Колонка автора: Евгения Риц

Трип

Эдип себе выкалывает глаз —

И в зале аплодируют актёру.

А он уже забыл, внимая хору,

Кто он такой и где стоит сейчас.

Что сам себе всё это навязал,

Он всё забыл, запамятовал разом.

Он изумлённо выколотым глазом

Обводит аплодирующий зал.

(Марина Мурсалова)

И всё-таки старый театр – нет, не то что бы умер, живёт и здравствует, и многая, как говорится, Лета, он и есть Эдип, Ленин и Цой – вечно  живая, себя и собой ослепляющая архаика, тётенька с голой спиной фланирует в антракте, маленькие эклеры в буфете, что там на сцене, неважно, для того и ходим – умилиться, вдохнуть пыль, в Венскую ли Оперу (впрочем, тут только предполагать могу), в горьковский ли драм.

Есть и другой театр. Французский режиссёр Жудит Деполь, поставившая в Нижнем Новгороде спектакль «Не бывает нулевого риска», говорит: «Театр — очень живое искусство, если ты играешь также, как сто лет назад, то это пустая трата времени. Такая игра не насыщает разум, она не удовлетворяет зрителя, Искусство, которое не помогает человеку по-другому взглянуть на другой мир, задать себе какие-то новые вопросы, не имеет права на существование. Точнее, оно просто бесполезно. Чтобы в нижегородских театрах что-то качественно изменилось, мало одной только смены репертуара или приглашенных режиссеров. Смена менталитета повлечет за собой смену направления в искусстве в первую очередь, а не наоборот. …позиция, что старый друг лучше новых двух, приводит к тому, что человек попросту становится несамостоятельным, он перестает творить, он становится обычным».

Её спектакль, готовившийся к постановке два года и шедший весь сентябрь в подвалах нижегородского «Арсенала», безусловно, новый – и на всю жизнь – друг. То есть, мне – друг, а кому-то может, и не враг, а так, но знать, что и такое бывает – обязательно.

Литературная основа спектакля – поэма французского автора Патрика Буве «Ин ситу»:

«Не бывает

нулевого риска»

женщина вроде бы прошла

через заграждения

с огнестрельным

оружием

в сумке

были опробованы

разнообразные сценарии

захвата самолёта

взятия заложников

распыления ядовитых газов в метро

но

«не бывает

нулевого риска»

(всего-то

восемь тысяч лет назад

Сахара была покрыта

озёрами и лугами)

система

видеонаблюдения

работает прекрасно

система работает

но

женщина

вроде бы прошла

через Сахару

видеонаблюдения

(Перевод с французского М. Зониной, Ж. Деполь, М. Фоминой)

 Сюжет вроде бы предсказуем – путешествие анимы-психеи в аиде современных технологий. Но чудо в том, что 36 человек – 12 занятых в спектакле актёров и 24 зрителя (только так, больше не пускают) – действительно становятся этой анимой – единой и фрагментарной. Психея оборачивается Эвридикой, Эвридика же оборачивается на самоё себя. Эдип прозревает. Юнг и Фрейд во французском контексте оказываются Лаканом.

При этом двенадцать актёров – даже в афише не названные по именам, в красной военной форме, в тяжёлых армейских ботинках – рассказчики и «система охраны», враждебны таинственной правонарушительнице, максимально отчуждены от неё, но – не забываем, они – есть она, непоявляющаяся, и только благодаря им, мы, инертные, изумлённые двадцать четыре, становимся ею.

И опять идут двенадцать, не ружьеца за плечами, но айпады в руках – оружие и карта, и они же вдруг электронными стигматами проступают на телах актёров, и непонятно, то ли роботизированная охрана вдруг расцветает свежей кровью, то ли у живых людей под одеждой и кожей юшкой сочатся пиксели и микросхемы.

Итак, спектакль идёт в подвале. Идёт – буквально. Не представление, но шествие. Стены, коридоры – через Жудит Дюполь проступает Ален Рене, через Патрика Буве – Ален Роб-Грийе, так и должно быть. Двенадцать вергилиев недвусмысленно скандируют это. Скандируют и ведут. Монолитная система, сталкиваясь с человеческим, индивидуальным, и сама одушевляется, рассыпается. Самый трогательный момент сценарием не предусмотрен – актриса, юная, хрупкая и трогательная, в своей безликой и агрессивной униформе внезапно обретающая лицо, помогает зрительнице, пожилой и с тростью, подняться на ступеньки.

Можно было бы сказать, что искусство Жудит Дюполь – новое именно благодаря технике, которой не было раньше: айпадам, цифровой фотографии, электронной музыке. Это не так. Спектакль «Не бывает нулевого риска» совершенно по-новому представляет и осваивает пространство, делает его не местом, но стержнем действия. И это освоение, как освоение ребёнком детской, почти бесконечно растягивает среду обитания спектакля, пространство оказывается вещью не менее относительной, чем время. Небольшая подземная галерея даёт ощущения полноценного путешествия. Я – маленькая, вокруг меня – что-то тесное и одновременно огромное. Здесь темно. Наверное, я скоро появлюсь на свет.

 Адам возникает

на гигантском экране

в прямом эфире

экран словно

потрескавшееся

святое место

Адам в поисках

тела[1]

Евгения Риц