Анжелик Барбера «Бертран и Лола»

Услышав звонок, Бертран стремительно «прыгнул» в джинсы.

Тоненькая молодая женщина в бледно-розовой футболке, леггинсах и огромных мужских вьетнамках собиралась еще раз нажать на кнопку, когда дверь открылась. На пороге стоял мужчина.

– Здравствуйте, я Лола, соседка снизу. А Дафна дома? – спросила она и подумала, что журналистка не преувеличивала, описывая «классную» внешность приятеля.

Бертран молча смотрел на «будущую новобрачную»… Он прислонился голым плечом к косяку и улыбнулся. Щеки Лолы порозовели. Он притворился, что не заметил.

– Нет. Тебе что-то нужно?

– Отвертка.

Бертран снова улыбнулся. Лола показала ему фарфоровую бомбошку, и он наклонился, чтобы рассмотреть.

– Сейчас посмотрю, что есть у Дафны. Заходи.

Бертран скрылся в кладовке, а Лола сделала несколько шагов по коридору и наткнулась взглядом на фотографию в рамке. Соседка выместила на ней злость – перечеркнула портрет крест на крест толстым красным маркером и написала крупно: «МЕРЗАВЕЦ».

***

Свет они зажигать не стали и пошли вверх по лестнице красного дерева. У Бертрана были угольно-черные глаза и растрепанные (пожалуй, чуть длинноватые на ее вкус) волосы. Невысокий, босоногий. Богема… Зря Наташа подшучивала над Дафной и называла её мифоманкой. Бертран ухмыльнулся, как будто прочел мысли Лолы.

– Думаю, представляться не нужно?

– Точно.

Утреннее солнце выглядывало на площадку из открытой двери квартиры на мансардном этаже.

– Починить ручку – плевое дело. Смотри и учись.

Она отошла чуть в сторону, и Бертран незаметно покосился на неё, оценивая расстояние. Профессиональная привычка фотографа: не искажать вещи и всегда четко видеть границы. Он ждал и наблюдал. Скрытно.

 Девушка внимательно слушала и следила за движениями Бертрана. Заметила на безымянном пальце левой руки широкое серебряное кольцо и почему-то подумала: у него низкий голос. Ниже, чем ей представлялось. Глупое слово – «представлялось»: впервые взяв в руки фотографию без подписи, Лола окрестила Бертрана «соблазнительным соблазнителем», от которого без ума ее соседка. С тех пор как корреспондентка из отдела моды журнала «Elle» переехала на улицу Эктор, они с Лолой несколько раз болтали «по душам», и Бертран всегда выступал в роли короля. «Моего сердца, разумеется, скоро семь лет. Я терплю его долгие отлучки и иду на жертвы, потому что возбуждаюсь от одной только мысли о новой встрече! Что бы там ни было! Знаю, это смешно, но у меня к нему тропизм».

***

– Ну вот. Дело сделано.

– Спасибо.

Фотограф улыбнулся, глядя в ореховые глаза Лолы, и она будто со стороны услышала собственный голос, предлагающий ему кофе.

– Вообще-то, жарко до ужаса, но почему бы и нет.

– Могу предложить воду со льдом.

– Не беспокойся, я очень даже хочу кофе вот из этой штуки. – Бертран указал пальцем на итальянскую гейзерную кофеварку.

– Любите крепкий?

– Пожалуй.

Лола взялась за дело.

– Простите, что разбудила так рано.

– Ерунда, я давно проснулся.

«Я мало сплю».

–У тебя есть что-нибудь пожевать?

– Сухое печенье.

– А посущественней?

– Вчерашние спагетти.

Бертран сам достал кастрюлю из холодильника.  Лола поставила ее на плиту разогреваться, и начала аккуратно помешивать. Тихо забулькал кофе. Он сказал:

–Вкусно пахнет… – и направил на нее вентилятор. На лицо. Лола поправила пучок.

