3 книги, повлиявшие на всю жизнь (запутанная история)
Елена Соковенина
Что за книги влияют на нашу жизнь? На то, кем мы становимся и какими глазами смотрим на мир?
“Новости литературы” уже упоминали о таких книгах в рубрике “Читаем с детьми”. Сегодня мы поговорим о взрослых.
Для этого мы затеяли опрос в соцсетях. Опрос назывался так:
Какие 3 книги повлияли на вашу жизнь?
— Вы нехорошие люди! — сказали нам читатели.
Мы трусливо поинтересовались, за что. Почему? Мы же ничего плохого не делали.
— Потому что «назовите три книжки», — ответили читатели, — это значит, сломайте себе всю голову, целый день ни о чем другом не думайте и все-таки почувствуйте себя идиотом, который не в состоянии назвать три книжки.
И впрямь, назвать три самых важных книги оказалось не проще, чем, скажем, ответить на вопрос, перестали ли вы пить коньяк по утрам.
Но мы выудили у читателей информацию.
Правда, вместо простого опроса получилась целая эпопея. С ней мы и вернулись в редакцию, делая вид, что ужасно смущены и расстроены. Цифра “три” оказалась условной. Возрастные рамки размылись и потерялись. В общем, “Новости литературы” стали авторами не опроса, а безобразия, и в свое оправдание можем сказать только одно: зато мы увидели чертовски интересные вещи.
Попробуем внести в безобразие ясность.
Для начала род занятий наших респондентов. Журналисты, писатели, критики и библиотечные работники. Преподаватели и психологи. Рекламщики и дизайнеры. IT-специалист, видеооператор, один физик и два математика. Несколько юристов и работников финансовых отделов. Провизор. Врач “Скорой помощи”. Биолог. Астролог. И горсточка лиц, пожелавших сохранить инкогнито.
Всего, по нашим подсчетам, получилось человек 40.
Теперь возраст: 25-50 лет. “Какая же это ясность!” — воскликнут серьезные люди. И впрямь, никакой. Мы никаких рамок не указывали, пришли все, кому было интересно. Все были заинтригованы, но вместо того, чтобы ясно и четко назвать три книги, “сделавших” их жизнь, большая часть читателей просто называла любимые книги. Другая, меньшая, потребовала пояснить: книги, любимые в детстве или уже в старшем возрасте?
“Новости литературы” задумались. Они не подозревали, что так неясно выразили идею. Но в конце концов, в чем разница? Раз книги любимые — значит, они и повлияли. Никакой ошибки.
Так что мы не стали больше придираться, а просто ответили: “да”. Да, говорим, мы просим назвать три книги, которые были главными в детстве.
— Хм, в таком случае, что есть «детство»? — поинтересовалась респондентка из книжного магазина. — Задайте точные временные рамки.
— Вот то-то ж! — поддержала ее старший научный сотрудник. — У меня, может, детство только начинается!
— Хорошо, — согласились “Новости литературы”. — Определяем детство лет с тридцати.
— Нетушки, никаких «с тридцати»! — запротестовала писатель. — Я все детство оторваться не могла от «Незнайки». Может, это наивно. Но факт остается фактом: именно эти 3 книги (особенно «Незнайка на Луне») производили на меня особое впечатление.
— Ой, я тоже про Незнайку люблю, — спохватилась еще одна писатель. — Причем, до сих пор!
Это было ужасно. Понимаете, мы тоже считаем “Незнайку” важной книгой. А в нашей тройке ее нет. А следовало бы. Но ведь в тройку не влезает! Но это ерунда. Важно другое.
— Так, — говорим, — мы потеряли границы детства.
— А мы их находили, эти самые границы? — рассмеялись писатели. — Просто в каком-то возрасте детства в жизни много, в каком-то — меньше. Кто-то вообще после тридцати в него впадает.
— А кто-то и не выпадает, — глубокомысленно заметили мы. — Придется обойтись без границ!
Для облегчения задачи мы уверенно привели собственный пример:
“Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна”
“Джек Восьмеркин — американец”
“Двенадцать стульев”
И вот респонденты стали называть свои тройки. Но вместо троек получилась вакханалия.
