10 книг столичного лета

Алекс Громов, Ольга Шатохина

 

На недавно завершившемся 8-м  Московском книжном фестивале по традиции было представлено немало издательских новинок, дополненных музыкой, кино и перформансами и активно обсуждавшихся на многочисленных дискуссионных площадках. Особо примечательные новые книги – в нашем обзоре.

***

Владимир Набоков, Эдмунд Уилсон. Дорогой Пончик. Дорогой Володя. Переписка 1940-1971

Издание показывает нам отчасти неведомого Набокова – причем это касается не только непростых житейских условий (в том числе просьб насчет рецензий для заработка), но и самого творчества, точнее сказать — возможности его полноценной реализации в Европе и Америке, где многие «исконно русские» литературные темы не были востребованы.

В чем же своеобразие книги? В возможности сравнения восприятий – русского, пусть и живущего и зарабатывающего на хлеб в эмиграции, способного оценить западную культуру, и  американского прозаика и драматурга, изучающего  русскую культуру. Два писателя делятся своими мнениями о поэзии и особенностях художественного перевода, способного донести до читателя, не владеющего языком оригинала, все очарование слога первоисточника. Они спрашивают мнению друг друга о своих готовящихся к выходу книгах, советуются, делятся творческими планами. К примеру, Набоков пишет: «Я по уши в своей книжке о Гоголе. Она начинается с научного описания русского подвида дьявола в его недоразвитой ипостаси – маленького подленького, гадкого русского черта».

Автор «Лолиты» и других не всегда благожелательно принятых романов рассказывает и о непростых отношениях с местными изданиями: «В результате моего гордого, безразличного и даже презрительного отношения к fata моих книг доблесть и честность – после долгой борьбы – так и не одержали победу над посредственностью и дешевизной… мои финансы расстроены, академической рутине (к тому же низкооплачиваемой) не видно конца… Но теперь… стану крайне практичным и хитрым, начну рассылать свои книжки критикам и вставлять в договоры с издательствами специальный пункт о суммах, которые они обязаны будут потратить на продвижение моих книг». Или вот другая набоковская фраза, с горечью описывающая его положение: «Забавно – знать русский лучше любого ныне здравствующего человека (по крайней мере, в Америке) – и английский лучше любого русского в Америке – и при этом испытывать такие трудности с получением места в университете».

Кроме того, в письмах содержатся запечатленные миги истории – реакция Набокова и его корреспондента на те или иные события, литературные и не только, спустя десятилетия ставшие частью нашего общего Прошлого…

***

Нильс Хаген. Охота на викинга

Многокомпонентное и глубоко психологичное повествование, в котором находится место и неподдельным впечатлениям европейца от современной российской жизни, и напряженному сюжету, и пронзительно искренности чувств. Топ-менеджер, датчанин, приезжает работать в Москву, желая забыть постигшую его незадолго до того катастрофу в личной жизни. «Моя цель — сделать наш банковский филиал лучшим в Восточной Европе. Зачем? Не знаю… Я живу, чтобы работать, и работаю, чтобы жить. Так уж получилось…». Ради того, чтобы отвлечься от несчастной любви к прекрасной креолке, он научился принимать российскую действительность такой, как есть, и видеть определенные плюсы в нашем застарелом пессимизме. Выучил русский сленг, а при каждом удобном случае поражает сотрудников своим умением обращаться с боевыми топорами: потомок викингов не забыл о любимом оружии пращуров, и даже отойдя от реконструкторских забав ранней юности, держит дома небольшую коллекцию, которую кое-кто из его знакомых считает зримым доказательством существования генетической памяти. «Настоящая франциска, точная копия метательного топорика франков эпохи Меровингов, сагарис, некая вольная интерпретация современного турецкого оружейника… затем — английский томагавк-трубка девятнадцатого века, раритет, слегка попорченный временем, но все еще годящийся, чтобы расколоть кому-нибудь лобную кость. Помимо этого, есть две «рабочие лошадки»: габонская «голова птицы» — клиновидное лезвие на древке, в опытной руке совершенно смертоносная штуковина… и цельнометаллический вороненый хищник с причудливо выгнутым лезвием и острым оттянутым клювом на обухе — венец современных технологий, просчитанный на компьютере топорик с лихим названием Vampire bat».

