Слоны, собаки и уховертки: 10 книг о животных
Елена Соковенина
Книги о животных отличаются одной особенностью: они мгновенно делают тайное явным. Только что был взрослый, серьезный человек — и вдруг — бац! Выясняется, что и он в детстве дрессировал соседскую таксу, чтобы стать величайшим сыщиком на свете. И спускал на веревке кость с пятого этажа. Откуда кость? Из супа. Зачем из окна? Чтобы утешить овчарку этажом ниже. Она плакала, не понимаете, что ли?
“Ага!” — демонически хохочет читатель. И он тоже! Да, и он. И вон тот дяденька. Та дама-директор вообще воровала из столовой сосиски, чтобы прокормить знакомую кошку. Правда, ей было тогда десять лет, но что это меняет? А во-он тот человек все свои школьные годы ездил в зоопарк, чтобы кормить жирафа вениками. Жирафа! Вениками! Представляете?
И потом все. Уже никак невозможно считать этого человека серьезным. Он и сам-то этого больше не может, что уж тут говорить о детях. Какой пример!
А какой пример?
Скажем, такой: книги о животных — испытанное средство для того, чтобы взрослые перестали быть такими взрослыми, а дети — такими… словом, сообразили, наконец, что что-то человеческое в нас есть. Кстати, нам самим не вредно об этом вспомнить.
Так что если вы прочтете вместе с ребенком (если вы, например, родитель) или детьми (если вы, например, педагог) книгу о животных, да еще поделитесь при этом собственными воспоминаниями, которые, конечно, выберутся из секретных чердаков вашей памяти — честное слово, общаться вам станет проще, легче и веселее.
***
Сергей Георгиев. Собаки не ошибаются
Сергей Георгиев. Собаки не ошибаются
Неважно, сколько вам лет сейчас — десять было всем. Примерно десять. Именно в этом возрасте жизнь богата приключениями, и совершенно неважно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то мечтал о собаке и болел “за наших”. Искал, как бы совершить нечто экстраординарное, героическое — подвиг! У некоторых, представьте, даже выходит. Правда, подвиги бывают разные: зависит от интонации, с которой произносят это слово. Но все-таки без поступков, без действия, которое двигалось бы в сторону мечты, не бывает ни настоящего ребенка, ни настоящего взрослого.
“— Почему же она воет?
— Откуда я знаю? Я и в глаза не видел ни собаку, ни соседа. Они всего неделю, как переехали.
— Может, голодная?
— Может, и голодная. Снегирь, идея!… Мы её покормим! Чтобы перестала выть! Значит, так! Проводим разведку: цель — установление, открыта ли форточка у соседа. Затем — операция «Бумеранг»!”
***
Якоб Вегелиус. Легенда о Салли Джонс
Якоб Вегелиус. Легенда о Салли Джонс
Приключения и злоключения гориллы, которую негодяи похитили из джунглей. Мошенники тянут свои загребущие лапы к бедной Салли Джонс, чтобы продать ее повыгоднее то в цирк, то в зоопарк. Но не тут-то было. Салли Джонс убегает от одних, от других, дает по рукам третьим, терпит бедствия, обнаруживает, что не только среди чужих, но и среди “своих” есть предатели, но в конце концов — имейте это в виду! — находит верного друга.
Иллюстрации автора (а это примерно половина книги), “договаривают” стремительный, как то и положено приключенческой повести, текст, придавая ему сходство не то с комиксом, не то с фильмом. Читатель, которому вдруг покажется, что такие вещи — прерогатива книжки для малышей, ошибется. Это прерогатива книги, которая захватывает и больших, и малых, и младенцев, и пожилых.
“На следующее утро, когда орангутанги двинулись дальше, Салли Джонс осталась на месте. Она ждала, что Баба вернется за ней, когда обнаружит, что произошло. Но вот прошел день и наступила черная тропическая ночь. Во мраке ночи Салли Джонс отчаянно звала Бабу, но того и след простыл”.