— “Двенадцать стульев”, — последовал первый ответ. — “Таинственный Остров”. “Идиот”.
— «Легенда о Тиле Уленшпигеле», “Кола Брюньон» и «Крабат». Наверное «Крабат» навсегда отбил у меня детско-юношеское желание «халявы всемогущества». Я понял, что никакие чудеса и «мановения волшебной палочки» не стоят человеческих качеств. Хорошая прививка от очарования «щучьего веления» и «магических школ».
Ответы сыпались, как из рога изобилия:
“Таинственный остров”. “Мартин Иден”. “Сирано де Бержерак”
“Мастер и Маргарита”. “Все красное”. “Раб” Исаака Башевиса-Зингера
— «Понедельник. начинается в субботу», — начал один респондент, — «Таинственный остров» где-то рядом. И…
Тут он растерялся. Зато дал комментарий к остальному.
— От этих книг веет невероятным обаянием такого научного исследовательского поиска, в котором нельзя остановиться. Мне в «Таинственном острове» нравится не столько третья, приключенческая часть, а именно изобретения, связанные с обустройством быта. То, что ты очень многое можешь сам, но есть и провидение. В «Понедельнике…» поиск — это главное. Мне это близко.
— Ой, Булгакова-то не упомянула, «Мастера и Маргариту», — спохватилась еще одна респондент. — И «Белую гвардию». А еще «Остров Крым» Аксенова. Но это позже, конечно. Еще мне оказались удивительно близки повести Юрия Вяземского. Вот мое.
— Здорово получилось, — поддержали мы. — А если сузить? То, что не просто “свое”, а повлияло на всю жизнь?
— Тургенев, «Накануне», — подумав, ответила респондентка, — Золя, «Западня» и «Похитители бриллиантов» Буссенара.
Тут еще одна респондентка вспомнила, что забыла важное: “Педагогическую поэму” Макаренко. И пожаловалась:
— Поняла, что тройку вообще составить неспособна. Только по возрастным периодам.
— Нет, можно, — не сдавались “Новости литературы”. — Правда, можно. Попробуйте вспомнить те три книги, с которых пошли все остальные. Или, вернее: с которых начинались важные этапы, потянувшие другие книги.
Тут же назвали:
«Малыш и Карлсон».»Повесть о рыжей девочке» (автор Л.Будогская). «Бемби».
— «Три повести о Малыше и Карлсоне» — первая прочитанная мной книжка не из-под палки (7 лет), — размышляет один писатель. — «Одиссея капитана Блада» — первая прочитанная залпом книжка (9 лет). «Петр Первый» первая прочитанная мной книжка, после которой «много думал»(11 лет). А так, разумеется, и «Таинственный остров», и «Темные аллеи», и «1001 ночь», и «Повести Белкина»… Но вообще-то читал я мало и редко, только когда ничего другого не оставалось.
Кое-кто ответил обстоятельно:
1. «Тараканище» и другое Чуковского (до школы)
Отсюда выросла любовь к чтению.
2.»Преступление и наказание” (6 класс).Отсюда выросла любовь к Достоевскому, интерес к психологии, к людям.
3. «Двенадцать стульев»,»Золотой теленок».
— Сейчас вдруг поняла, — сказала одна писатель, — что я не серьёзная зануда, а редкостно легкомысленный человек, потому что у меня главные книги — это «Малыш и Карлсон», «Понедельник начинается в субботу» и «Моя семья и другие животные» Д.Даррелла. А к ним прицепом уже все остальное любимое.
— Вот, — говорим, дьявольщина. “Моя семья и другие животные” тоже была этапная вещь. А мы ее пропустили…
И задумались. Похоже было, что назвать три (3!) книги будет в самом деле трудновато.
— Если выдернуть три книги, которые мне в детстве Очень Многое Объяснили на много лет вперед, — задумчиво говорит старший научный сотрудник, — то это, скорее всего, «Мэри Поппинс», «Проданный смех» и «Дорога уходит вдаль». А если не обязательно из детства, а вообще три книги, в которых все про меня, то будут “Муми-тролли”, «Будденброки» и «Самая легкая лодка в мире», наверное.
