Харуки Мураками: «Я изгой японского литературного мира»

Завтра самый популярный из японских писателей в мире, заядлый любитель джазовой музыки и бега, переводчик и отшельник-литератор Харуки Мураками будет праздновать свой 70-летний юбилей. Во всем мире литературная общественность считает его самым японским писателем, с огромным нетерпением дожидаясь его новых романов. В его собственной стране книги Мураками пользуются не меньшим спросом – ажиотаж вокруг выхода его нового романа или перевода разворачивается похлеще чем за книжками поттерианы.

В то же время в Японии до сих пор продолжаются споры о «сомнительной японскости» литератора, а сам он о себе отзывается: «Я изгой японского литературного мира». Ведь более 12 лет назад Токийский университет вместе с Фондом японской культуры провели знаменитый симпозиум под названием «A Wild Haruki Chase» («Охота на Харуки»), на который собрались 25 переводчиков из 17-ти стран. Причем каждому из них на форуме задавался один и тот же вопрос: «Что же такого японского вы разглядели в писателе, которого у нас считают слишком прозападным?»

Старики в Японии, приученные на протяжении всей жизни расценивать внутреннюю свободу как стыдобу, считают его слишком независимым, морщась от его романов. А седовласые самураи, которые отдали жизнь служению государству или компании, называют его «вестернизированным». Сам писатель еще в 2004 году смеясь, говорил: «Я не понимаю, что этим старым ворчунам от меня нужно! Я пишу про Японию и японцев. На японском языке. И прежде всего для японских читателей. Что еще требуется, чтобы меня считали японским писателем?!»

В октябрьском интервью изданию «The Guardian» Мураками рассказал: «Мы, японцы, родившиеся сразу после войны, росли на американской культуре. Я слушал американские джаз и поп, смотрел американские телешоу – это было окно в иной мир. И тем не менее я понемногу нащупал свой собственный стиль. Не японский и не американский – просто мой, и все… Я очень люблю Габриэля Гарсиа Маркеса, но я не стал бы называть его реализм «мистическим». Это просто его собственный реализм. Вот и мой стиль, скорее, похож на мои же очки: при взгляде именно через эти линзы мир вокруг обретает для меня смысл».