защитила первую в стране кандидатскую диссертацию, посвященную русской рок-поэзии 1970-1990-х гг.
«Я родилась в Москве. Сейчас живу в совершенно чужом одноимённом городе. Ненавижу зиму, потому что гололёд, и нельзя смотреть на небо. (Впрочем, неба здесь просто нет. И даже планетарий не работает.) Очень люблю кошек. Еще люблю Стивена Кинга и церковь Покрова на Нерли. Пишу мало, в основном, верлибры, но не потому, что не умею в рифму. Просто –– пишу так, как считаю нужным, и всё.»

Автор поэтических книг «Лотосы Золото Сон» (М., 1996), «Богданово. Осенняя сюита» (М., 2003), «Каменное дерево» (М., 2003), «Уходим в миф» (М.-СПб., 2005). Стихи публиковались в журналах «Арион», «Дети Ра», «Футурум Арт», сборниках «Вчера, сегодня, завтра русского верлибра», «Il Cammino di Santiago. La giovane poesia d’ Europa nel 1997», «Время «Ч». Стихи о Чечне и не только» и др. С 1997 — участница ежегодного фестиваля русского верлибра, Лауреат конкурса «Tivoli Europe Giovani» (Рим, 1997). Член Союза писателей России, Союза литераторов РФ, Творческого Союза художников России. Участница литературной группы «Другое полушарие» (экс-«СССР!»).
» Склонна к созерцательности и (в дождь) –– к солипсизму.

 Заветные желания на сегодня: 1) раздобыть качественную репродукцию «Империи света» Магритта; 2) чтобы не было войны.»

Помогает ли творчество жить?
Кому именно помогает? Самому поэту –– возможно. Давно уже общим местом стало понимание творчества как психотерапии. Термин есть –– “art therapy”. Залить комплексы в комп –– и… Вот только читателей жалко. Надо, чтобы творчество помогало строить и жить не только творцам. Мне как читателю очень помогает Бродский. И Джим Моррисон. Даже Некрасов иногда помогает, Николай Алексеевич. И вся мировая литература. Я, честно говоря, не мыслю себя в таких категориях: «творчество», «поэтесса» (последнее слово произносится с придыханием и подчёркнутым безударным «О»)…

Пишете ли Вы стихотворения на иностранном языке или предпочитаете родной?
 Предпочитаю. Я ж не Набоков. И живу я в Москве. Даже у Бродского английские стихи несколько отличаются от русских… не в ту сторону. Крайне редко перевожу с русского на английский отдельные свои стишки или полюбившиеся стихи знакомых современников. Но это скорее эксперимент. Однажды, в музее кораблей викингов в Осло, написала стих сразу и по-русски и по-английски. Про драккар из Осеберга.

Посещаете ли Вы литературные вечера, читаете ли стихотворения другим или Вы пишете исключительно для себя?
Пишу для себя. Когда напишу, читаю (чаще –– шлю по электронной почте) другим. Т.е. дружественным поэтам и поэтическим друзьям. Когда у меня бывают творческие вечера, я их посещаю. Иногда загружаюсь на какую-нибудь литтусовку, слушаю, смотрю, удивляюсь. С удовольствием бы сходила на вечер Елены Шварц, но она Москву редко навещает.

Помните ли Вы как написали свое первое произведение?
 Первым моим произведением была книжечка с моими патриотическими стихами и рисунками на тему «Флаги, флаги, флаги, / Алая заря! / Потому что празднуем / Праздник Октября!», изданная мною и бабушкой в одном рукописном экземпляре когда мне было 5 лет. Тогда, в лохматом 1970-м, всё прогрессивное человечество отмечало 100-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина, и вся эта пропаганда очень запала в мои детские мОзги. Но потом я увидела Дедушку Ленина вблизи –– на юбилейном рубле –– и очень меня удивило и даже обидело, что Ленин оказался таким некрасивым. И я как-то перестала доверять пропаганде.
Итак, ещё до школы я рифмовала довольно активно, в школе тоже было нечто, но первое серьезное написала лишь в 15 лет, после того, как совершенно случайно (и навсегда) меня шандарахнуло блоковской «Ночной фиалкой». Написала я своё первое стихотворение… наверное, о природе. И обо всём остальном. Бродила в стылых октябрьских сумерках вокруг своей бесприютной, открытой всем ветрам шестнадцатиэтажки и писала его, писала… До того стихи меня как-то не очень трогали. Конечно, «И скучно и грустно…» –– это да; конечно, «Руслан и Людмила», с этим призрачным, теневым-тенистым и опасно-ласковым садом Черномора, еще сонеты шекспировские… в переводе Маршака. Но… не трогали они меня вот так –– до жути, до самого нутра. А Блок –– смог. Да, чуть не забыла: ДО всего этого, в совсем раннем детстве, был еще жутковато-загадочный «Ворон», которого мне мама как-то раз взялась рассказывать на ночь, причем и по-английски, и по-русски. Правда, до конца, слава Богу, она его тогда не дорассказала…

Есть ли у вас литературный кумир? ( Вы пытались писать в стиле какого-то поэта?)
 Литкумир? Странно как-то звучит. Ведь, скажем, Бродский –– это не рок-звезда, чтоб творить из него кумира. И Рильке с Басё –– тоже. На меня очень повлияли все трое, а еще –– разумеется, Мандельштам, Цветаева, Арсений Тарковский, Лорка, Безумный Эдгар, Экклезиаст, французские символисты и американские битники… Короче, нормальный джентльменский набор. Вообще-то, большинство повлиявших перечислено в моих «ПрОклятых поэтах» (см. последний номер журнала «Футурум-Арт»). Теперь ко второй части. Не то что не пыталась «писать в стиле какого-то поэта», а даже если (ненамеренно!) такое и случалось, старалась выжигать в себе калёным железом всякое подражательство. «Лучше –– под себя», –– так, кажется, говаривал Владимир Семёнович Высоцкий. Другое дело, что, когда читаешь кого-то великого, невольно как-то «заражаешься», попадаешь в поле притяжения и вот тогда очень важно не «писать в стиле», а быстренько начинать выдавать своё, на этой несущей, приподнимающей тебя волне.

* * *
Сумерки. Осень.
Над головою — печальное небо.
Воздух чуть слышно звенит
ожиданьем чего-то.
Тихо.
Только сухая трава
звоном тревожным торопит
синие сумерки.
О неизвестном, но неизбежном
тоскует она,
ждет — и не ждет,
чтоб упал на нее
первый снег.19802002

* * *
Twilight and Autumn.
And sorrowful sky spreads so wide.
Air is ringing so faintly
in tremor of waiting.
Silent and still is the earth.
Only the blades of dry grass
ring the alarm
hurrying blue twilight to come.
The dry grass is yearning
for unknown, unborn
but inevitable,
willing and fearing and waiting
the first snow to fall.

Беседовала Наталия Бурцева.