Бертран Бадре «Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу»

Получили не то, что планировали

 

Первые 15 лет нового тысячелетия не оправдали наших ожиданий. Мир стал намного сложнее, и драматические события этих лет резко изменили ход развития. Мы до сих пор не знаем, куда именно приведут нас эти преобразования. Изменения, которые мы переживаем, многообразны и глубоки, и их влияние все еще ощущается.

 

Новая экономическая картография: подъем нового мира

 

Первое существенное изменение полностью перекроило экономическую карту планеты. Когда я паковал свои вещи, собираясь переезжать из Парижа в Вашингтон в начале 2013 г., мне на глаза попалась коробка с моими студенческими конспектами. В то время (1985–1986 гг.) мы все еще говорили о советском планировании и реформах Сталина и Брежнева. Сегодня эти темы кажутся очень странными! Тогда экономическими державами считались только четыре «азиатских тигра» (Южная Корея, Гонконг, Сингапур и Тайвань) и Япония. Китай оставался на заднем плане, Индия была безнадежно отсталой, а о Бразилии ходила шутка, что «потенциал»-то у нее есть, да нет энергии. Во всем мире доминировали страны G7 («Семерки»), а Европейский Союз только начинал создаваться. До 2000 г. мы двигались по проторенному пути. В те годы даже не было аббревиатуры БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай), которая появилась только в 2001 г., а в 2011 г. преобразовалась в БРИКС, когда к этой группе добавилась Южная Африка). Сегодня же мы считаем само собой разумеющимся появление мощных экономических конкурентов, соперничающих с крупными экономическими державами, но кто бы мог тогда и даже в 2000 г. подумать, что в обозримом будущем Китай, обогнав Соединенные Штаты, станет ведущей экономикой мира24? Кто бы мог вообразить, что Франция, к ее огорчению, откатится на девятое место, пропустив вперед помимо двух экономических гигантов еще и Индию, Японию, Россию, Германию, Бразилию и даже Индонезию25 ? Кто бы мог поверить, что в 2012 г. ВВП Индии возрастет настолько, что совместно с ВВП Китая они превзойдут общий ВВП ведущих стран мира – «Семерки»26 ? Эта трансформация мировой экономической карты, обусловленная растущей мощью стран с формирующейся рыночной экономикой, может иметь серьезные последствия для финансирования развития.

 

Вперед выходит демография

 

Вторым важным структурным изменением, тесно связанным с первым, чего мы зачастую недооцениваем, является нарушение баланса мировой демографии. Сегодня нас уже больше на 1 миллиард, чем в 2000 г., а к 2030 г. к нынешним почти 7 миллиардам жителей, по прогнозам, добавится еще один миллиард. Однако население распределено по планете неравномерно: в одних странах оно стареет, в других становится моложе; численность одних популяций снижается, других взрывообразно растет. Демографические изменения существенно влияют на отношения между глобальными экономическими державами, порой меняя их кардинальным образом. Старение населения приводит к уменьшению средних доходов и повышению расходов на здравоохранение, из-за чего возрастают нагрузки на ВНП, снижаются инновации и замедляется экономический рост страны, не говоря уже о сокращении армии, что ослабляет влияние таких стран в военной сфере.

 

Крупнейшим промышленно развитым странам, таким, как Япония, и некоторым государствам в Европе, а вскоре, возможно, и Соединенным Штатам придется сделать важнейший выбор между ограничением иммиграции и демографическим спадом, рискуя быть настигнутыми странами с более молодым населением, например, Индонезией, Бразилией, Мексикой или Турцией. Вполне вероятно, что в отдаленном будущем нынешних лидеров могут также обогнать и страны Африки, расположенные к югу от Сахары, где в настоящее время наблюдается бум роста населения (к 2100 г. на этом континенте окажется более четверти населения всего мира). В этом отношении интересна ситуация в Китае: сокращение численности его активного населения за последние годы из-за 35-летней политики одного ребенка (теперь официально закончившейся) может привести эту новую державу к возникновению возрастных проблем еще до того, как она станет богатой27. Иммиграционные ограничения оказывают влияние на Китай, но они меньше отражаются на положении дел в Соединенных Штатах и Европе. Смогут ли развивающиеся рынки обратить вспять эту тенденцию? Пока неясно. Китайцам для этого придется трансформировать свой демографический «вес» в демографические «дивиденды», то есть для поддержания своего экономического роста им нужно будет добиться того, чтобы взрослых трудоспособных людей было больше, чем детей. В данном случае несомненно одно: в рамках всего одного поколения эти демографические тенденции уже начали менять прежнюю глобальную иерархию.