Когда нахлынет совсем уж острая тоска или подступит внезапная опасность, он вспоминает старинную песню, слышанную в детстве. И это не просто ностальгия – в такие мгновения мирный финансист стремительно превращается в воина под стать норманнам былых времен. В общем, пресловутой русской мафии следовало бы подумать дважды, прежде чем связываться с таким банкиром и тем более провоцировать его знакомством с сибирской красавицей, столь похожей на коварную креолку, пусть и в «светлом» варианте…

***

Дмитрий Дарин. Русский лабиринт

Сборник прозы, в которой лучшие черты отечественной классики гармонично дополнены актуальными зарисовками наших дней и острыми темами современности. Произведения, подобно мозаике, складываются в единое полотно, отображающее жизнь во всем ее многообразии. Перед читателем проходит галерея выразительных образов, и каждый персонаж неповторим, описан ярко и точно. Вот ресторанный «лабух» из рассказа «Кемска волость»: «Бывают такие музыканты, да и вообще творческие люди, про которых правильно было бы сказать, что Бог не наделил, а плюнул в них талантом». Но даже этот непутевый и вечно пьяный горе-артист может показаться воплощением счастья случайной попутчице в поезде, куда героя в невменяемом состоянии и в порядке шутки загрузили приятели…

Впрочем, музыканту повезло, иногда страсть к мужчине и высокому искусству одновременно искусству могут образовать такую гремучую смесь, что сюжет обернется не курьезом, а преступлением. Но странно притягательной остается героиня этой страшной истории, даже бывший следователь ощущает странное, отнюдь не профессиональное волнение, обнаружив среди объявлений о знакомстве строки, напомнившие ему о том давнем деле.

А старый, советских времен инженер из повести «Барак», давно покинутый близкими, забывший о своем давнишнем преуспевании, лишившийся почти всего имущества, смотрит на жизнь уже словно находясь вне ее: «Платон глядел на всё со стороны, как смотрят туристы на берег с палубы речного судна – хорошая погода, красивый пейзаж, люди, снующие по своим делам – это было и близко, но и отделяло от них чем-то, словно забортной водой». И тем острее оказывается неожиданное счастье – дочь не только вспомнила об отце, но и позвала на крестины: внук у героя родился. Новоиспеченный дедушка снова ощущает себя живым, а не кое-как существующим – «все-таки внук деда признал за своего, дети вообще хороших людей чуют». И может быть, вообще заново наладится жизнь, так хочется верить в судьбоносность новой встречи с прежней любимой…

***

Вячеслав Ганичев. Ви-психология: ваша жизненная философия здоровья, счастья, успеха

Опираясь на собственный опыт, автор этой книги создал уникальную систему принципов и практических рекомендаций, в которой впервые не просто говорится о преимуществах позитивного мышления, но прослеживаются связи между особенностями мыслительного процесса и закономерностями функционирования человеческого мозга.

Наверное, каждый из нас, кто чаще, кто реже, замечал за собой привычку прокручивать в голове какую-то неприятную ситуацию, которая случилась незадолго перед тем, а, может быть, даже и давным-давно. Или даже ничего подобного не было вовсе, но мы опасаемся возможных неприятностей и заранее терзаем себя, выдумывая их подробности… В книге подробно анализируется, почему так происходит и какое влияние это оказывает на человеческий организм, – оказывается, пережитая в мыслях ситуация является таким же стрессом, как и реальное неприятное событие, то есть, как справедливо замечает автор, «нет на свете более вредного стереотипа мышления, чем привычка думать негативно! Именно привычка думать негативно приводит нас к болезням, нужде и поражениям…». Для борьбы с навязчивыми отрицательными мыслями рекомендуется задействовать логическое мышление, а, скажем, в разговоре заменять отрицательные фразы предложениями утвердительного и положительного смысла. Возникающие в воображении картины бед и проблем следует целенаправленно вытеснять положительными образами, которые будут способствовать изменению жизни к лучшему.

