Пенелопа Лайвли «Как все это начиналось»

Тротуар подпрыгивает, бьет ее. По лицу. Очки съезжают на сторону. Так она и остается лежать, ничком. Что здесь такое? Над ней переговариваются. Волнуются. Естественно.

Сумка.

— Моя сумка,— произносит она.
Чье-то лицо склоняется над ней. Женщина. Милая женщина.

— Дорогая, «скорая» уже в пути. Все будет хорошо. Постарайтесь не двигаться. Они сейчас приедут.
Сумка.

— Ваши покупки на месте. Пакет из «Сейнсбери».
Да нет. Сумка.
Сумки нет. Это она как-то сразу поняла.
Еще один голос. Оттуда, сверху. Мужской.
— На нее напали сзади. Вот в чем дело.
Ах вот в чем дело!
Переговариваются. Несколько голосов. Ей неинтересно их слушать. И-у, и-у, и-у. Вот оно. Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол.

Чьи-то опытные руки. Подняли, перенесли. В машине «скорой помощи» она лежит на боку в какой-то жесткой трубе. Болит. Где болит? Не знаю. Везде. Можно пока поспать.

— Пожалуйста, не закрывайте глаза. Мы приедем через несколько минут.

Каталка. Вперед и вперед. Коридоры. Люди проходят. Поворот направо. Стоп. Опять лифт. Трубу убирают. Теперь она на спине.

Медсестра. Улыбается, но деловая. Имя? Адрес?

Это она может сказать. Без проблем.

Дата рождения?

И это тоже. Не очень-то приятная дата. Слишком много лет прошло.

Ближайшие родственники?

Роуз это не понравится. Сейчас ведь утро, верно? Роуз, должно быть, у его светлости.

Ближайшие родственники на работе. Не надо их беспокоить. Пока не надо.

По понедельникам Роуз приходила позже обычного, потому что забегала в банк, чтобы снять некоторое количество денег со счета своего работодателя и оплатить чеки за неделю. Генри терпеть не мог банкоматов и электронных платежей. Он любил получать за лекции и статьи живые деньги. Электронная почта — тоже не его стихия, так что сообщения отсылала Роуз. Иногда она подозревала, что Генри вообще не умеет включать компьютер. Хотя, кто его знает, возможно, старый дьявол успешно бороздит киберпространство и в отсутствие Роуз гуглит старых друзей и врагов.

— Думаю, можно обойтись без «лорд Питерс» и «миссис Донован», как вы считаете, Роуз?
Он предложил это, когда она проработала у него неделю. Сначала у нее не очень получалось называть его по имени, а потому она вообще никак его не называла. В конце концов, кем бы он ни был сейчас и чем бы ни занимался раньше, он принадлежал к поколению ее матери. Да, некоторых друзей матери она называла просто по имени. Но их она знала всю жизнь, и они не были профессорами престижных университетов, главами королевских комитетов, советниками премьер-министров и так далее и тому подобное. Целый шлейф титулов после фамилии. Люди на улице иногда оглядывались, как бы припоминая: «Где я видел это лицо?» И вообще, Генри мог быть очень резким, если кто-то позволял себе излишнюю фамильярность.

— Роуз, это должно быть короткое, сдержанное письмо: «Лорд Питерс не рекламирует ничьи книги». Если вы склонны писать пространно, можете добавить, что нет, лорд Питерс не помнит разговора в тысяча девятьсот девяносто третьем году, о котором упоминает господин…
Что ж, за десять лет отношения кристаллизуются. Только что вышедший на пенсию, вспыльчивый, самоуверенный Генри, у которого она начинала работать, превратился во вздорного семидесятишестилетнего старика с еще бoльшим самомнением и непредсказуемыми реакциями, к тому же пристрастившегося к кларету. Стараешься вести себя очень осторожно. Иногда подумываешь послать все это подальше и уволиться. Правда, работа довольно удобная, и Генри, надо отдать ему справедливость, всегда добавляет к зарплате некоторую сумму. Мало ли как жизнь сложится, а такая работа все же лучше, чем корпеть за компьютером в офисе. Сначала, получив ее, Роуз решила, что Господь услышал ее молитвы о частичной занятости. Она работала только по утрам, а потом, забрав детей из школы, до конца дня принадлежала только им.

Теперь, разумеется, это не имеет значения: Джеймс в Сингапуре, Люси — в колледже.

Опаздывает больше чем на полчаса. Задержалась в банке. Этот проклятый чек. Генри будет раздражен: самому разбирать почту, вникать в каждое письмо.

Или, если повезет, промурлычет:

— Миленькое письмецо из Корнуолла, Роуз. Хотят присудить мне почетную докторскую степень. Как думаете, стоит нам принять участие в церемонии?

Он теперь не любил путешествовать один. Время от времени Роуз удостаивалась чести сопровождать его. Палка о двух концах. Да, конечно, это шанс побывать там, где, возможно, иначе никогда бы не побывала. С другой стороны, ты сопровождаешь Генри, а ей хорошо известно, как с ним бывает трудно. Ты теперь «миссис Донован, мой личный секретарь» — либо сплошная беготня и голова трещит от светской болтовни с незнакомыми людьми, либо, наоборот, слова сказать не с кем. Гостиницы иногда так хороши, что это отдельное удовольствие. Полеты — бизнес-классом, а если поезд, то тоже в первом классе — ведь дорогу всегда оплачивает тот, кто приглашает.