 

Галопирующая урбанизация

 

Самым фундаментальным изменением, обусловленным демографическим взрывом, за последние 15 лет стали необузданная урбанизация и возникновение метрополий, что меняет границы суверенитета и в Соединенных Штатах, и за их пределами. «Кто знает этот город?», – спросили трех директоров McKinsey Global Institute28. В данном случае речь шла о Кумаси, городе в Гане, о котором большинство людей никогда не слышали, хотя там живут почти 2 млн человек. Как и в Кумаси, в формирующихся регионах мира города с населением более миллиона человек растут как грибы, поэтому мы просто не успеваем хотя бы запомнить их названия. Только в Китае насчитывается более 40 городов, таких, как Лоян29, с населением свыше 2 млн человек. В настоящее время в Африке имеется более 50 крупных городов. Хотя более половины человечества уже давно живет в городах, сейчас в этих новоявленных мегаполисах, которые начинают бороться за власть с национальными правительствами, обитает значительная доля населения планеты. Специалисты McKinsey утверждают, что к 2025 г. ВНП китайского города Тяньцзиня сравняется с ВВП Швеции, а в последующие десятилетия половина мирового экономического роста будет обеспечиваться совокупностью 440 городов, таких, как Кумаси или Санта-Катарина, Бразилия. Этот бум «субсуверенных субъектов права», если воспользоваться определением из области международных отношений, имеет большое значение для общей архитектуры региональной и глобальной власти во всех сферах: экономической, политической и даже культурной. Моя жена убедилась в этом после выступления в совершенно новом гигантском университете в двух часах езды от Шанхая, который сотрудничает с университетом Дьюка (университет Дьюка в Куньшане), и поняла, что мир больше не вращается только вокруг Сорбонны, Оксфорда и Гарварда.

 

Еще одна важная особенность урбанизации – устойчивое развитие городов и их способность обеспечивать демографические бумы адекватной инфраструктурой, противодействуя неравенству. Скопление людей на ограниченном пространстве требует модернизации и рационализации. Другими словами, нужны огромные инвестиции, которые не все города могут себе позволить, даже при всем желании их руководителей начать действовать. Об этом я как-то беседовал с господином Навандишем, мэром Кабула, в котором сегодня живут 7 млн человек и где насчитывается 1 млн автомобилей (в 2002 г., когда США вошли в Афганистан, там было 600000 жителей и несколько десятков автомобилей). Как город может справиться с таким ростом населения, если в нем практически нет асфальтированных дорог, вода и электричество поступают с перебоями, а на улицах небезопасно? Какие преобразования в этих условиях необходимы в первую очередь?

 

Примерно такое же впечатление у меня оставила поездка в Джакарту, открывшая мне «окно» в Индонезию с ее ошеломляющим экономическим ростом, но при сохранении поразительного неравенства населения: ужасные трущобы на окраине резко контрастируют с гигантским магазином розничной торговли компании Maserati и соседствующим с ним бутиком Bell&Ross, которые расположены в центре города. Подобные потрясения в значительной степени сказались и на моем отношении к ЦР: хотя формально мы достигли цели 7.2 («К 2020 г. добиться значительного улучшения жизни не менее 100 млн обитателей трущоб»), урбанизация в наши дни происходит настолько быстро, что улучшить условия жизни многих других людей мы не смогли.

 

Предвестник глобального финансового кризиса

 

Еще одним изменением, осложнившим ситуацию в последние годы, стал финансовый и экономический кризис 2007–2008 гг., масштабы которого в 2000 г. невозможно было представить. Мы рассмотрим его в главе 2. Этот кризис оказался, возможно, даже тяжелее того, который разразился в 1929 г. и породил «Великую депрессию» – самые мрачные времена в новейшей истории. Действительно, в 2007–2008 гг. возникли опасения, что мы оказались всего лишь в шаге от краха глобальной финансовой системы. Но как только мы увидели, что система все-таки не развалилась, «карты были снова перетасованы»: из системы на основе долга, в которой доминируют банки, мир превратился в систему, в которой все больше активизируются институциональные инвесторы и владельцы активов, такие, как пенсионные фонды. Это серьезное изменение, если рассматривать его с точки зрения последствий для финансирования экономики и развития, денежно-кредитной политики, инвестиционных технологий и т. п. Кризис также привел к созданию системы, которая кажется совершенно неразумной, так как одновременно до трети глобального государственного долга было оформлено контрактами с отрицательными процентными ставками, а «центральные банки» стали, как никогда раньше, оправдывать свои названия. Таким образом, финансовая фаза кризиса привела к длительной глобальной рецессии и поставила под угрозу многие цели развития, сформулированные в 2000 г. Например, в период с 2007–2008 гг. по 2013 г. дефицит рабочих мест, затронувший в основном молодежь, вырос во всем мире на 67 млн человек30. Замедлившийся рост ОППДОР уже длительное время остается таковым, что в первую очередь угрожает самым уязвимым странам.

 

24 В соответствии с рейтингом величин валового внутреннего продукта, скорректированных с учетом паритета покупательной способности. Gross Domestic Product. World Bank, 2014.

25  Gross Domestic Product. World Bank, 2014.

26  United Nations. The Millennium Development Goals Report 2013 (United Nations, 2013), www.un.org/millenniumgoals/pdf/report-2013/mdg-report-2013-english.pdf.

27  «Сегодня в Китае на каждого пенсионера приходится около пяти рабочих, и власти страны хвастаются этим показателем. Однако к 2040 г. это очень привлекательное соотношение рухнет примерно до 1,6 к 1». Howard W. French. China’s Twilight Years. The Atlantic, June, 2016.

28  Richard Dobbs, James Manyika, Jonathan Woetzel, No Ordinary Disruption: The Four Global Forces Breaking All the Trends (Public Affairs, 2016). Рецензия в Public Affairs. May, 2015.