Вальдемар Бонзельс «Пчела Майя и ее приключения»

Глава пятая

 

Кузнечик

 

 

День выдался просто потрясающий! Рано утром, ещё до зари, на землю выпала роса, и, когда взошедшее над лесом солнце раскинуло свои лучи по траве, всё вокруг так заблестело и замерцало, что одного взгляда на эту роскошь было достаточно, чтобы забыться в тихом блаженном восхищении.

 

Едва проснувшись, малышка Майя услышала вокруг громкие и звонкие ликующие возгласы. В кронах высоких деревьев пели птицы, смертельно опасные для любого насекомого, но при этом обладающие чарующими голосами; а всевозможные жучки, бабочки и мухи, большие и маленькие, стрекотали и жужжали в траве и кустах и с шумом проносились в воздухе.

 

Майя устроила себе уютное жилище на высоком дереве. Это была небольшая щель в коре, безопасная, сухая и даже ночью долго хранившая тепло, поскольку днём солнце светило прямо на неё. Правда, однажды рано утром пчёлка услышала, как дятел стучит по стволу дерева.

 

Надо сказать, что для маленького насекомого, спрятавшегося в древесной коре, это так же страшно, как для нашего брата услышать среди ночи шорох и шум, с которым воры взламывают оконные ставни. Однако ночью Майя чувствовала себя защищённой — ведь никому бы и голову не пришло искать её в этом убежище.

 

В самом дальнем углу своей каморки, где было темнее и прохладнее всего, Майя устроила небольшую кладовую для мёда, чтобы обеспечить себя пропитанием в дождливые дни. Вход в свою лесную крепость она немного заделала воском — теперь он был не больше, чем нужно маленькой пчёлке, чтобы легко выскальзывать наружу и влетать обратно.

 

И вот в это полное жизни утро малышка Майя, ликуя, взвилась в воздух, сверкавший от солнечных лучей, чтобы узнать, что принесёт ей новый прекрасный день.

 

Она скользила сквозь пронизанный золотистым светом воздух и была похожа на маленькую блестящую точку, гонимую вперёд ветром.

 

— Сегодня я встречу человека! — воскликнула она. — В такие дни люди непременно должны выходить на прогулки, чтобы порадоваться красоте природы.

Никогда прежде Майя не встречала такого изобилия насекомых вокруг — они сновали туда сюда, суетились, жужжали, смеялись, радовались. Всё это, сливаясь воедино, наполняло окружающий мир таким счастьем, что каждый, оказавшись в этом ликующем водовороте, непроизвольно настраивался на тот же лад.

 

Наконец Майя опустилась в густые заросли травы и цветов. Выше всех вздымались беловатые соцветия тысячелистника и сияющие красные маки, обладавшие особой притягательной силой.

 

Взяв немного мёда из чашечки водосбора, Майя уже собиралась лететь дальше, как вдруг на травинке, перегнувшейся через её цветок, она заметила очень странного паренька.

 

Поначалу пчёлка сильно испугалась — она и представить не могла, что на свете бывают такие тощие зелёные страшилища. Однако любопытство взяло верх, и Майя, застыв на месте, как приклеенная, уставилась на незнакомца.

 

На первый взгляд казалось, что на голове у него торчит рог, но, приглядевшись, Майя поняла, что это всего лишь странный изгиб лба, на котором росли два невероятно длинных, тонких, словно ниточки, усика. Само существо казалось ещё более худым из-за изящных передних лапок и тончайших неброских крылышек — по мнению Майи, не особо пригодных для полёта. Но примечательнее всего были громадные задние лапки, высоко поднимавшиеся над спиной незнакомца, словно две согнутые ходули. Весь он был зеленее зелёного.

 

К хитрому выражению глаз примешивались вызов и некоторое изумление, однако можно было сказать совершенно точно, что незнакомец смотрел на пчёлку не злобно, а, наоборот, вполне добродушно.

 

— Ну, барышня, — сказал он Майе, явно раздосадованный выражением её лица. — Неужто вы раньше кузнечиков не видели? Или это вы с таким лицом яйца откладываете?