Тысяча чертей, “Проданный смех”! Без него… Впрочем, будем считать, что эта книга появилась на нашей полке все же благодаря “Тому Сойеру”. Это, во-первых, легче, и, во-вторых, должно быть правдой.
Тут одна респондент говорит:
— О. Генри, все рассказы в одном томе. “Двенадцать стульев” и “Золотой телёнок” в одном томе, Вениамин Каверин, “Открытая книга”.
Поясняю — О.Генри подарил оптимизм, О.Бендер — чувствою мора и веселое нахальство,а по основной профессии я микробиолог. Так что не зря, не зря читала и перечитывала. И перечитываю!
— «Нетерпение сердца» Цвейга, — отвечает тем временем другая респондентка, — «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека и… «Три мушкетера» Дюма. Но книг было так много и я их так много глотала в детстве и юности, что сложно выделить. И «Два капитана» торкнули, и «Педагогическая поэма», и «Унесенные ветром», и «Полет над гнездом кукушки», и «Поющие в терновнике», и Ильф и Петров… Да полно книг.
Тут мы хотели уточнить, что “полно книг” совсем не то, о чем мы спрашиваем, и поняли, что сами запутались. Но раз так, следует дело исправить.
— Поправки, — говорю.
И объясняю. Теперь пришло время объясниться, наконец, с читателями. Это — та самая история, с которой началось для меня все самое важное, и откуда, собственно, взялась тема.
Было так: Сначала «Том Сойер». «Том» потянул за собой «Благородного жулика» О. Генри. Оттуда уже получился великий комбинатор Остап Бендер. И, наконец, стало понятно: самое важное — ощутить ряд похожих персонажей, которые так или этак “ваши”. Почти что вы. То, чем хотелось стать вам. И ту книгу, с которой этот ряд начался. Так что теперь выпали и «Двенадцать стульев”, и новеллы О. Генри, при всей любви, тоже пришлось вычеркнуть: началось ведь все-таки с “Тома Сойера”.
Следующим этапом, с которого началось для меня новое, был Даррелл — «Три билета до Эдвенчер» и «Моя семья и другие животные». Даррелл внес свою лепту в мечту о романтических авантюристах. Последствия этой лепты до сих пор ползают по моей квартире, а в зоомагазины я стараюсь не заходить без крайней необходимости — мало ли, чем кончится.
А вот потом был «Джек Восьмеркин» Николая Смирнова. Причем, не за выдающиеся литературные достоинства (хотя повесть неплоха). Было в этой книге что-то такое, что задавало всему направление, что-то важное. Проще всего, наверное, сказать: в это время появилось желание бегать с препятствиями, совершать невозможные, как казалось, вещи, менять свою жизнь и делать это без страха, не оглядываясь. И не в философском или юмористическом смысле — по-настоящему. Поэтому после фильма (ну, конечно, я узнала о книге из фильма!) появилось жгучее, непреодолимое желание прочесть книгу, тем более, какие-то люди вспомнили, что читали ее когда-то в детстве, и, как они говорили, в сценарий фильма вошла только ее половина. И еще очень хотелось услышать голос автора этой истории: как он звучит? Какими словами описывает внешность героев? Такие ли они, как в фильме, или нет? А вещи, как выглядит мир вещей? Так ли звучит настроение книги, как на экране или как-нибудь по-другому? Какие там картинки? Что на обложке?
Мне было тогда 11 лет. Шли 1980е. Книги уже (или еще?) не было в продаже, мне пришлось за ней поохотиться. На это ушло четыре года. За это время пришлось облазать много библиотек. Опросить знакомых и незнакомых, и их знакомых. В общем, пришлось приобрести навыки книжного сыщика. Заинтересоваться историей. Самим автором и его жизнью. Я не знала тогда, что через много лет пойму: тем, что так сильно притянуло меня, был начинающийся двадцатый век. И отнюдь не только двадцатые годы, но и то, что сделало их такими, каким они есть. И именно характер тех людей и мир тех вещей интересует меня больше всего на свете. Потому что те люди и вещи, только постаревшие, были со мной в детстве. Мне нужно было знать, какими были их десять лет. Двадцать. Тридцать. А какими будут мои тридцать?
