Павел Вишняк «Папа! У тебя много детей?»

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Доктор Фидлер — руководитель мюнхенского «Kinder centrum», быстрым шагом вышел из смотровой… На ходу бросив взгляд в мою сторону, он сел в свое кресло и начал выводить в воздухе какие-то пасы пальцами правой руки:
— Двое — точно! — доктор продолжал посматривать на меня, меняя количество выставленных в сторону пальцев с двух на три, — но скорее всего — трое… Нужно специальное УЗИ.
— Трое… Чего? — до меня еще и близко не дошел сокровенный смысл сказанного.
— Чего? — профессор утратил чересчур уж серьезное выражение лица и улыбнулся, — Кого! Трое малышей у вас будет! Тройня! Drillinger!
И если я до сих пор не сумел осознать полученную информацию, то вышедшая следом из смотровой Ольга и вовсе была не в курсе последних новостей.
— Оля. У нас, если я правильно понял доктора, будет тройня. Трое малышей…
Нужно иметь выдержку и самообладание моей жены, чтобы услышав такое, просто пожать плечами и сказать:
— Ну что ж! Трое, так трое! Справимся! Подумаешь: три сосочки, три бутылочки!
…Мало нам, конечно, потом не показалось. Но мы справились. И детишки наши справились.
Пришло время и дети стали совершать «поступки». Проявлять характер. Выросли они настолько непохожими, что трудно было себе даже представить, что росли они в абсолютно равных условиях в одной семье.
Уже было, что рассказывать о них друзьям. Один из них и посоветовал мне: «Ты все это записываешь? Нет? Зря. Записывай!»
И я начал записывать. Совсем для себя, для своей семьи.
Потом стал зачитывать эти зарисовки друзьям, и даже случайным попутчикам в своих многочисленных самолетах и поездах. И меня удивило, с каким живым интересом люди слушали эти незатейливые истории и, самое главное, узнавали в поступках моих детей, таких непохожих друг на друга, своих малышей!
— О! Господи! Так это как будто про моего ребенка написано! — примерно так реагировали слушатели и просили зачитать следующую историю.
Ну, конечно! Все, действительно, очень и очень похоже. При любом развитии событий, все детские поступки и желания настолько близки по смыслу, что различают их лишь нюансы и окружающие детали. Главное, увидеть это «что-нибудь очень маленькое». Увидеть, прочувствовать и запомнить, передав смысл замеченного в нескольких словах. Без излишней педагогики, без глубокомысленных умозаключений.
…В конце концов — к 5-летнему «юбилею» своих тройняшек: Степана, Софии и Никиты, я собрал свои записки в одно целое и отправил в издательство «РИПОЛ классик».
Я был бы очень рад, если кто-нибудь увидит что-то забавное и полезное в этих записках. Может быть, кому-то пригодятся наши решения в различных ситуациях, происходившими с нами и нашими детьми.
А может быть, прочитав эту книжку, некоторые родители решатся вести и собственные записи. Поверьте, это совсем несложно.
Спасибо всем. Очень надеюсь, что чтение будет легким. Павел Вишняк, папа «тройняшек»: Степана, Софии и Никиты.
P.S. Самая первая моя зарисовка, извиняюсь, совсем уж не из области педагогики. Просто она первая…

ПЕРВЫЕ ШАГИ
СИЛА ЛИЧНОГО ПРИМЕРА

Степка в свой год с половиной, в общем-то, довольно спокойно проводит время в обществе нянь, но порой его «клинит» на папе — и тому не позволяется отойти от сыночка ни на шаг. В один из вечеров захотелось, извиняюсь, в туалет — никаких шансов. Пришлось прибегнуть к маминой помощи, которая объяснила Степе, что папа просто пошел в туалет. На что Степа резонно заметил:
— И Степа!
Взял горшок, поставил его возле туалетной двери, сел и навалил такую кучу, которая едва поместилась в горшок… Вот вам и сила личного примера. Как говорится, делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас!
08.11.09 (данная дата знаменует собой всего лишь день, когда папа все же решился начать эти записки).

