Колонка автора: Олег Зоберн
ПРИХОДИЛИ КОТИКИ НАСЧЕТ ГОМОЭРОТИКИ
В пучине российской ЛГБТ-субкультуры создаются (почти что сами по себе) тексты, вполне претендующие на «актуальную поэтику»: свободные, открытые, со старательно демонтированной политической установкой и очищенные от гендерно-иерархической блевотины. В недрах русской ойкумены остались ещё не вытоптанные лоснящимися коммивояжерами уголки — и темнеет где-то за берёзами заветная педерастическая чащоба. Туда и направимся.
Что мы знаем про российский гомореп? Или про традицию лесбийского романа? Что может рассказать провинциальный филолог о транссексуальной критике?.. Пока еще — почти ничего. Или (что честнее) совсем ничего.
Для начала стоит определиться, что объединяет все эти тексты: на какой расчетный счет открыт кредит читательского доверия? Ответ можно искать на разных уровнях. Можно, конечно, повторить вслед за всем известным венерическим мальчишкой, что «просто-напросто мы оставили описания природы, бытовуху и климатологические экскурсы, простите за каламбур, натуралам». А можно с деланным спокойствием рассмотреть новый контекст через призму транссексуальной критики, когда сексуальное извращение интерпретируется всего лишь как форма политического протеста, свободно конвертируемая валюта либерального сознания:
Я думаю, сношения с валенком есть последняя ликвидная форма протеста интеллигенции в этой стране. Ещё, правда, как-то держатся геи, но их скоро тоже легализуют и сделают обкомом Единой России (доктор Я. Соснорский).
Но странно: если раньше, до нулевых, это был лишь сервильный пассионариум в русле новейших трендов да наглое отворачивание розовых кожиц, если поколению № Х доставало истерического смеха на мраморных балконах и постылой синтетической тургеневщины, то теперь всё изменилось. Вот фрагмент одного из последних опусов всем известного А.К (уже после инсульта, но ещё до удаления яичек):
«Нет большего счастья, чем пробежаться колким ранним оргазмом по возделываемой тобою самим земле. Вот анальная могила — набитый землёй ректум с торчащим в центре крестиком из зубочистки и коктейльного зонтика. Вот даггеротипы мальчиков. За гиацинтовой клумбой усыпальница предков: осталось только повернуть ключ — и вот оно: и будущее, и прошлое сливается в розовую нить-уздечку, протянутую от звёзд до самых захолустных углов мирового порядка».
…Но теперь ой-ой, дорогая редакция! Теперь, дескать, «попперсы — страшная вещь. Никогда ими не пользуюсь» (мнение гостя популярного телешоу). Теперь сакральный статус врага фрондёрской тусовки обрел не общественный строй, а банальный хламидиоз.
Но стоп. Нам-то какое дело? – может, пусть гомосеки сами между собой разбираются? Бьют друг друга вениками по головам, лезут на стены и выдвигают из своей среды меньшевиков от меньшинства, пусть хлещут по своим жирным лобкам длинными ложечками для курения гашиша. Пусть хоть пополняют ряды неопролетариата (хотя и тяжело, тяжело…) Ответ на этот вопрос уже предоставил всё тот же изможденный А.К. на терминальной стадии своего творческого пути (яички удалены, второй инсульт, колонка в «Квире», эмиграция в Новую Зеландию):
— Получается, что единственный способ развлечения кишечнополостных — это анальный секс? — спросил я у своей учительницы биологии в школе… И впервые в жизни столкнулся с агрессивной обывательской гомофобией.
Так разве можем мы позволить себе быть малодушными перед мужественным рылом новейшей российской истории? Можем. Но осадок все равно остается. Поэтому, с другой стороны, и не можем. В зависимости от настроения и графика спада-усиления депрессии.
А по большому счету неважно, как ты, милый, встретишь свое огненное колесо. Можешь сидеть за чтением рассказа Бунина про Русю, которая за кадром согласна на самые спорные дела (главное, чтобы сверху в кадр не свисал микрофон), а можешь строчить донос в Патриархию на лысого соседа-качка, который из последних сил устроил скромный гей-крек-хаус у себя в двухкомнатной смежной квартире, – все равно ресурс магистральных энергосистем на АЭС за твоим окном будет неотвратимо уменьшаться до критической точки.
Однажды оператор реакторного блока выйдет на миг из состояния глубокого созерцания и увидит перед собой парящего в сиянии нейтринных пучков бодхисатву. И едва ли кто тогда вспомнит покойного доктора Кона, окрестившего буддийские монастыри гомоэротическими рассадниками. А если даже и вспомнит, то к этому времени над всем Атлантическим Новопеределкино, — где люди, так и не проснувшись, по-прежнему будут дифференцировать себя на группы относительно собственных страстей, — уже прокатится огромное жаркое нечто. И сансарическое колесо с тихим щелчком установится в нулевую позицию.
Пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить… да впрочем, кто знает: может, это случай пользуется мной раз за разом. И тогда выходит, что благодарить некого – прошлым летом в Чулимске. Хотя «прошлым летом в Чулимске» можно удалить. А то как будто висит хвост. Ну, будто зверь спрятался в дупло, испугавшись вспышки на горизонте, а кончик его хвоста виден. Если же зверь втянет в дупло и кончик, то создастся видимость отсутствия зверя. Пустой лес, никто не живет.
Олег Зоберн
