Дух Америки: 3 книги не о Макдональдсе и улыбках

Елена Соковенина 

Америка — это не Макдональдс, не хрустящие хлопья на завтрак и не замечательные исскуственные зубы, которыми блещут — “чи-из”-  пожилые туристы в шортах. Это, конечно, все неотъемлемые ассоциации русскоязычного читателя, но сегодня, в День независимости США, мы поговорим о другом. Об “американской мечте”. О шарлатанстве — этом моторе цивилизации. О той атмосфере изобретательности, воле к жизни и уверенности в своих силах, из которой как раз и родились и вредные для талии гамбургеры, и лучшие в мире вставные челюсти, и — что гораздо важнее — множество романов, повестей и рассказов, которые в детстве научили нас смеяться над собственными неудачами и твердо верить: нет таких ситуаций, из которых нельзя найти выхода.

Короче говоря, сегодня — дух Америки в книгах, которые мы специально подбираем для семейного чтения вслух.

***

О’Генри. Джефф Питерс как персональный магнит

Джефф Питерс и Энди Таккер в отечественном кино

“- Шарлатанство? Нет, сэр. В склянках была не только вода. К ней я примешал хинина на два доллара, да на десять центов анилиновой краски. Много лет спустя, когда я снова проезжал по тем местам, люди просили меня дать им еще порцию  этого снадобья”.

Что за “эпиграмма, ось или, так сказать, квинтэссенция” была у начала двадцатого столетия? Про эпиграмму — это вам к Джеффу Питерсу, благородному жулику. Это его слова. Он, конечно, наплел с три короба — привык, что люди понятия не имеют, что им говорят — лишь бы звучало красиво, но зато как он это делает! Вдохновенно, энергично — музыка, а не слова!

А вот с осью и квинтэссенцией благородный жулик угодил в яблочко.

Квинтэссенцией, или, если хотите, осью начинающегося двадцатого века было жульничество. Шарлатанство. Змеиный жир от всех болезней, сто видов слабительного, всевозможные кровеочистители и тонизирующие эмульсии: чуточку стрихнина на чуточку касторки, остальное — вишневый сироп.

Короче говоря, фармакопея всех сортов, всего за несколько центов делающая вашу жизнь лучше, и здоровее, и (ну правда же?) куда веселее, чем она была прежде. Пролегомены науки. Победа разума над сарсапариллой. Великая доктрина психического финансирования, просвещенный метод лечения подсознательного абсурда на расстоянии.

Черт возьми, Джефф Питерс и его компаньон, тоже очень известный в узких кругах просвещенного общества Энди Таккер — настоящие художники своего дела. Это не жульничество, это искусство. Те же, кого объегорили, пусть радуются, что им вкатили такую прививку от глупости. Смех над самим собой — а что в таком случае остается? — отлично излечивает от болезненных пристрастий к гипнотизерам, хиромантам, прочим трудящимся в этих областях и всевозможным средствам для увеличения, уменьшения, похудения, а также окаменелым останкам жизнедеятельности динозавров и порошкам “от всего” и “для всего”.

Что касается эпиграмм — можете писать их сами. Кстати, все-таки интересно: что изменилось за сто лет, если змеиный жир — альфа и омега шарлатанов 1900х — как стоял, так и стоит на аптечных полках в 2010х?

***

Марк Твен. Приключения Тома Сойера

Марк Твен в юности

“— Нравится? А почему же нет? Небось не каждый день нашему брату достается белить забор.

После этого все дело представилось в новом свете”.

Если имена Джеффа Питерса и Энди Таккера успели основательно позабыть, то представлять Тома Сойера не нужно никому в мире. Изобретательный джентльмен десяти лет, ловко выворачивающийся из всех передряг, принимающий жизнь, как есть и обращающий все на свете себе на пользу, смотрит на нас с обложек, экранов  и почтовых марок. Он был с нами, пока мы были детьми, и остался, когда у нас появились собственные дети. Он был с нашими родителями, с бабушками и дедушками — и он останется с нашими внуками.

Ходят слухи, что нашего друга и учителя, специалиста по обращению лимонов в лимонад, хотят запретить. Вот за это самое: чувство подель… сопереживания, мы хотели сказать, которое он вызывает у читателей. И еще за поведение. То ли, говорят, хотят, то ли уже запретили, то ли половину вырезали — но только блюстители морали с своими благими намерениями, как всегда, сядут в лужу. Как говорила тетя Полли, старую собаку не выучишь новым фокусам. Но человек — сам по себе старая собака со своими фокусами, и никаким запретам не под силу это изменить. И потом, вся американская детская литература вышла из Тома Сойера, и любители запретов только и остается, что поцеловать дохлую кошку.

Что касается самого Тома с коллегой Геком Финном, то даже, если его запретят окончательно, и в самой Америке забудут навсегда его имя (как, говорят, забыли имя О’Генри), везде, где читают по-русски,  дети и взрослые будут о них знать. Просто потому, что нельзя запретить мальчишкам быть мальчишками.

***

Джек Лондон. Морской волк

школа Волка Ларсена

“Я слышал свист ветра в снастях. Он доходил до моего слуха, как заглушенный рев. Иногда над головой раздавался шум шагов. Кругом все стонало и скрипело, деревянные части и соединения кряхтели, визжали и жаловались на тысячу ладов…”

Джек Лондон — сила Америки. Ее закваска, ее сила сильных. Мы сейчас не будем о романтике отважных моряков и золотоискателей, штормах и ветрах. Эти паруса истрепались за долгие годы употребления так, что мало кто теперь понимает, к чему они появились и для кого.

Вот это и следует держать в голове, для этого пишутся приключенческие романы, и это в них главное.

А мы напомним читателям, давным-давно ведущим сидячий образ жизни и обитающим в офисах, что был такой Хэмфри Ван-Вейден из Сан-Франциско: известный литературный критик, полагавший, что жизнь устроена справедливо. Одни управляют кораблем, другие пишут статьи о том месте, которое занимает в литературе Эдгар По, или какой-нибудь мистер Сьюкин-сон, или кто хотите (про Сьюкин-сона — это мы сейчас придумали). Короче, о месте интеллигенции — том, которое чуть больше двадцати лет спустя займет некто Васисуалий Лоханкин.

И был капитан Вольф Ларсен. Злой, жестокий человек. Который поднял на смех критика из Сан-Франциско, ответившего на вопрос: “На что вы живете?” — “Я — джентльмен”. Капитан всегда считал, что если человек опирается только на то, что сделали для него другие, то он грязь под ногами у тех, кто делает свою жизнь сам. Что у человека должна быть закваска, позволяющая выжить при любых обстоятельствах. И что только эта закваска — достаточное основание для того, чтобы претендовать на право жить.

А Джек Лондон, сила сильных Америки, как раз и был ее закваской. Он, бывший золотоискатель, “устричный пират”, ловец котиков, рабочий и кочегар, очень хорошо понимал, что не может человек — и особенно писатель! — иметь за душой одни только книги. Что как раз наоборот: сначала совершаются поступки, от этих поступков происходят события, и только потом есть, о чем писать, о чем говорить и рассуждать.

Только тогда ваши паруса надует ветер.