Бертран открыл шкафчик, на который она указала, достал тарелку, потом протянул руку над ее плечом, почувствовав тепло тела, и взял с полки две кружки. На шее, чуть ниже линии роста волос, у Лолы была круглая светлая родинка.  Мысль сфотографировать не пришла Бертрану в голову, но ему захотелось коснуться пальцем нежной кожи. Она протянула ему нож с вилкой, и он начал есть стоя. Лола переставила кофеварку и отступила на «безопасное» расстояние. Полтора метра.

– Свадьба, дом, ребёнок. Помолвка?

– Без.

– Кольцо?

Вопрос остался без ответа. Лола улыбнулась и наполнила кружки.

– Сахар?

– Никогда! – с полным ртом ответил Бертран и похвалил: – Ужасно вкусно.

– Не преувеличивай.

– Даже не думал.

Их взгляды встретились. Он знает тысячу разных Лол. Интересно, её глаза позеленеют в полдень? Она подвинула к нему кружку.

– Давно вы вместе?

– Четыре года.

Бертран ловко навертел макаронину на вилку.

– Браво. Вы успешно преодолели два критичных, полных противоречий года. Берегитесь семилетнего и пятнадцатилетнего рубежей, потом наступает штиль.

– А ты специалист.

–Ещё какой. Дафна прочла мне не одну зажигательную лекцию, ссылаясь на дебильные статьи из глянцевых журналов.

Лола улыбнулась, поправила непослушную прядь. Бертран снова взялся за спагетти.

–В самолетах я почти не сплю, успеваю изучить женскую прессу…

Они переглянулись. Он удержал ее взгляд. Насколько интенсивно-зеленый в полдень?

–Мне давно известно, о чем думает и чего хочет Дафна, я почти всегда знаю, что она скажет в следующую секунду.

Лола опустила глаза на тающую в кофе льдинку. Бертран доел. Она маленькими глотками допила кофе и взглянула на него.

– Дафна через слово повторяет, что ты – талант.  Она…  тебя обожает.

– Дафна ошибается. И объект обожания из меня никакой.

– Ты ничего к ней не испытываешь?

– Испытываю. Но не то, о чём она мечтает.

Лола с трудом оторвалась от бездонно-черных глаз Бертрана и снова уставилась в кружку. Он ответил, что находит Дафну красивой, умной, образованной, решительной и утонченной, она хороший друг, у неё есть чувство юмора и…  Лола улыбнулась, а он продолжил:

– …  и она настоящий профессионал.

– Других чувств у тебя к ней нет?

– Я не создан для других чувств.

Бертран зна́ком предложил ей еще кофе, она покачала головой. Пятьдесят сантиметров. Он вылил остаток в свою кружку.

– Я против тюрьмы и никогда не буду любить Дафну «до потери сознания».

–Ты очень честный человек.

Он лучезарно улыбнулся.

–Моё главное достоинство. И, наверное, единственное. Вообще-то, я мерзавец – пользуюсь отъездом Дафны в Лондон, чтобы забрать манатки и слинять.

Бертран допил кофе и поставил кружку между собой и Лолой. Точно посередине.

– Наши отношения лишены смысла, так что порвать – правильное решение.

– Не бойся, я умею хранить чужие секреты.

– А я и не боюсь.

Бертрану показалось, что глаза Лолы затягивают его. У неё на языке вертелся вопрос: «А что способно тебя напугать?» Она мечтала увидеть, как он работает. Сесть рядом с ним. Рассказать, что летает по миру, но нигде не задерживается. Что уже много лет почти не фотографирует. Что выбрала такую профессию, где необходимо соблюдать жесткие правила, и тем самым, возможно, отгородилась от предназначения.

Господи, Боже ты мой, всё это бессмысленно. Лола схватила кастрюльку, открыла кран. С левого плеча соскользнула бретелька, она поправила. Небо за окном было огромным, ясным, гладко-синим и совсем близким. Она вылила на губку несколько капель средства для мытья посуды. А что НЕ бессмысленно? Маленькие радуги в мыльных пузырях? Сидящий напротив неё мужчина? Почему она не выставляет его за дверь? Почему не следует совету Франка: «Остерегайся большого злого волка!»? Она ни разу не спохватилась, что жених может неожиданно вернуться и спросить, какого чёрта голый по пояс мужик делает в квартире, почему сидит на кухне, трет лицо, зевает и бормочет: «Никак не приду в себя, разница во времени совсем доконала…» Она задала всего один вопрос:

– Откуда ты вернулся?