***
Астрид Линдгрен. Мы на острове Сальткрока
Астрид Линдгрен. Мы на острове Сальткрока
Ровно в десять часов утра маленький пароход на Приморской набережной в Стокгольме дает прощальный гудок и берет курс на Сальткроку: маленький цветущий остров посреди холодного моря. Сюда любят приезжать дачники. А здешние жители живут, с одной стороны, так, как необходимо, то есть, занимаются промыслом и обработкой рыбы, с другой — так, как им в голову взбредет. Потому что только здесь можно просыпаться каждое утро и не знать, что сегодня принесет море. Вдруг это будет детеныш тюленя, у которого совсем-совсем никого не осталось и которому вы станете родной матерью?
“Тедди и Фредди родились и выросли на Сальткроке. Они были душой и телом дочери шхер, знали толк в лодках, чувствовали море, погоду и ветер, умели ловить рыбу сетью, на перемет и на блесну. Они ловко чистили салаку и разделывали окуней, плели снасти и вязали крепкие морские узлы, а лодку голанили одним веслом так же ловко, как и двумя. Им были известны окуневые отмели и заводи в камышах, где, если повезет, попадались и щуки. Они различали голоса морских птиц и знали, какая из них кладет какие яйца”.
***
Ольга Кувыкина. Новые письма насекомых
Ольга Кувыкина. Новые письма насекомых
“Многие люди недолюбливают гусениц и пауков”, — сообщает голос автора в самом начале.
“Свои!” — воскликнет на это читатель, который отлично помнит, как скучные люди с визгом разбегались, хотя им хотели показать интересные вещи. Он также помнит, как интересные вещи разбегались по комнатам, пугая нервных родственников, по палатам в летнем лагере и срывали уроки в классе.
“Ни за что!” — с меньшим темпераментом воскликнет другой читатель — из числа разбегавшихся. Но тут его цепкий взгляд зафиксирует: “Может ли уховертка вцепиться человеку в ухо?”, и человек передумает. Ну, а потом уже оба читателя станут бессмысленно бормотать: “Ой, ой! Вот дает! Ух ты, ух ты!”, и никто никуда не пойдет, покуда не дочитает до последней страницы.
«Я в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. …Но сегодня в магазин зашел мальчик, посмотрел на меня и сказал, что я урод. Теперь я в депрессии. Кому верить? Высылаю вам свою фотографию. Скажите, я красавец или монстр?
Мадагаскарский шипящий таракан
(Gromphadorrhina portentosa)»
***
Фарли Моуэт. Не кричи “волки!”
Фарли Моуэт. Не кричи “волки!”
Несчастная бабушка будущего биолога и писателя. Это она стала свидетельницей его первых экспериментов. Мы точно не знаем, дожила ли бабушка до славы своего знаменитого внука, но с его слов выходит, что до последних дней старушка отправлялась по своим ночным делам, вооруженная электрическим фонариком. Начальство будущего писателя, Службу изучения животного мира Канады, тоже постигло немало сюрпризов. Люди, отмеряющие туалетную бумагу для экспедиции правительственной нормой в 12 рулонов в год, плохо понимают тонкости исследования жизни волков. Не говоря уже об эскимосах из Онтарио, не подозревавших, что на свете есть такая штука — биолог.
“Долгие годы и большое расстояние разделяют ванную комнату моей бабушки в Оквилле (Онтарио) и волчье логово в тундре центрального Киватина. …Но у всякого рассказа должно быть начало, поэтому б историю моего житья-бытья среди волков следует начинать с бабушкиной ванной”
***
Станислав Востоков. “Не кормить и не дразнить”, “Жили-были экспонаты”, “Московский зоопарк. Записки служителя”
Станислав Востоков. “Не кормить и не дразнить”
Говорят, рассказами о животных в наше время никого не удивишь. Но так может сказать только человек, привыкший к тому, что тигр и его рычание — это буквы, или, в крайнем случае, изображение на экране, а никак не клетка, которую надо привести в человеческий вид, несмотря на то, что хозяин не в настроении. Что уж тогда говорить про всякие незначительные персоны вроде павлина или оленя. И хотя отдельные эксперты не раз отмечали подозрительность нравственного облика людей, не испытывающих тайного душевного трепета перед словом “капибара”, даже эти люди вряд ли останутся равнодушными к тому, что рассказывает бывший служитель Московского зоопарка.
“Легко быть опасным, когда есть когти, рога и клыки. А попробуй угрожать, если у тебя один зеленый хохол на голове и больше нет ничего. Тут надо характером брать. Гонором!”