ПЕРВЫЕ ШАГИ.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Ни за что бы просто так не стал фиксировать здесь факты: кто когда пошел, какой у кого зуб вылез — мои записки совсем не об этом.
Тем не менее вспомним первые шаги детей. Не из-за самого факта, а благодаря их занятной связи с определенными обстоятельствами.
После нашего приезда во Владивосток с тройней все уважающие себя (а они — все уважающие себя) глянцевые журналы города сочли своим долгом написать о нашей семье.
…Очередная журналистка оккупировала нашу беседку во дворе дома, в собеседники пригласив меня. Я не без гордости и нежности вновь переживаю в своем повествовании все обстоятельства нашей с Олей встречи и рождения тройняшек.
Ну, вот. Вроде бы как со мной — все.
Оля запаздывает с работы, и мы вместе с журналистами выводим героев репортажа на прогулку. Все пока только ползают.
Репортеры увлеченно фиксируют на фотоаппараты передвижения малышей. Подъезжает мама. Отвечает на свои вопросы корреспондентке, и мы выходим во двор проводить гостей.
Я держу Степу за указательные пальчики. Держу чисто номинально. Но — держу. Равновесие мальчонка пока не держит. По-крайней мере, так было еще утром.
И тут Степа, как бы демонстрируя журналистам, кто в доме хозяин, отпускает мои руки и, покачиваясь, делает первый в жизни шаг. И направляется к маме. Три-четыре шага. Его подхватывает счастливая мама.
Знает пацаненок, когда нужно сработать на публику!
…Днем позже мама нарядила Соню в шикарную шляпу, красивые новые туфли, воздушное платье: у нас новая профессиональная съемка — на сей раз для памятного альбома и CD.
Могла ли, по-вашему, Сонечка в таких нарядах войти в историю, стоя на карачках? Да ни в жизнь!
Подержавшись для пущего контроля за мамин пальчик, Соня отпустила его и дальше уже позировала, стоя на своих двоих. Потом бухнулась разок для порядка, встала и зашагала. В новых-то туфлях!
Да еще и в шляпе!
…Еще через полтора месяца после того как пошли брат и сестра, Никита рассекал пространства квартиры и двора на всех четырех, а потом точно так же, как Степан и София, отпустил страховочные пальцы — няни, бабы Юли, — и пошел!
Дело было к вечеру. Мама подъехала с работы тютелька в тютельку в эту минуту. Выскочила из машины и стала для сына другим краем света. На одном краю бесконечности была баба Юля — затем далекий-далекий самостоятельный путь — с метр! А там уже ждет мама!
И так же как хороший мастер в крикете, туда-сюда, туда-сюда…
И смех, как будто наоборот — на вдохе — «Ах! Ах!», звучит как: «У меня тоже получилось! Я тоже могу!».
Очень скоро после этих событий мы улетели на Пхукет. Никита пару дней поозирался. Как говорится, понюхал воздух и понял — мое! Еще чуток побродил за руку с бабой Юлей. Затем остановился, отказался от любой помощи и… Побежал!
Именно так. Смешно до умиления. Очень как-то нелепо. Но побежал.
До сих пор остановить не можем. Да и не собираемся.
Пусть бежит!

«ГУГУЛЕТ»
Совсем маленькими, месяцев семи, детки попали в больницу — воспаление легких. О причинах случившегося и трудностях пребывания в больнице с тремя грудничками — не в этот раз. Выздоровели, справились — и слава богу. Сейчас — о происхождении слова «гугулет».
Оля в палате играет с Никиткой и поет песенку: «Самолет, самолет, унеси меня в полет!» И периодически гугукает с ним. Я же переодеваю Степу и все это слушаю. И вдруг мне приходит в голову — если уж «гу-гу» и самолет, то почему бы не «ГУГУЛЕТ!»
И когда Оля произнесла «гугулет» Никитке, он захохотал так звонко! Не приходится говорить, как мы были измотаны и как бесценны были для всех положительные эмоции. А Никита хохотал от «гугулета» еще с неделю, и это слово приклеилось к нему чуть ли не в качестве официального прозвища. Во всяком случае, между собой мы Никитку иначе как «Гуга» и «Гугулет» не называли.
Мы даже и не задумывались о том, что дети это все слышат и воспринимают… И когда они начали идентифицировать себя со своими именами, Степа стал «Тепа», Сонечка — «Я, я — Соня», а Никита, называя себя, произнес: «Гуга!» Доигрались…
Сказать по правде, Никита очень быстро перешел на «Киту», но вот Соня вцепилась в «Гугу» мертвой хваткой.
К примеру, я сижу в бассейне — ныряю вместе со Степой и Соней.
В очередной раз вытаскиваю Соню на борт нырнуть, но сначала прошу: «Сонечка, позови Никиту!», рассчитывая, что Соня сбегает в дом и приведет Никиту купаться.
Она же, как сидела на корточках на краю бассейна, так и осталась сидеть, лишь повернула голову в сторону дома и как закричит: «Гу-га!» Позвала…
Мы долго объясняли ей, что Никитку надо называть Никита, никак не «Гуга», но Соня упорно твердила: «No, Гуга!»
Никитина няня Елена Яковлевна, которую дети называли «баба», как-то сделала Соне замечание: «Сонечка, Никиту зовут Никита, а не Гуга». На что Соня возразила: «No, Гуга!» Елена Яковлевна говорит: «Тогда Соня — Гуга!» Секунда одна капнула. Другая…
Соня молчала, а потом выдала: «Баба — Гуга»!
Постепенно все-таки все стало на свои места, и Соня перешла на «Киту». Проходит мимо Никиткиной спальни, прикладывает палец к губам и шепчет: «Т-с-с! Кита а-а, а-а, а!» В смысле Никита спит. Ну, а мы продолжали «гугулетить», правда, уже не при детях.