– Блиц-полёт в Нью-Йорк. Но не на Air France, Лола Баратье.

Она обернулась. Голос Бертрана, его взгляд, открытая улыбка уверенного в себе игрока вызвали ответную улыбку.

– Ты читал извещение.

– Не успел – Дафна слишком громко вопила. – Бертран скрестил руки на груди. – Но когда пришел сегодня ночью, взял почту и заметил на ящике твою фамилию: Лола Баратье.

– Теперь я стану Милан, – сообщила она, взволнованная, гордая, прекрасная.

– И ты права, звучит красиво.

– Согласна.

Он поздравил её со счастливой переменой жизни, она поблагодарила нежным голосом. Они переглянулись, не думая о секундах, не вслушиваясь в тишину, забыв только что произнесенные слова. Он подумал: Два метра. Она: Как далеко он заехал? Бертран провел ладонями по волосам:

–Где ты была позавчера, когда Дафна костерила меня?

– В Монреале.

– Удалось прогуляться по улице Сент-Катрин? Сходила в парк Мон-Руаяль?

– По улице прошлась.

Он упер кулаки в бока.

– Я тоже люблю Сент-Катрин. Удобная, мирная, интересные магазины и магазинчики, хорошие бары…Обманчивый июньский свет…  Симпатичные люди…  Очень тёплые. Приветливые.

Лола не отвечала – только смотрела, приподняв в улыбке уголки губ.

– Тебе встречались симпатичные люди?

– Конечно. Как и тебе в Нью-Йорке.

Он ждал продолжения, вопроса: «Что ты там делал?» – не дождался и рассказал, что летал на мальчишник к приятелю и остался на свадьбу.

– Глупая затея. Новобрачный заснул за столом. Я сделал отличные снимки. Чёрно-белые. Он на стуле. Она сидит рядом, в фате, положив голову ему на плечо. Выражение лица капризное.

Лола вдруг спросила:

– Что для тебя по-настоящему важно?

Взгляд Бертрана замер на точке, в которой перекрестились две тёмно-серые линии. Он уже слышал этот вопрос? От Дафны? Нет, конечно нет. От матери? От отца? От брата? От одного из преподавателей? Никто о таком не спрашивал.

– Четыре вещи я люблю безоговорочно: Африку, сладкие апельсины, три-четыре часа сна в удобной постели и мою свободу.

Бертран хотел было добавить: «Иногда мне кажется, что я умру один-одинешенек на «черном» континенте…» – но «споткнулся» о слова. ЛОЛА. Он посмотрел на неё. Увидел разделявшие их сантиметры, превратившиеся в мост. Она улыбается украдкой, потому что видит его. Поправляет волосы и спрашивает, почти сурово: «Серьезно?» Соски вздрогнули под футболкой, но Бертран смотрит только на две непослушные пряди, снова выбившиеся из прически. На бесконечно глубокое небо, готовое принять их в объятия. «Моя работа. Путешествовать по миру, искать красоту и удивляться».

– Мгновение…

Молодая женщина продемонстрировала выдержку, задав ехидный вопрос:

– Может, Дафна именно за это тебя и любит?

– Ну нет, она хочет одного – заставить меня делать то, что кажется правильным ей. – Он помолчал и добавил: – Дафна не такая, как ты.

Лола хотела крикнуть: «Убирайся!» – и не хотела этого. Бертран ни о чем не думал, просто смотрел. Сейчас. Сейчас. Он схватил ее за руку, потащил к зеркалу, висевшему слева от входной двери, встал сзади, обхватил за плечи, и она не отшатнулась. Они пересекли мост, ну, не мост – коридор, но оба осознали, какую дистанцию преодолели вместе. Его холодные ладони скользнули вниз по ее рукам и обожгли кожу. Их пальцы переплелись – ледяные, как у людей, застрявших в снежной буре.

– Уходи.

Бертран не сдвинулся с места. Лола обернулась и крикнула:

– Убирайся!