В тексте также уделено внимание правилам постановки задач, облегчающим их дальнейшее выполнение: «Одновременно ваше сознание никогда не сформирует два виртуальных образа-цели: прыжок через канаву и отдых на диване. Именно потому, что каждому образу соответствует одно определённое эмоциональное состояние», — роли и значению эмоций, процессу восприятия мозгом визуальной информации, способам противодействия одной из главных проблем жителей больших городов — хроническому стрессу.

***

Александр Лапин. Непуганое поколение

Книга повествует о том, как четыре друга, вчерашние школьники-романтики, которым выпало жить во время, которое теперь называют, то эпохой процветания, то периодом застоя, вступают во взрослую жизнь. В тексте гармонично сочетается преимущества художественной сюжетной прозы и неторопливая повествовательность своеобразного дневника, полного подробностей и позволяющего следить как за мыслями и поступками героев, так и за глобальными событиями, и за настроениями, характерными для всего Советского Союза на исходе социалистической эпохи.

Один из четырех юношей, Александр Дубравин, идет в армию. Раньше он мечтал о военной карьере, об окруженных ореолом героической романтики десантных войсках, но оказался в стройбате, где столкнулся с неприглядной реальностью неуставных отношений. Но Шурка не сломался и не смирился, а вернувшись со службы, поступил в университет, намереваясь стать журналистом и с помощью своих статей менять окружающий мир к лучшему.

Его друг Анатолий, получив образование, начинает служить в КГБ. Благодаря этому он попадает на Московскую Олимпиаду: «Сначала он с некоторым недоверием относился к французам, немцам, англичанам, массово приземлившимся в Москве, потом глядел  на них с любопытством, а потом… потом привык. Они для него стали такими же обычными людьми, как и он сам». В олимпийской столице Анатолий становится очевидцем похорон народного любимца Владимира Высоцкого. Но самое главное потрясение он переживает на трибуне стадиона, когда все зрители в едином порыве приветствуют успех спортсмена: «Потом, через десятилетия, когда давно забылись победители и побежденные, это безошибочное ощущение всечеловеческого братства, общности жило в нем. И грело душу». Анатолий еще верит, что органы свободны и от будничной суеты, и от коррупции…

Тем временем, третий приятель превращается в циничного и ловкого партийного карьериста, жертвующего даже своей любовью ради брака с дочерью влиятельного человека и готового, если это выгодно, разыгрывать карту национализма. А вот четвертый из друзей предпочитает оставить город со всеми его соблазнами и вместе с семьей перебраться поближе к природе. Но вскоре четырем «мушкетерам» вместе со всем Советским Союзом предстоит вступить в эпоху глобальных перемен…

***

Билли Боб Торнтон, Кинки Фридмен. Записи Билли Боба. Пещера, полная призраков

Автобиография актера, режиссера, сценариста и певца Билли Торнтона – непричесанный портрет не только и не сколько его самого, сколько эпохи, в которой он, казалось бы, наперекор всему, стал популярным, получил «Оскара» и т.д. Простой паренек из арканзасской глуши, не имея среди родственников ни миллионеров, ни влиятельных политиков, не прогибаясь ни под власть имущих людей, ни под обстоятельства, снимался в кино, выступал с концертами, менял жен, причем четвертой из них стала Анджелина Джоли, написавшая к этой книге предисловие. Вместе скучного изложения фактов и глянцевых историй «из жизни будущей звезды», Тортнон использовал популярный в Америке формат баек, в которых есть всевозможные перчинки и не всегда светские выражения, свойственные реальной жизни обычных людей. «Первая работа у меня была в продуктовом магазине, возле которого я жил. Я приходил утром или днем, в зависимости от того, когда я мужику на ранчо понадоблюсь, и шлепал цены на банки и раскладывал товар по полкам. А когда заканчивал, он отправлял меня ворочать сено. Это кошмар был, а не работа. Еще работал в механическом цеху, будто из книжки Чарльза Диккенса».