— Что это вам в голову взбрело? — резко ответила Майя. — У меня и в мыслях не было! Если б я даже могла, всё равно ни за что бы не стала это делать. Разве я могу так легкомысленно посягать на священную обязанность царицы?

Кузнечик слегка пригнулся и сделал до такой степени комичное лицо, что Майя, несмотря на возмущение, невольно улыбнулась.

 

— Барышня, — начал было кузнечик, но потом снова захихихал, и только и смог произнести: — Ну надо же! Да вы просто уникум!

Своим поведением странный парень совершенно вывел Майю из себя.

 

— Так над чем вы смеётесь? — отнюдь не дружелюбно спросила она. — Или вам и правда хочется, чтобы я ни с того ни с сего начала откладывать яйца прямо тут?

Вдруг что-то щёлкнуло, и, сказав «Опля!», кузнечик исчез.

 

Маленькая пчёлка совсем растерялась. Как ему удалось, не используя крылья, так стремительно взлететь в воздух? Да ещё с такой отвагой, в глазах Майи граничившей с безумием.

 

Спустя мгновение кузнечик уже был тут как тут. Майя не поняла, откуда он взялся, но теперь он сидел рядом с ней на листе водосбора.

 

Он внимательно осмотрел её со всех сторон, спереди и сзади, а потом насмешливо произнес:

 

— Нет, в любом случае яйца вы откладывать не можете — не так устроены. У вас нет яйцеклада.

— Чего? — спросила Майя. — Яйцеклада? — Она поспешно прикрылась крыльями и повернулась так, чтобы незнакомец мог видеть только её лицо.

— Ну конечно. Да вы словно с неба свалились, барышня. Вы ведь оса, не так ли?

Ничего хуже этого Майя и представить не могла.

 

— Проклятье! — воскликнула она.

— Опля! — ответил кузнечик и исчез.

«Из-за таких вот типов у меня жутко портится характер», — подумала Майя и решила лететь отсюда прочь. За всю сознательную жизнь ей ни разу не доводилось слышать таких оскорблений. Как можно было перепутать её с кем-то из осиного племени? С этими бесполезными разбойниками, с этой шайкой воров, с этими бродягами? Какой страшный позор! Просто возмутительно!

 

Внезапно кузнечик снова вернулся.

 

— Барышня, — крикнул он и медленно покрутился вокруг себя, причём его задние ножки были похожи на стрелки часов, показывающие двадцать пять минут седьмого, — барышня, вы должны меня извинить, что я вот так прервал наш разговор, но иногда на меня вдруг что-то находит, и я чувствую, что должен прыгать. Скакать по свету, причём абсолютно не важно, куда именно. Вам что, и это неизвестно?

Кузнечик улыбнулся Майе, при этом его рот растянулся от уха до уха, так что пчёлка не могла не рассмеяться в ответ.

 

— В самом деле? — спросил кузнечик и ободряюще кивнул.

— Да кто вы такой? — спросила Майя. — Вы такой нервный!

— Да меня же все в округе знают, — ответил зелёный парень и снова ухмыльнулся, растянув рот ещё шире прежнего. Майя не могла взять

 

— Я здесь новенькая, — приветливо произнесла она. — Впрочем, я буду очень рада с вами познакомиться. Только хочу отметить, что я из пчелиного народа, а вовсе никакая не оса.

— Да господи, — сказал кузнечик, — это же одно и то же.

Майя так возмутилась, что едва могла говорить.

— Да вы невежда! — воскликнула она. — Вы осу-то хоть раз видели?

— А оно мне надо? — ответил зелёный парень. — Что толку подмечать различия, которые существуют только в воображении? Вот вы — вы летаете по воздуху, жалите всё, что оказывается рядом с вами, и не умеете прыгать. С осами всё то же самое. И в чём разница? Опля! — И он исчез.

— Теперь-то я точно улечу, — подумала Майя.

Но новый знакомый опять вернулся.

— Барышня, — воскликнул он, — завтра в саду священника

Сюндепика пройдут соревнования по прыжкам. Если хотите на них посмотреть, у меня есть бесплатный билет. У моей старушки два таких, и она охотно отдаст один вам за доброе слово. Я очень надеюсь побить текущий рекорд.

