Предисловие

Должен сознаться, что хотя я потратил на свою книгу немало труда, однако ж ещё труднее было мне сочинить это самое предисловие, которое тебе предстоит прочесть. Много раз брался я за перо и много раз бросал, ибо не знал, о чем писать.

Мигель де Сервантес Сааведра.

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский

Если бы я взялась подробно описывать жизнь и приключения каждого из моих героев, мне пришлось бы потратить лет двадцать. А тебе — лет пять, чтобы всё это прочитать. Ну хорошо, не пять — два. Но это если не отвлекаться на сон и еду. А вот эту книжку ты прочитаешь очень быстро. Можно сказать, моргнуть не успеешь, а уже узнаешь, что на Луне есть два раввина; что астрономические таблицы математика Аврагама Закуто спасли Христофора Колумба; что польский король Казимир изменил законы своей страны, чтобы порадовать любимую; что купец Биньямин из Туделы прошёл полсвета и описал свои путешествия за два века до Марко Поло; что учёный талмудист и врач Моше Маймонид ещё в XII веке считал, что медицина начинается с профилактики; что поэт Аврагам Ибн-Эзра был безнадёжно беден и на свадьбу подарил своей невесте башмаки, а стихи другого поэта, Иммануэля Римского, были запрещены с XIV аж до XVIII века.

Ты познакомишься со знаменитыми математиками, физиками, финансистами, музыкантами, поэтами, астрономами и астрологами — и обнаружишь, что это всё сплошь одни и те же люди, просто очень разносторонне одарённые. Ты узнаешь, кто такие караимы, как пишутся макамы и какие пряности были в XVI веке на вес золота. Уже закрыв эту книгу, ты ни за что не спутаешь Рамбама с Раши, а Бен Бецалеля с Бааль-Шем-Товом. Ты без запинки произнесёшь слово «тетраграмматон» — более того, ты будешь знать, что это такое и зачем нужно. Ты сможешь сам слепить голема (сумеешь ли ты его оживить — это другой вопрос, но слепить сумеешь точно), сделать «посох Яакова» и, может быть, вычислишь ближайшее лунное затмение.

А может быть, и нет. Может быть, ты просто прочитаешь и получишь удовольствие, а всякую практическую пользу отложишь на потом.

Автор

Учитель (Раши)

Сцена первая, которой никогда не было

— Зря вы так, рабби Ицхак, — говорит с досадой тот, что повыше. — Мы же вас по-хорошему просим. Продайте вы, Бога ради, эту жемчужину, на святое дело она пойдёт. Вы ведь хоть и еврей, а человек образованный, понимающий…

— Связать, отобрать, а самого в воду, — ворчит тот, что пониже. — Разговаривать тут ещё с ним. Чего ты с ним разговариваешь?

— Тебе лишь бы живого человека в воду, — фальшиво укоряет тот, что повыше. — Забыл, что отец Жоффруа велел? Лаской. Не по-божески это, если отнять.

— Так ведь смотря у кого отнять! — волнуется тот, что пониже. — У иного отнять не грех, а наоборот — самое служение и есть. Вот взять этого жида…

Рабби Ицхак вздыхает коротко. С жемчужиной — прекрасной, безупречной формы и дивного розоватого оттенка, как будто слегка подсвеченной изнутри, — надо что-то делать, и быстро. Он наотрез отказался передать её церкви, потом вроде бы нашёлся покупатель-еврей, который попросил жемчужину к нему принести… рабби Ицхак вышел из дому, но буквально через два шага его ударили чем-то тяжёлым по голове. В себя он пришёл на лодке в открытом море, голова болит, нестерпимо пахнет рыбой, и жемчужину, кажется, сейчас отнимут, и хорошо, если его самого не скинут в воду. Господи, помоги, думает рабби Ицхак, сжимая жемчужину в кулаке.

— В общем, вот что, рабби, — говорит тот, что повыше, — или ты сейчас отдаёшь нам…

Рабби Ицхак разжимает кулак и показывает тому, что повыше, матово светящуюся жемчужину.

— Вот это? — мягко спрашивает рабби Ицхак. — Ну, поди подбери. — И выбрасывает жемчужину в море.

— Да ты!!! Да мы тебя!!! — хором ревут тот, что повыше, и тот, что пониже. И тут раздаётся Голос.

— Вот сын твой, — произносит Он, и кажется, что с рабби Ицхаком заговорили сразу море и небо. — Вот сын твой — светоч всего Израиля!

Мы знакомимся со Шломо Ицхаки, которого ещё никто не называет рабби Шломо

Город Труа, провинция Шампань, Франция. Идёт 1040 год. В доме талмудиста рабби Ицхака и его добродетельной супруги большая радость: родился долгожданный первенец, дитя, обещанное Господом Ицхаку, когда тот выбросил в море розовую жемчужину. Мальчика назвали Шломо. Шломо бен Ицхак. Рассказывают, что в день родов его мать неосторожно вышла за покупками и, почувствовав себя неважно, прислонилась к стене дома. И случилось чудо — стена раздвинулась, возникла ниша, в которой можно было укрыться от прохожих. Судя по всему, ребёнку действительно суждено было стать светочем всего Израиля.