Помимо этого, в книге рассказывается о съемках в кино (в том числе – фильма «Машина Джейн Мэнсфилд»), и роли искусства в современном мире.

***

Иллюстрированная энциклопедия «Сербская кухня. Кулинарные шедевры мира»

Первая часть книги посвящена культурным традициям этой страны, лежавшей на перекрестке многих путей. В древности здесь обитали иллирийцы, фракийцы и геты, затем здесь появились римские легионы, которые и основали здесь свою колонию Сингидунум, позже ставшую столицей Сербии Белградом. Более двух с половиной тысячелетий назад на этих землях появились славяне. Сербские земли входили в состав Византийской и Османской империи. Поэтому «современная сербская кухня сочетает греко-турецкие кулинарные влияния Средиземноморья и болгарские, венгерские и австрийские тенденции кухни Центральной Европы. Зачастую трудно определить происхождение некоторых блюд, повсеместно встречающихся под разными названиями на территории всех балканских стран, а в региональных яствах той или иной местности можно безошибочно распознать когда-то заимствованный у соседей рецепт… Для кухни мусульманского Косово характерны пироги и сладости турецкого происхождения: пахлава, тулумба. Здесь также используют восточные специи и почти не едят свинину, предпочитая говядину, баранину и козлятину». В издании даны подробные рецепты приготовления традиционных сербских блюд, которых можно приготовить в домашних условиях и даже рассказывается о местной кухонной посуде. Например, неотъемлемым атрибутом сербской кухни является деревянная бочка; котелок, который можно повесить прямо над пламенем, и стеклянный графин, часто доставшийся по наследству от бабушки. Кроме того, в Сербии существует старинный обычай подавать пищу в расписной глиняной посуде. Сербы любят произносить длинные задушевные тосты и блюдут кофейный ритуал. Также в тексте приводится ода картофелю, написанная сербским писателем Данило Кишем…

***

Карина Сарсенова. Всевластие пути

Захватывающий роман о современном человеке, его желаниях и побуждениях. В книге органично переплетаются два плана повествования, каждое событие предстает на двух уровнях бытия — повседневно-житейском и философско-мировоззренческом. Преуспевающий герой скрывает под внешним благополучием глубокий душевный разлад, корни которого уходят в далекое детство. Так, его мать «обожала растравливать самолюбие мальчика ядреной смесью превозношения и уничижения». Вместо заслуженной похвалы родительница использовала банальную лесть, столь отрадную для слабых душ – «ведь гораздо проще поверить в то, что достиг чего-то значительного, кутая свое эго в туман слов, нежели опираясь на реальность свершений».

Выросший мальчик жадно потребляет все удовольствия, которые может предоставить ему цивилизация потребления, благо он и материально обеспечен, и пользуется успехом у женщин. «Но самым страшным испытанием оказывались моменты, когда Артур, глядя в зеркало, обнаруживал на своем, знакомом и родном лице, мирно отражающемся в припорошенной пылью стеклянной глади, совсем чужие глаза – глаза злобного монстра… К сорока пяти годам вся жизнь превратилась в непрерывную пытку израненного эго, раздираемого между иллюзорным чувством величия и ощущением полной ничтожности своего бытия…»

Но всё может измениться в любой момент, удобная жизнь рассеется, как пар, и от необходимости выбора нового пути уйти не удастся. Так кто же выбирает этот путь, безликая судьба или сами герои совершают шаги, бессознательно следуя глубоко запрятанному личному сценарию? «Особенности души — это судьбоносные нюансы пути. И потому, наверное, жизненный путь имеет над нами такую всецелую власть, что он отражает нашу истинную суть. Чем же является человек на самом деле: рабом пути или его создателем?» Но прежде чем ответить на этот вопрос, придется набраться смелости и заглянуть в собственную душу.

