Колонка Виктории Райхер: Властелин чудес

— Что тебе, доченька ненаглядная, привезти из-за моря в подарок?

— Привези мне чудище заморское для утех сексуальных!

— Ты что, охальница! С ума сошла???

— Ладно, пойдем по длинному пути. Привези мне, батюшка, аленький цветочек…

(Анекдот)

Много лет назад у меня настал конец света в личной жизни. Моя личная жизнь была насыщена и густа, как перловый суп, но суп перестоял на огне и начал выкипать. Полбеды заключалось в том, что мне было очень плохо. А беда — в том, что я вообще не представляла, как же дальше жить.

Очередным невыносимым утром я явилась в университет. Выносимо тебе или нет, а учиться надо, хотя на в момент конца света и непонятно, как и для чего. Первая лекция начиналась в восемь тридцать, где-то около того я и озарила своим мрачным присутствием академические стены. Немедленно по приходе столкнулась в университетском коридоре с причиной конца своего света, в очередной раз осознала, что дальнейшая жизнь невозможна, и убежала в туалет.

Туалет Иерусалимского Университета не был похож на знаменитый «Пингвин» института Сашеньки Яновской. В нем не было ни обширного предбанника, ни огромных окон с подоконниками, ни возможности уединиться где-либо, помимо узкой кабинки целевого уединения. Но, во-первых, туалет был женским – а значит, хотя бы там исключалась возможность еще одной душераздирающей встречи, а во-вторых, мне больше некуда было идти. Лекция отпала в полуфинале (картинно страдать перед носом преподавателя уместно в первом классе, но никак не на третьем курсе), библиотека представляла кучу открытых помещений, где во время лекции в два счета засекут. Можно было бы найти пустую аудиторию, но с утра обычно нет пустых аудиторий. Да и у кого в моем состоянии было бы время и силы искать. А туалет – вот он. Ждет.

С размаху захлопнув дверь кабинки и заодно крышку единственного в ней предмета мебели, я неудобно уместилась на горбатом пьедестале и принялась рыдать. Лекция длится полтора часа, которые я и проплакала без остановки. Потом процесс затормозился и постепенно сошел на нет. Не потому, что полегчало (по тогдашнему ощущению, «полегчать» мне в принципе не могло), но как-то окончился запас слез. И возник вопрос, а чем еще заняться.

Просто так сидеть в туалете скучно. Бежать наружу изменившимся лицом – не вариант. Да и зачем? Не на лекцию же идти. Но у меня, как обычно, «с собой было». В сумке лежал последний том «Властелина колец», который я запоздало читала в первый раз. Как-то так вышло, что до того момента он мне не попался. Видимо, ждал своего часа, как стеклянный ящик с надписью «в случае аварии разбить стекло». Авария была налицо. Я выудила книжку, поерзала на троне, вытерла слезы и принялась читать. Кабинок в туалетах университета много, и никому не было дела до того, что я уже третий час сижу в одной из них.

Оставим меня пока что в той кабинке. Нас тут полно таких серьезных, целлюлозных, нефтяных, религиозных, бесполезных, проникающих во все и далее по тексту. Рыдающих в туалетах, оплакивающих неудавшуюся жизнь, бьющихся в собственные ладони, несчастных до последней ямочки души. Все мы жаждем чуда. Сидим на своих неудобных тронах и остро ощущаем, что так, как есть – нам не выжить. И только чудо может нас спасти.

Философский словарь говорит, что чудо — это всякое явление, которое мы не умеем объяснить по известным законам природы. То есть явление, выходящее за существующие рамки. Внутри кабинки нашего горя выхода нет, не предусмотрен конструкцией, отсутствует в проекте. Поэтому, если все оставить так, как есть, нам придется, рыдая, в тех туалетах умирать. Но ужасно не хочется, если честно. Хочется, чтобы там, где до сих пор была стена, возникла дверь.

Наше желание — прыжок в один этап: вот я сижу, рыдая, и мечтаю, чтобы небо упало на землю, а через минуту иду, счастливая, и все в моей жизни хорошо. Но это еще не чудо, это пока конспект. Первая и последняя главы. А чудо располагается ровно посередине: там, где описываются все те этапы, которые придется ради него преодолеть.

Все мы проходили такое, и не раз. Заказываешь переход из точки «полный конец света» в точку «все отлично». И ждешь, что вот сейчас тебя на крыльях перенесут. Или хотя бы руку подадут и перейти помогут. А тебе из «полного конца света» устраивают «полнейший конец света», потом «это тебе только казалось, что тот конец света был полнейшим»,  потом еще что-нибудь интересное, пожар, потоп, погром и переезд, а через семь лет, сносив семь пар железных башмаков, переродившись внутренне и внешне и сразившись с кучей драконов по пути, ты с удивлением обнаруживаешь себя в заказанной точке «все отлично». Распишитесь. Все сбылось.

Конечно, коварные многоходовки выстроены отнюдь не для того, чтобы протагонист как следует настрадался. Просто бедствующий человек в исходной точке еще не готов к восприятию чуда: иначе оно бы и не требовалось ему. Он бы знал, как разрешить проблему изнутри, не выходя ни за какие рамки (то есть существующие рамки уже включали бы решение проблемы). А там, где требуется именно чудо – то есть внесение данных, изначально отсутствующих в заданной ситуации – человек к нему не готов, как не готов глубинный аквалангист к мгновенному выходу на поверхность. Просьба молящего будет исполнена, но только путем переплавки его самого: из того, кто не знает, как решить проблему, в того, кто знает. Собственно, для того героя, которым человек становится в конце пути, решение исходной проблемы — уже не чудо.

