Юн Айвиде Линдквист. Впусти меня. Азбука, 2010

Ещё одна книга про вампиров. И всё потому, что вампир — находка для искусства. Амбивалентная такая. С одной стороны — аллегория зависимости (СПИД, наркомания) и в тоже время холодного потребительского отношения к миру, с другой — попытка прорыва личности к свободе от гнетущих условностей общества. Бери образ, верти, крути, двигай в массы: яркая жанровая упаковка прилагается.

Основное действие романа «Впусти меня» разворачивается в пригороде Стокгольма Блакеберг, где, собственно, вырос сам Линдквист. Всё начинается с конца, когда нечто страшное уже свершилось, мы не знаем что, но тревожное ожидание, именуемое саспенсом, нам обеспечено до самого финала. Итак, осень 1981 года. Шведы крутят-вертят кубик Рубика, смотрят «Маппет-шоу» и слушают «Kiss». А 12-летний Оскар Эрикссон вдобавок к этому обожает комиксы, ворует шоколадки в магазине и неровно дышит к серийным маньякам: собирает в альбом газетные вырезки «по теме» и представляет себя убийцей, как мантру повторяя «Земля напьётся его крови». Почему? А просто потому, что Оскар растёт без отца (развод), он толстоват, слабоват, одним словом, изгой в классе. Таких не берут в компании, их удел — одиночество и причудливые фантазии, стоящие в личной иерархии ценностей гораздо выше бесполезных школьных знаний. И тут — однажды, вдруг, предначертано — Оскар встречает во дворе своего дома странную девочку Эли…

Фокусник, комик и телесценарист Юн Айвиде Линдквист свой дебютный роман подарил миру в 2004 году. В 2008 его экранизировали шведы, в 2010-м – американцы. И это киномеханическое «ж-ж-ж» неспроста. Кинематограф ничего с приставкой «поп» не упустит. Он и не упустил, честно признав, что в начале, до целлулоида, действительно было нужное и эффектное слово. Во многом благодаря литературной основе сам Стивен Кинг назвал «Впусти меня» лучшим фильмом года и лучшим фильмом ужасов десятилетия. Впрочем, Кинг как Горький. Пролетарский писатель любил от эстетического восторга плакаться в каждую вторую жилетку. Автор современных бестселлеров плодит «лучших», как Китай – промтовары.

Отталкиваясь от аннотации и всего «вокруг», можно решить, что «Впусти меня» — очередной, пусть и занимательный, попс. Но… Как справедливо замечает Линдквист: «Всё описанное в книге — правда, даже если на самом деле всё было совсем не так». Потому что «всё описанное» никак не лезет целиком в ячейку «роман ужасов» или «мистический триллер», зато удивительным, но вполне естественным образом оказывается в разделе «критический реализм».

Судите сами. Все персонажи книги одиноки, затравлены жизнью, несчастны: стареющие пьяницы, неблагополучные подростки, даже мучители и маньяки. Рекламный слоган этого мира: «Ноги мерзнут, машина на свалке, работы нет, иду домой жрать суп из пакетика». Ксенофобия в шведском царстве цветёт и пахнет, во врагах народа числятся арабы, исламисты, русские… Скепсис по отношению ко многим общественным институтам (церковь, школа, полиция) — в порядке вещей. Ну, и тоска на грани нервного срыва, который и происходит с одним из персонажей романа: «Весь этот чёртов город… Это будто какая-то чудовищная болезнь… Вроде как думали, планировали, хотели построить идеальный город. А вышло всё наоборот. Дерьмо вышло… Здесь быть нельзя. Здесь что-то нечисто… И я не хочу так больше». Стратегический отход в тыл, в личную жизнь? Есть и про неё: «Чем ближе подпускаешь к себе человека, тем больнее он тебя ранит».

Русское название книги «Впусти меня» — перевод с английского варианта «Let me in», хотя оригинальное шведское название «Låt den rätte komma in», отсылающее к песне британского певца Стивена Патрика Морисси «Let the Right One Slip In» и напоминающее о поверье, согласно которому вампир может зайти к вам на огонёк только по приглашению, дословно на русский переводится примерно как «Впусти того, кого следует» или «Впусти правильно». И этот заключённый в названии выбор и раздвоенность (а что правильно?) – нерв и смысл романа.

Здесь клейменное традицией зло готово поменяться местами с унифицированным и выхолощенным «добром». Здесь романтика в духе «Ромео и Джульетты» соседствует с рядом жутких натуралистических сцен. Здесь проблема Оскара — «Я одинок. Я так одинок» — решается вполне по-гамлетовски: «Достойно ль/Смиряться под ударами судьбы,/Иль надо оказать сопротивленье/И в смертной схватке с целым морем бед/Покончить с ними?» Только в нашем случае не умереть, а решить: быть изгоем (слабаком) или послушать Эли: «Не позволяй им… Дай сдачи». Или даже пойти дальше, на край, — «потому что ты хочешь жить». И вся загвоздка будет опять же в том, что такое «жить» для той или другой стороны.

Люди, по мнению Линдквиста, как правило, чужды призраков и, добавим, ужасов такого выбора, поэтому «всё происшедшее застигло их врасплох». Они только в очередной раз бросились охотиться на Чудовище… «Это обобщённое Чудовище из любой сказки. И всякий раз, когда мы его ловим, нам хочется верить, что этот раз — последний». Не верьте. Это не сказка. В той или иной ситуации к вам обязательно постучат и попросят: «Впусти меня!»

Павел Тимошинов