Она свернула с шумного проспекта и последние несколько ярдов прошла по тихой зеленой улочке с элегантными домами. Дорогими домами. Профессора обычно не слишком богаты, но отец Генри был какой-то промышленник. Деньги достались Генри по наследству — отсюда и особняк в привилегированном районе Лондона. Особенно роскошным он кажется, если ты сама занимаешь с семьей половину дома в Энфилде, а выросла в семье двух учителей на окраине Сент-Олбанса. Иногда Генри покровительственным тоном отпускает ей комплимент: «У вас безукоризненный синтаксис, Роуз. Вот что значит воспитание».

Ее мать всегда отзывалась о работодателе дочери с прохладцей. Именовала Генри не иначе как его светлостью. Естественно, они ни разу не встречались. Мать развлекали рассказы Роуз о его привычках, высказываниях, иногда и правда блестящих, но Роуз всегда отдавала себе отчет в том, что мать считает ее работу мелкой. Роуз могла бы добиться большего. Эту тему, впрочем, они никогда не затрагивали. Все доводы и контрдоводы так и остались невысказанными. «Образованная, неординарная, энергичная — столько открывалось возможностей!» — «Но я никогда не собиралась делать карьеру. Я сама выбрала это».

А значит, сама выбрала и Генри. Тот первый разговор с ним, через такой знакомый теперь письменный стол с покрытой кожей столешницей. Лорд Питерс показался ей вполне симпатичным. Такой большой красивый дом. Роуз никогда не видела столько книг. Именно тогда она впервые подумала, что в их с мужем доме книг очень мало. Да и зарплата неплохая.

— Садитесь, пожалуйста, миссис Донован. Что, если я сразу начну со своих требований к секретарю… Переписка… ежедневные дела… сопровождать в поездках… оберегать от телефонных звонков… мои мемуары.
Мои мемуары. Тогда они были всего лишь блеском в его глазах и оставались таковым еще несколько лет. Лишь сравнительно недавно — «дела, слава богу, теперь отнимают меньше времени» — настал черед праздной болтовни, исписанных от руки листков, которые она каждый день должна была набирать на компьютере.

— Вот вам, Роуз, очередная порция. Возможно, вас посмешат мои замечания о Гарольде Вильсоне.
Хихиканье. Когда это опубликуют, многим будет не до смеха. Хорошо, что Гарольд Вильсон умер.

— А теперь, миссис Донован, расскажите немного о себе.
Что она тогда сказала? Имеет опыт работы секретарем, некоторое время была личным помощником главы одной компании — тот попытался залезть ей под юбку, и она была вынуждена уйти, но об этом говорить незачем, — пятилетний перерыв в работе по семейным обстоятельствам.

У Генри нет детей. Господи, конечно же нет. Какой из него отец? И жены никогда не было. Но, кажется, не голубой. Бывали дамы, которых выгуливали, приглашали на обед или в театр, но ни одной из них не удалось зацепиться. Генри — одинокий волк. У него была сестра, умерла несколько лет назад. Кажется, он привязан к ее дочери Мэрион. Она занимается бизнесом, иногда навещает старика.

Примерно раз в год Генри спрашивает о Джеймсе и Люси. Но никогда не проявляет ни малейшего интереса к Джерри — он как бы вне его поля зрения.

— А, ваш муж… — пресекающим дальнейший разговор тоном бросил он однажды, когда Роуз упомянула о Джерри, мол, заболел пневмонией, требуется уход.
Джерри тоже не проявляет ни малейшего интереса к Генри. Джерри интересуют местная администрация, плотницкое дело, духовная музыка и рыбная ловля. С Джерри все прекрасно. Он очень ненавязчив. А кому нужен муж, который вечно ворчит?

Роуз поднялась по ступенькам, достала ключи, открыла красивую черную дверь, вошла. Зайдя в свой закуток, сняла и повесила пальто, достала деньги из сумочки и лишь тогда постучалась в кабинет Генри.

— Заходите, заходите. — (Да, так и есть, раздражен.) — Вот наконец и вы. Тут бумажки из страховой компании, я в них ничего не понимаю и не хочу понимать. Разберитесь с этим, будьте добры. Еще бумажки. Их мы можем просмотреть вместе. Какой-то тип, которого я едва помню, просит меня выступить третейским судьей. Довольно нервный… Да, принесли билеты на поезд в Манчестер. Почему мы едем так рано? В девять тридцать надо быть на вокзале Юстон! Боже правый!

— Перед вашей лекцией запланирован ланч. Они хотят, чтобы вы приехали к двенадцати тридцати.
— Очень необдуманно с их стороны. Ах да, вам тут звонили! Из больницы. Перезвоните им — вот номер. Кажется, насчет вашей матери. Она нездорова, да? И еще, Роуз, умоляю, чашку кофе!