Тогда я не знала, что к тридцати годам начну заниматься началом двадцатого века всерьез. Работа с архивами станем одним из основных рабочих инструментов.
Только и тут обнаружилась ловушка. Дело в том, что таких книг, меняющих вашу жизнь, может быть сразу несколько. За год до “Джека Восьмеркина”, в мои десять лет, одновременно с натуралистом Дарреллом были еще сказочные «Пеппи Длинныйчулок» и — да — «Карлсон». Они , если можно так сказать, внесли новое в дело Тома Сойера: Том просто был. Реальность моя была довольно мрачной, веселые люди — не груши, их нужно уметь искать. А я не умела. И если книга о Томе переносила в другой, давным-давно существовавший мир, то “Карлсон, Пеппи и другие”, полученные в мной в подарок от родителей по случаю неожиданно удачного окончания третьего класса, научили менять эту жизнь. Не прятаться от скуки и обид с книгой в туалете, а курощать и дуракавалять. Играть в дилектора и заставлять скучных людей смеяться.
А ведь — помните? — еще для меня тоже стали важными вещами “Таинственный остров” и “Проданный смех”. Причем, именно по тем причинам, которые описали наши респонденты.
Эти две книги просто нельзя было не внести в мой личный список.
Так в теории важных книг появилась ясность, а моя тройка рухнула. Взамен я обнаружила: все самое важное и нужное принесли мне книги в десять-двенадцать лет.
Нам остается только назвать некоторые другие важные книги. Ведь хочется же знать, какие же произведения меняли жизнь остальных респондентов из списка!
Представьте, кое-кому из них все же удалось назвать именно три:
Ф. М. Достоевский, «Идиот». Т. Харрис,»Красный Дракон». Третью респондент пока не выбрал…
П. Трэверс,“Мэри Поппинс”, А. Грин, “Блистающий мир”. А. Дюма, “Граф Монте-Кристо”
А. и Б. Стругацкие,“Трудно быть богом”. М. Митчелл,“Унесенные ветром”. К. Кизи,“Полет над гнездом кукушки”
«Таис Афинская». Энде, «Бесконечная книга». Л. Кассиль, «Дорогие мои мальчишки».
А. Дюма, “Три мушкетера”. Ж. Верн, “Дети капитана Гранта”. М. Твен, “Том Сойер и Гекльберри Финн”
М. Веллер, “Приключения майора Звягина”. В. Леви, “Цвет судьбы”. Б. Буджолд, “Барраярский цикл”
Э.М. Ремарк. “Три товарища”. Д. Адамсон, “Рожденная свободной”. Д. Даррелл,“Под пологом пьяного леса”
К. Булычев, “Тайна Третьей Планеты”. А. и Б. Стругацкие, “Пикник на обочине”. М. Петросян, “Дом в котором”
Ф.М. Достоевский,“Неточка Незванова”; “Преступление и наказание”. А.С. Пушкин, “Евгений Онегин”
А. Линдгрен, “Малыш и Карлсон”. Ф.М. Достоевский, Преступление и наказание. В. Пикуль, “Фаворит”
О. Генри, “Новеллы”, Д.Р. Толкиен,»Властелин колец». Э.Сетон-Томпсон, «Рассказы о животных»,
Л. Кэрролл, “Алиса в Зазеркалье” и ”Алиса в Стране Чудес”. С. Лем, “Рассказы о пилоте Пирксе”. А-К. Дойль, “Шерлок Холмс”
М. Рид, «Всадник без головы». Д.Р. Толкиен, «Хоббит: туда и обратно». Д. Оруэлл, «1984»
А. де Сент Экзюпери.“Маленький принц” , А. и Б. Стругацкие,“Отягощенные злом”
Сможете вы теперь назвать три книги, повлиявшие на вашу жизнь?
|
|