Лучше всего это описывают сказки. В которых, мы точно знаем, ружье никогда не висит на стенке зря. Герой мечтает, лежа на сеновале: «Эх, жениться бы мне на королевишне». Исход заранее понятен: влюбится и женится, никуда не денется. Только вот первый этап на пути к той женитьбе – королевские стражники. Ворвались без стука и потащили героя в тюрьму за кражу, которой он не совершал. Да я, да как, да какого черта… А так. Королевишну захотел? Изволь сесть в тюрьму, ногтями вырыть подкоп, скелетом вылезти на волю, семь лет скрываться в пещере святого отшельника, научиться у того мастерству врачевания, узнать, что смертельно больна королевская дочь, оказаться единственным, кто ее вылечит, и получить руку и сердце красавицы в награду. А иначе кто ж за тебя, дурака, королевну отдаст. И даже не потому, что мезальянс, а потому что для чего ты, дурак, королевне нужен?

Повзрослевший, опытный герой во многом превосходит юного себя. У него не только линейно больше сил, но и рамки уже совсем другие. И то, что для Ивана-дурака было чудом, для Ивана-знатока – вполне закономерность, следствие вложенного труда. Герой прошел свой путь и получил некогда неподъемную награду. Просто став за время дороги тем, кто смог ее поднять.

Но что же тогда такое – чудо? Если все решения наших проблем являются плодами наших же усилий, если возмужавший Иван-давно-не-дурак не валяется больше на сеновале, а сам встает и добывает все, что хочет, если чудеса достаются только тем, кто к ним готов, а кто не готов, подолгу парятся в духовках – где же выход за рамки, не зависящий от нас? Где вмешательство сил, превышающих наши даже в максимальном потенциале? Неужели все сводится к тому, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, и нет на свете никаких других чудес?

Если бы я, сидя в тесной кабинке, была способна думать в этих терминах, мне было бы полегче. Я бы хоть знала, где копать. Но мне было совсем немного лет, и в тот момент я ничего не знала. Ни как решаются подобные задачи, ни того, что у них в принципе есть решение (и не одно), ни как теперь выйти из этого дурацкого туалета. Ведь снаружи мое зареванное лицо и разбитое сердце ожидают исключительно страдания. Которые в избытке есть уже и здесь, поэтому выходить отсюда незачем вообще.

И я просто читала книгу – финальные главы «Властелина колец». Фродо, в сотый раз рискуя жизнью и поочередно теряя всех друзей, заканчивал свой трехтомный путь, с каждой минутой приближаясь к вершине горы, на которой он – и это оговорено в условиях! – заведомо не сможет сделать то, во имя чего скитался все три тома. Мне повезло: я действительно не знала, чем все это кончится. Безвыходная ситуация, послушайте, ну правда же – безвыходная, от кольца невозможно отказаться, ни одно живое существо не сможет добровольно выбросить его, но не станет же Фродо черным властелином – и конец? Это было бы слишком обескураживающим для такой огромной саги. Это было бы… нечестно. Так нельзя. Я забыла о своих горестях и о том, где нахожусь, у меня дрожали руки, когда я перелистывала страницы, вокруг больше не было крашеных стен тесного туалета, а в голове – вопроса «что же делать». Меня интересовало только одно: как, ну КАК они решат проблему. Когда Фродо поднялся на Ордруин, я поднялась вместе с ним. С ощущением, что еще немного – и прыгну вниз.

И тут произошло чудо. Фродо, сделавший все от него зависящее, и честно попавшийся в безупречно расставленную ловушку, был спасен. Причем спасен существом, настолько неслучайно оказавшимся на той же вершине, насколько это вообще возможно. Фродо остался без пальца, но избавился от кольца, сохранил свою душу, не стал предателем,  достойно завершил геройскую миссию, спас весь мир – и не нарушил при этом ни одного закона природы. Он сделал абсолютно все, что мог. А дальше ему помогли.

И в этот момент меня отпустило. Вопрос «как теперь жить?» не получил ответа, но вдруг оказался неважным. Надо просто делать все, что можешь, не оглядываясь на то, что это бесполезно. А дальше тебе помогут. Сделав все от тебя зависящее, ты окажешься готовым к чуду. И оно придет.

Я осторожно закрыла книгу, выбралась из кабинки и умылась холодной водой. Посмотрела в зеркало. Лицо как лицо, зеленое немножко, но у кого же из студентов в конце учебного года найдутся другие лица. Жизнь не стала более удавшейся, но перестала выглядеть тупиком. Да, для того, чтобы решить мои проблемы, требовалось чудо. Но теперь я знала, как к нему придти.

Существует отличная фраза: «В конце концов, все будет хорошо. Если ещё не всё хорошо, значит, это не конец». С чудом, мне кажется, та же история. Оно обязательно произойдет, когда ты своими ногами дойдешь до вершины горы. А если еще не произошло — значит, это просто пока не конец сюжета.

Виктория Райхер