***

Валерий Шамбаров. Песни царской России, плененные большевиками

В издании, проиллюстрированном 80 дореволюционными фотографиями и репродукциями картин отечественных художников, посвященных царской России, рассказывается о причудливых метаморфозах, произошедших с текстами песен, написанных до и во время Гражданской войны, и исполнявшимися солдатами и офицерами, воевавшими на стороне Белого движения. В книге подробно описаны первоисточники таких популярных отечественных песен как «Смело мы в бой пойдем за власть Советов», «По долинам и по взгорьям», «Белой акации гроздья душистые». В годы Гражданской войны в Красной армии была нехватка новых революционных песен, и поэтому начались переделки песен, исполнявшихся по ту сторону. Из текстов были убраны упоминания царя, православия и других символов императорской России.

Подвиг крейсера «Варяг» описал в своем стихотворении «На палубу, товарищи» (написанном на немецком языке) австрийский поэт Рудольф Грейнц.  Вскоре стихотворение было переведено на русский язык и опубликовано поэтессой Евгений Студенской. Так родился легендарный «Варяг».

В издании подробно рассказывается и о народных, в том числе и украинских и казачьих песнях, отмечая: что «в старинные времена народные песни были не только художественными произведениями. Они играли еще и роль «устной истории». Например, в XIX веке на Русском Севере были записаны циклы песен о Смутном времени. В них переданы истории самозванцев, рассказывается о победах и гибели прославленного воеводы Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, о царствовании и низложении Василия Шуйского, об осаде поляками Смоленска, об ополчениях Прокопия Ляпунова и князя Дмитрия Пожарского, избрании первого царя из династии Романовых, Михаила Федоровича…». Отдельные главы посвящены «классовой классике», старым песням, звучавшим в окопах  Великой Отечественной войны, эпопее «Прощания славянки» и истории «Елочки». Это стихотворение, ставшее популярной новогодней песней, было написано более века назад, в 1903 году, мало кому известной поэтессой Раисой Кудашевой…

***

Денис Соколов. Утерянные страницы Евангелия

Эта небольшая по объему, но изящно оформленная книга с иллюстрациями Г. Доре и других художников XIX столетия, писавших картины на библейские темы, продолжает традицию осмысления Евангелий, свойственную русской классической литературе. Основное место в издании занимает пьеса, созданная на основе Священного Писания. Также в книгу включены мировоззренческие  размышления автора  и философская «Небесная сказка».

Написанная в классическом стиле — насыщенный, выразительный язык подобен стихам в прозе — пьеса показывает тяжкие душевные метания правителя Галилеи и Переи, Ирода Антипы (сына Ирода Великого) и его беседы с супругой Иродиадой (печально известной тем, что ее дочь Саломея по наущению матери потребовала казни Иоанна Крестителя), жесткой и расчетливой женщиной, готовой пойти на все, чтобы удержать власть. Иродиада дает Ироду, обеспокоенному возможными народными волнениями после исчезновения тела распятого Христа из гробницы, бесцеремонные советы в духе современных политиков: «…когда обратной дороги нет, идти вперед. Здесь много мудрости не надо. И если видишь ты брожение в народе, то без контроля не оставь стихию. Всему ты свой порядок учини, организуй и во главе движения встань. Тогда толпою сможешь управлять  и пользу извлечешь ты из того, что поначалу бедствием казалось… И если хочешь ты повелевать народом, то с ним его же языком должен говорить и делать вид, как будто ты со всем согласен, о чём шумит он и чего желает».

Но бывают моменты, когда и коварные советы бессильны, что подчеркнуто в эпилоге пьесы: «Угрожающе гремят сильные раскаты грома.  Ирод поднимает руку, как бы пытаясь защитить себя. Все в страхе, вздрагивая при каждом новом раскате, покидают сцену…»

 

Александр Лапин Билли Боб Торнтон Валерий Шамбаров Ви-психология Владимир Набоков Всевластие пути Вячеслав Ганичев Денис Соколов детективы Дмитрий Дарин Записи Билли Боба. Пещера полная призраковСербская кухня Карина Сарсенова Кинки Фридмен книжные новинки лучшие книги Непуганое поколение Нильс Хаген нон-фикшн обзоры книг Охота на викинга Песни царской России Русский лабиринт современная русская литература Утерянные страницы Евангелия что читать? Эдмунд Уилсон. Дорогой Пончик. Дорогой Володя. Переписка 1940-1971