Людмила Улицкая «Зеленый шатер». Эксмо, 2011

На всех неравнодушных к еще совсем свежей истории России 1953-1980х, а главное, к чудом вытянувшей себя самоё за волосы, как барон Мюнхгаузен, из непроглядного болота русской культуре, новая книга Людмилы Улицкой действует как заводской станок при несоблюдении техники безопасности: цепляет, втягивает, закручивает, вытряхивает дочиста и под конец расплющивает. В этом случае равнодушие – и есть та спасительная мера безопасности, которую многие наши сограждане освоили и успешно применяют.

Вроде бы, «Зеленый шатер» о том же, о чем многие писали до Улицкой – о диссидентах, хрущевской «оттепели» и ее последствиях, пресловутом «пятом пункте», способах выживания, о тех, кто эмигрировал и тех, кто остался. Калейдоскоп судеб начинается со смерти Сталина и заканчивается смертью Бродского – как знаков начала и конца «прекрасной эпохи». Но густота переплетений исторических реалий и судеб вымышленных (хотя потенциально тоже вполне реальных) персонажей превращает роман в энциклопедию эпохи, в которой отсутствие четкой хронологии служит художественным методом. Хор голосов, то умолкающих, то вновь вступающих, сливается в единое, непрерывное течение, когда одна инструментальная тема подхватывается другой, третьей, и так до полного ощущения полифонического звучания жизни. Повествование Улицкой – это бурная река, воды которой, спотыкаясь о бесчисленные пороги, текут то вперед, то вспять, закручивая все, что в них попадает, в разбросанные по тексту сюжетные воронки. Самое удивительное в этом – как Улицкой удается выдерживать столь многоголосую полифонию на неизменно высоком эмоциональном градусе. Персонажей десятки, а за каждого переживаешь, будто он единственный.

Диссидентское движение Улицкая сравнивает с биологическим феноменом – неотенией, когда насекомое начинает размножаться и завершает свой жизненный цикл, не достигнув стадии развития взрослой особи, то есть имаго. Таково болезненное состояние культуры, которой внешняя среда не дает развиться, и которая пытается пустить корни путем случайных впрыскиваний и возгораний, что неминуемо приводит к гибели вовлеченных в ее создание индивидов. Интересно, что Улицкая не старается избежать обозначения авторской позиции, напротив, она сознательно работает на формирование «правильного» восприятия эпохи – то ли с установкой на массового читателя, не приученного к самостоятельному анализу, то ли из-за глубокого личного сопереживания своим героям. Чувство, что Улицкая пишет и про себя, и про близких ей людей, присутствует постоянно.

«Зеленый шатер» можно читать как психологический роман на исторической основе, а можно и как беллетризованный  учебник истории, литературы, культурологии. Улицкая не забывает никого:  в романе есть поэты, музыканты, барды, художники и даже немного театра. Отдельное удовольствие при чтении романа – узнавать неназываемые образы известных политических и культурных деятелей, тут и там вплетенные в повествование.  Впрочем, хватает в романе и поименованных лиц – Пастернак,  Солженицын, Сахаров, Бродский, Галич – видимо, призванных служить опознавательными знаками реальной эпохи и подчеркивать достоверность, почти  документальность описываемых  событий.

После «Даниэля Штайна», новый роман Улицкой –  это уже вторая монументальная работа писательницы, в которой она выполняет трудную и, что говорить, спорную  роль  просветителя и идейного наставника. Но, надо признать, Улицкая не опускается до написания памфлетов, ее произведения – это всегда настоящая литература, причем в традициях лучшей русской словесности.

Ольга Шматко