Анатолий Брусникин. Герой иного времени. АСТ, 2010

При упоминании этого исторического романа без предыстории никак не обойтись. И касается она имени автора на обложке. Кто вы, Анатолий Брусникин? Так незатейливо можно озаглавить экскурс в прошлое интересующего нас писателя.

В ноябре 2007 года издательство АСТ выпустило в свет историко-приключенческий роман «Девятный Спас» Анатолия Брусникина. И не просто так: напечатали — и стали ждать у моря погоды. Нет! Всю Москву залепили рекламой: «Акунин расстроен. Дашкова очарована. Лукьяненко поражен. Минаев восхищен». Вскоре пошла отдача: объёмы продаж впечатляли, СМИ вибрировали, писательница Елена Чудинова обвинила АСТ в плагиате, все вместе кричали «Автора!». Автор безмолвствовал и на людях отсутствовал. Догадки из области «ху из ху» не заставили себя долго ждать. Главным подозреваемым был выбран Акунин. Стиль – похож, на фото – вылитый Чхартишвили в молодости, «А. Брусникин» — анаграмма имени Борис Акунин. Не хватает «о»? Ничего, на титуле второго романа инициалы автора дошли до кондиции — А. О. К тому же в «Герое иного времени» упоминался генерал Бакунин (!), а главному действующему лицу фатально не везло в азартные игры (этакий анти-Фандорин). В результате сих изысканий Акунина довели до открытого ёрничества: «Я — Б. А., он — А. Б., следовательно, он — это я… Ну, хорошо, я это, я! Александр Блок и Агния Барто — тоже я!»

Впрочем, имеются и другие версии: Акунин сочинил роман в соавторстве с неизвестным; работают «литературные негры» под издательским брендом-псевдонимом; те же «негры», но под творческим руководством совладельца и главного менеджера АСТ Якова Хелемского; это кремлёвский проект по продвижению историко-патриотических ценностей; это Александр Бушков со своими «А и Б»; это облагороженный сетевой автор; это Владислав Сурков; нет, наоборот, Михаил Ходорковский; это вообще Константин Эрнст (!); одним словом, можно самому сыграть в «добавлялку»…

И, наконец, можно забыть про маски, взять и поверить – живёт такой Анатолий Брусникин, вроде бы в Подмосковье, вроде бы историк, вроде бы музейный работник, вроде бы «фамилия звучит немножко не так». Издательство его подняло, денег в него вложило, в контрактные обязательства заковало. Понятно – бизнес, правила игры, доходная интрига…

На том наш беглый дайджест и свернём. Хотите знать всё и поподробнее – поройтесь в интернете. А мы перейдём непосредственно к роману.

«Герой иного времени», оправдывая своё название, действительно затевает увлекательный пинг-понг с классикой. Прежде всего, с лермонтовским — созвучным — произведением. Но на той стороне стола — и Пушкин, и Достоевский, и Толстой, и Купер… Кто-то добавил в этот ряд даже «Белое солнце пустыни».

Интригу приключенческого романа мы, естественно, обнародовать не станем. Но будут, как не быть — там, за крутыми поворотами, — и отвага, и коварство, и предательство, и любовь, и похождения в горах и предгорьях охваченного войной Кавказа, и энциклопедия лиц и взглядов: от «безусловной, беспримесной гадины» до отечественного мушкетёра и Зверобоя.

Цель «Героя», конечно же, не только в том, чтобы порадовать нас беспроигрышной формулой «скачут, стреляют, любить не забывают». Автор явно намерен растормошить ум и душу массового читателя: изысканностью слога; выпуклыми, но не картонными характерами; более изощрённой, чем принято в подобных опусах, образностью.

Здесь, вполне в духе заданного «историзма», не моргнув глазом пишут «она была фраппирована» или «противуположной». И в то же время после употребления фразы «Поруганная честь девы и преданная дружба вопиют о мщении», в лоб иронизируют и над «девой», и над «вопиют». Здесь могут изъясняться так: «То, что не желал принимать рассудок и что отвергала воля, ворвалось в плоть и кровь – через нахлынувший жар, через сумасшедшее сердцебиение, через сладостное оцепенение». А могут и так: «Едва конная полусотня приблизилась к опушке леса, оттуда ударили выстрелы. Подобрав двоих упавших, казаки быстро откатились. Вместо них вперёд побежала рота кубанских пластунов и в четверть часа, после короткой перепалки, заняла край леса». Одним словом, стилем в «Герое» является стилизация, но умелая, исполненная с уважением к первоисточнику, придающему современному тексту значимости и значительности. При этом Брусникин не злоупотребляет высоким родством, с одной стороны, не надуваясь от пафоса, с другой – не превращая всё в капустник.

Всё-таки у Брусникина действуют не маскарадные фигуры, а люди. Да, весьма «литературные», но то недостаток лишь для тех, кто не считает литературу жизнью. А почему нет? Позволим себе такое вот лирическое отступление. В «Беглеце» Александра Кабакова один из персонажей рассуждает, глядя из наших дней в застойные 70-е прошлого века: «Не тоскливей ли настоящая жизнь, а она теперь самая настоящая, с этим не поспоришь, чем та её имитация, которая оставляла силы для бессмысленной радости». Кстати, в «Герое иного времени» и со смыслом всё в порядке.

Идея книги – её главный герой Олег Львович Никитин, самим названием выделенный. Им поверяются все остальные персонажи романа, а он в свою очередь возникает перед читателем постепенно, сотканный из взглядов и мнений других персонажей. Пока повествование, достигнув кульминации, не попадает уже в его собственные руки.

И постепенно мы поймём, что роман Брусникина — не ода какой-то там легендарной эпохе с девизом «не то, что нынешнее племя» на боку. И что Никитин — герой не какого-то конкретного года, а иного рода. Нет, не Печорин он, потому что его время — не наше, изломанное и рефлексирующее, а текущее параллельно нашему, или где-то наверху – и всегда героическое.

Вот только на грешную землю таким, кажется, стоит спускаться осторожно. Но это уже совсем другая история…

Павел Тимошинов