КАК МЫ ОКАЗАЛИСЬ В ТАИЛАНДЕ
Владивосток — моя родина. Город, вырастивший меня — и вечного ему процветания. Но вот с климатом там все обстоит далеко не так блестяще, как хотелось бы: вечная стопроцентная влажность, дикие ветра и тому подобные радости. Короче говоря, организмы наших детей климат этот категорически не приняли. Особенно Никитин.
После известной болезни и трехнедельного пребывания в больнице мы решили увезти детей из мартовского промозглого Владивостока погреться на солнышко в Таиланд. Там мы не могли налюбоваться на чистеньких, веселых, бодрых малышей, которые от бутылок со смесями перешли на каши, супы, окунулись в море, подружились со слонами…
Но отпуск быстро кончился, и мы вернулись домой — в такой же, как и март, мерзкий апрель. Всё — аллергии, желудочные расстройства — началось по новой. На лето мы улетели в Испанию. Вновь — все легко — фрукты, ягоды, солнце, бассейн. Но лето закончилось. Завершился и отпуск — дела есть дела — надо было возвращаться. Да и Владивосток, в любом случае, родной город. В смысле, есть Таиланд, Испания — хорошо, но дом есть дом.
На «дом» дети отреагировали соответственно. Поносы, аллергии, простуды. Врачи, что традиционной медицины, что восточной, причем даже люди, которым я истинно доверял, говорили о Никите одно — это не его климат.
И в ноябре мы собрались на зиму на Пхукет, чтобы просто не морозиться во Владивостоке. Перелет был жутким. Никита визжал нечеловеческим голосом всю дорогу от Сеула до Пхукета. Он весь чесался — был покрыт уже чуть ли не коростой: аллергия. Из него лился бесконечный понос. Не отставала и Соня. Все памперсы, вся одежда были уделаны.
На острове мы были в полночь.
А утром все стали свидетелями чуда. Никитина няня, женщина в возрасте, вынесла мальчишку к восьми утра, и нам только оставалось падать ниц. На его коже не было ни единого пятнышка.
Няня произнесла: «Клянусь, если бы я не увидела это собственными глазами, я не поверила бы даже родителям».
Я умолчу о том, как детки стали кушать. Как быстро они научились плавать, каким подвижным стал Ника, которому наш «домоуправ» Юра дал новое прозвище «Быстрый». Когда наступила весна и вроде бы как пора было возвращаться домой, в голову мне пришла одна простая идея: «А какие у меня причины увозить свою малышню обратно во Владивосток? Здесь большой, просторный дом, солнце, бассейн и прочая, прочая, прочая. Все русские няни здесь, с нами и умницы филиппинки — дневные няни детей, не чающие в них души. Работа? Так это наша работа — надо будет, смотаемся куда угодно. Нам ли привыкать летать?»
Оля сказала, что меня редко, но все еще посещают гениальные мысли… В общем, вот уже год как дети живут на острове «ЧунгаЧанга».

В ПРОТИВОХОД!
В Таиланд — в отпуск, затянувшийся уже на пару лет, мы летели традиционно через Сеул. А вернее, через лучший в мире аэропорт — Инчхон. Вдоль всех путей следования в нем проложены «лестницы-чудесницы» — эскалаторы. На первом же из них мы въехали в фойе одного из терминалов.
Дети были поражены таким чудом природы. А больше всех оценил новинку Степа. Он с завидным упорством шел в атаку на ползущий на него эскалатор и уверенно топал два-три шажка своими, еще даже не достигшими полуторагодовалого возраста, ножками навстречу механической махине. Его, естественно, сносило, папа Степу подхватывал, ставил на пол… А тот вновь шел в атаку на ползущий на него эскалатор.
Так закалялась сталь?