— Какое мне дело до всяких там прыжков? — не без досады ответила Майя. — У тех, кто умеет летать, куда более возвышенные интересы. Кузнечик улыбнулся так широко, что его улыбка, казалось, была теперь не только видна, но и слышна.

 

— Не переоценивайте себя, барышня. Большинство земных созданий может летать, но лишь немногие умеют прыгать. У вас очень скудное представление об интересах тех, кто вас окружает. Даже люди порой просто мечтают научиться прыгать. Недавно я видел, как священник Сюндепик подпрыгнул чуть ли не на метр в высоту, пытаясь произвести впечатление на маленькую змею, перебегавшую ему дорогу. При этом его презрение ко всему, что не умеет прыгать, зашло так далеко, что он выбросил прочь свою трубку, без которой не может жить ни один священник. Представляете, какое тщеславие? Я знавал кузнечиков — кстати, они принадлежали к моей семье, — которые могли прыгнуть в триста раз выше своего роста. Ну вот, теперь вы удивлены, у вас нет слов, и, уверен, вы глубоко раскаиваетесь во всём, что говорили до этого, и даже в том, что, возможно, только собирались сказать. В триста раз выше своего роста! Можете представить, чтобы кто-то ещё так умел? Между прочим, даже самый высокий зверь на земле, слон, не в состоянии так подпрыгнуть. Ну что? Молчите? А я ведь предупреждал, что вы замолкнете.

 

— Когда же мне разговаривать, если вы ни секунды на месте не стоите? — воскликнула Майя.

— Ну так говорите сейчас, — приветливо сказал кузнечик, а потом закричал: Опля! — и исчез.

Несмотря на обиду, Майя не смогла удержаться от смеха. Ничего подобного она раньше не встречала. Шутовские повадки кузнечика изумляли её до глубины души, и она могла только дивиться его глубоким познаниям и жизненному опыту. Правда, её мнение о прыжках не вполне совпадало с его соображениями на этот счёт, однако новости, услышанные за время их короткой беседы, очень заинтересовали Майю.

Был бы зелёный парень более надёжным собеседником, она бы с удовольствием расспросила его о том о сём. «Самый богатый жизненный опыт обычно у тех, кого редко спрашивают», — подумала она.

 

Понимает ли он человеческий язык — раз уж знает людские имена? Майя хотела спросить об этом кузнечика при следующем появлении. А заодно выяснить, как он смотрит на её желание подобраться поближе к людям или их жилищам, чтобы попробовать встретиться там с ними.

 

Рядом с Майей закачалась травинка, и кузнечик крикнул у неё над ухом:

 

— Барышня!

— Бог ты мой, — воскликнула Майя, — откуда вы всё время выскакиваете?

— Из окружающего мира, — ответил кузнечик.

— А скажите, пожалуйста, — поинтересовалась Майя, — вы всегда прыгаете вот так, не зная, куда вас это приведёт и где вы окажетесь в следующий раз?

 

— Конечно, — сказал зелёный малый. — Как же иначе? Разве вы умеете заглядывать в будущее? Никто не умеет. Только квакша, но она не рассказывает как.

— Потрясающе, — всплеснула лапками Майя, — вы столько всего знаете. Вы и речь человека понимаете?

— На этот вопрос очень сложно ответить, барышня, поскольку ещё точно не доказано, что у людей есть речь. Хотя порой они издают какие-то звуки, отвратительная дисгармония которых ни с чем не сравнима, и очевидно, что друг друга они при этом понимают. Но нужно отдать им должное — они питают слабость к более сносным голосам. Я наблюдал за двумя мальчишками, которые зажали между пальцев травинку, а затем, поднеся её ко рту, стали выдувать туда воздух, так что раздалось гудение, которое можно было бы сравнить со стрекотанием сверчка, будь оно хоть немного приятнее. Впрочем, они делают, что могут. Рассказать вам что-нибудь ещё? Я много всего знаю! — И кузнечик снова осклабился так, что это почти можно было услышать. Но тут он опять ускакал прочь и уже не вернулся. Пчёлка тщетно ждала его, а потом отправилась на поиски. Она искала повсюду, в траве и в цветах, но так и не смогла найти.