Это правда — про стену и про жемчужину?

Нет, конечно, это легенды. Про великих мужей всегда слагаются легенды, а Раши — рабби Шломо бен Ицхак, или рабби Шломо Ицхаки, — был великим мужем.

А почему «Раши»?

Это сокращение. Чтобы не произносить всякий раз «рабби Шломо Ицхаки». Вообще это старинная ивритская традиция — сокращать сложные имена.

И чем он был велик?

Я расскажу по порядку, хорошо?

Раши и виноград

Пусть идёт 1070 год. Шломо только что вернулся в Труа из Германии, где он учился в городах Майнце и Вормсе под руководством мудрецов Лотарингии — учеников рабби Гершома, прозванного Светочем Диаспоры.

Во многих легендах ребёнок, предсказанный Всевышним и наделённый удивительными способностями, рождается в необыкновенных условиях. Один из самых известных примеров — Ицхак, чудесным образом родившийся у Аврагама и Сары, когда Аврагаму было аж 100 лет, а Саре — 90. А чтобы никто не усомнился в том, что Ицхак — именно сын своих родителей, Всевышний придал ему необычайное сходство с отцом.

Легенда гласит, что Шломо с самой ранней юности начал комментировать Священное Писание, и, когда ему приходил в голову комментарий или доводилось услышать что-нибудь заслуживающее внимания, он записывал это в специальную тетрадку, и тетрадок этих у него накопилось порядочно. Окончив учение, Шломо отправился в изгнание, чтобы искупить грех своего отца: рабби Ицхак на секунду пожалел о выброшенной жемчужине, поэтому жертва его была неполной. Шломо исходил всю Европу, побывал в Египте и Персии и только спустя семь лет вернулся домой в Труа.

В Труа он открыл ешиву, и туда потихоньку начали стекаться ученики. Шломо — он теперь рабби Шломо бен Ицхак — изучает и комментирует Тору. А ещё он возделывает свой виноградник. В буквальном смысле. Каждый истинно образованный человек, говорит он, должен уметь содержать себя «работой рук». И почва, и ум человеческий, если не возделывать их и не орошать, сохнут и перестают приносить плоды.

И всё же, чем велик Раши? Не виноградником же? Он был великим комментатором Торы?

Бинго! Раши был крупнейшим средневековым толкователем Талмуда и Танаха, то есть Торы, Книг пророков и Писаний. У него была удивительная манера комментировать — в отличие от своих современников, он не углублялся в философию, а, наоборот, старался разъяснить священные книги ясно и внятно. Порой, для пущей доступности, он даже сопровождал комментарии иллюстрациями.

И это пользовалось успехом?

Огромным! Ещё при жизни Раши его ешива превратилась в центр еврейской учёности. Сюда съезжались талмудисты из разных стран, не иссякал поток учеников. Сыновей у Раши не было, зато все три его дочери обладали блестящими, невероятными для женщин того времени познаниями в Талмуде, одна даже помогала отцу составлять комментарии. Их мужья были видными талмудистами, а сыновья пошли по их стопам: основали собственную школу.

Мы прощаемся с рабби Шломо бен Ицхаком

Говорят, что Готфрид Бульонский, один из предводителей Первого крестового похода, заехал к Раши по дороге в Иерусалим. Поначалу, сказал Раши, тебя ждёт великий успех. Но он будет недолог, и, когда ты вернёшься домой, от всего войска и от всей добычи у тебя останутся только три коня.

Потеряв завоеванный было Иерусалим, Готфрид возвращался домой, и сопровождали его трое всадников, то есть всего коней было четыре. Готфрид собирался излить горечь поражения на Раши, примерно его наказав за неточное предсказание, но у самых ворот Труа один конь неожиданно пал. Ну что же, буркнул Готфрид, похоже, еврей был прав. Он подошёл к дому Раши и узнал, что тот давно умер.

Раши умер в 1105 году. Его комментарии к Танаху и Талмуду до сих пор считаются каноническими.

Один великий рабби писал, что, когда Раши уже завершил толковать Тору, его одолели сомнения: а вдруг его комментарии всё же недостаточно ясны? Из-за этого он долго стеснялся показывать свои тетради другим мудрецам. Лишь после семилетнего странствия по Египту, Персии и Греции он начал публиковать свои сочинения.

Фишка-задачка

Раши предсказал правителю Готфриду неудачу в крестовом походе: мол, из всего воинства у него останется лишь три коня. А согласно древнерусской легенде, мудрецы предсказали одному воину-правителю не просто неудачу, а гибель от собственного коня. Догадайся, о ком идёт речь?

Ответ: князь Олег (Вещий Олег)