МИСТЕР «NO»
О детской речи будет отдельный разговор. И не один. Сейчас — о любимом слове Никиты к его двум годам: «No!»
Что бы ты ему ни сказал, что бы ни предложил, он моментально говорит — «No!», а потом уже разбирается что к чему. Мы даже шутили — мол, он же еще не все хорошо понимает и не знает, что ему предлагают — вдруг какой кипеж не тот, типа в армию идти, так он сначала тему закроет, а потом видно будет.
От дома к ресепшену отеля ходит такой местный тайский автобусик — «тук-тук». Открытый с боков, но с крышей. Дети его очень любят — и ветерок можно половить, и от солнышка закрыты, и весело. На ресепшене всегда встречают расплывшиеся в роскошной улыбке тайцы — одни и те же, давно подружившиеся с детьми. И каждый раз они говорят каждому из тройни — «Give me five!», в смысле — «Дай пять!» Степа и Соня — да, пожалуйста — «Кап!» Типа — «добро!» — по-тайски. Никита — нет. Спрячет обе руки за спину, повернется боком — «No!» В общем, так и стал «Мистером „No!“».
Едем в «тук-туке». Рядом — пацаны. Играем в «Би-бабо». Это надо нараспев сказать «би-ба-бо» — вроде как и мелодия, и упражнение для речи. «Никита! Скажи — „биба-бо“!» «No!» И тут же — «би-би-бо». «Никита, скажи — „Никита“!» «No!» И через секундную паузу — «Кита!» В общем, что ни скажу — «No!» да «No!» И тут я говорю: «Никита, а скажи „No!“»
У парня ступор. Как же — выбирать надо: либо сохранить дух противоречия, либо верность любимому слову. Хохотали все. Попытался пошутить так снова — прикол не прошел. В следующий раз он уверенно ответил: «No!» Верный своему слову человек.

РОДНАЯ РЕЧЬ
Мы — мама, папа — русскоговорящие. Русский — язык наших нянечек и помощников. Няни-филиппинки хорошо говорят по-английски и постоянно, между собой, по-филиппински. Все вокруг — а мы не сидим дома, и притом живем в Таиланде — говорят по-тайски.
Преамбула понятна. На каком же великом и могучем вещают, общаются, выражают свои эмоции и желания наши три богатыря — три лингвиста?..
…Степе где-то год и десять. Мы гуляем, он сам катит колясочку, в которой его на утренних прогулках прокатали с полгода, и натягивает на голову такой типа зонтик, что пристрочен сзади к коляске.
— Степушка! А что случилось? От кого ты прячешься?
— Кап-кап…
— Кап-кап? Какой «кап-кап»?..
— Досьдь…
— Дождь?
— Да. Rain.
В таком стиле. Понимание ими английского и русского к двум годам было удивительным. К примеру… Закончили тренировку в бассейне. Пока папа разговаривал с тренером, малышня увозилась в луже, предложив ботинкам стать сухими в лучшем случае завтра. Возвращаясь, папа — в первую очередь в расчете на действие нянь, выдал тираду: «Hey! Everybody! Take off your shoes… Go inside! Вы что, в мокрых ботинках двадцать минут собираетесь ехать?»
Никита увалился на гравий, стянул с себя башмаки с тем количеством усилий, какое ему потребовалось, и с боевым кличем побежал в машину. Соня поковырялась с шузами, сняла их и побрела в машину степенно. Степа так же решил разуться — упал на попу, задрал ноги и милостиво дал добро Даяне снять с него мокрые ботинки. Но история не о характерах. О языке. Все же все поняли. «Шу-узь!» Думаю, именно это слово стало ключевым в пространстве понятий «немой — говорящий ребенок». Всякие «папы», «мамы», «каки», «вавы», «ав-ав» народец трещал без конца. А вот «мама — шюзь» стало новой главой, новым знанием.
Соня уже давно определяла, кому принадлежит тот или иной предмет, и говорила — «мама» либо «папа», называла любого другого члена семьи, просто указывая на майку, туфли, очки. Следовательно, эта вещь и принадлежала правообладателю, коего назвала Соня. К счастью, она ни разу не перераспределила вещи не по справедливости.
И вдруг. Соньке года полтора: «Мама — шюзь!» Туфли, естественно, были мамины, но впервые был связан предмет и правообладатель, и при этом стало очевидно, что мы услышим вскоре много интересного. Буквально еще через пару месяцев Соня уже могла попросить, к примеру, яблоко: «Эпль!»
Ужасно забавным было и Сонино словечко «Ма!», которое вроде бы и созвучно «На!», но обозначает ровно обратное
— «Дай!» На фото и видео снимать Соню было невозможно — как только она видела объектив, то тут же подходила к снимающему, тянула руку: «Ма!»