“Жили-были экспонаты”
“Убедившись, что Спуск прошел удачно, Дронт подумал, что неплохо бы навестить Странствующего Голубя, с которым он не виделся часов восемь. А восемь часов — для тех, кто не знает — это 480 минут, ужасно много, особенно если все это долгое время стоять на полке и всем своим видом показывать, что ты действительно вымер в 17 веке...”
“Московский зоопарк. Записки служителя”
“Давно я мечтал попасть на работу в Московский зоопарк. … И было это непременным условием моей мечты. Ни на какие уступки я своей мечте идти не собирался. Или Московский или никакой. Только так и надо обращаться с судьбой — твердо! Без обиняков и виляний.
И своего я добился. Посмотрела на меня судьба и решила, что возиться со мной — себе дороже”
***
Джеральд Даррелл. “Натуралист на мушке”, или Групповой портрет с природой.
Джеральд Даррелл. “Натуралист на мушке”
Если вы — натуралист и занимаетесь исследованиями живой природы, вы можете жаловаться на множество вещей. На безобразное поведение птенца поморника, которому нравится сидеть у вас на коленях. На непонятливость коллеги, который битый час плетет что-то про полиэтиленовые пакеты. На отсутствие обычных дубовых галлов, которые служат обиталищем для множества видов развивающихся личинок насекомых и которые “очень легко найти в лесу”. Но если вы еще и снимаете фильм о том, как исследуют жизнь животных — вы не жалуетесь больше ни на что. За неимением времени. Поэтому, когда все, наконец, заканчивается, вы садитесь писать книгу. С подробностями: про пакеты, которые нужны были для листьев, чтобы изобразить листопад летом; про то, что дубовый галл похож с виду на сморщенное гнилое яблоко, и про то, как именно издевался над вами оператор. Но когда книга готова, выясняется: никто так и не догадался, что вы, собственно, хотели не похвастаться, а пожаловаться на свою трудную жизнь.
“— Так что же все-таки насчет утеса? — вновь спросил я, не позволяя сбить себя с толку.
— Ну, нам потребуется спуститься с него, — сказал Джонатан, — иначе мы не сможем снять птиц.
— А он высокий?”
***
Это опять мы, редакция. Мы услышали, как некоторые наши читатели, постарше, с сомнением пробормотали: “хм, хм”. А другие, более юные и суровые в высказываниях, проворчали: “Книги, ха! Опять вы со своими книгами! Да ведь это только слова, развлечение для тех, кто мечтает о приключениях на диване. А если я правда хочу стать натуралистом? Если мне нужны настоящие приключения?”
Но ведь для того и нужны книги, чтобы мечты становились реальностью!
А стать натуралистом — не то, чтобы запросто, но можно. Поэтому вот вам последняя книга нашего обзора:
Иэн и Ория Дуглас-Гамильтон. Жизнь среди слонов
Иэн и Ория Дуглас-Гамильтон. Жизнь среди слонов
Многие в детстве мечтают продираться сквозь джунгли. Наблюдать, спасать, исследовать — словом, заниматься хоть чем-нибудь, связанным с животными и непременно сделаться известным исследователем. Желательно, чтобы при этом со всех сторон грозили опасности и трудности.
И, представьте, кое у кого мечты сбываются! Это люди, которые, во-первых, начинают делать все возможное самостоятельно, и, во-вторых, те, кто быстро приходит к одной неромантичной (хотя именно с этого обычно начинаются приключения) мысли: главная трудность для начинающего натуралиста — найти деньги на исследования. Поэтому нужно что? Правильно, уметь убедить различных Ответственных Лиц в том, что ваши исследования действительно необходимы.
Именно с ответа на этот вопрос начинается все главное в этой книге.
“… за красивым полированным столом сидело шесть респектабельных джентльменов. Один из них осведомился, не опасно ли подбираться к слонам пешком. Откуда я мог знать: мне еще не приходилось с ними общаться. Я ответил, что не опасно, если действовать осторожно. Второй спросил, буду ли я собирать образцы лесной растительности, наблюдая за насыщающимися слонами. По-настоящему трудным оказался лишь один вопрос: “А какую пользу принесет, по вашему мнению, изучение слонов?””
|
|
