Анна Пушакова «Япония. Введение в культуру и искусство»

Периоды Камакура (1185—1333 гг.) и Муромати (1336 — 1568 гг.)

Искусство времен самураев

Следующий этап — это средневековый период, когда в Японии начались разрушительные войны между разными кланами. Именно тогда, в XII веке, в стране появились первые военные правители — сёгуны, а император стал номинальной фигурой, сильно ограниченной в своей власти.

В период затишья между военными действиями в Японии созда­валось большое количество произведений, предназначенных для того, чтобы подчеркнуть власть новой военной аристократии. К сожалению, множество работ сгорело, поскольку враги поджигали целые замки и уничтожали огромные резиденции. В результате от периода между XII и XVII веками до нашего времени почти ни одна из аристократических усадеб не дошла в первозданном виде. О том, как выглядели аристо­кратические резиденции мы можем судить только по отдельным ширмам с изображением городов с высоты птичьего полета.

Представителями новой военной аристократии стали самураи. Са­мурай — это слово, состоящее всего из одного иероглифа Ш, и поскольку в западных языках не нашлось иного эквивалента, слово «самурай» было заимствовано из японского языка и стало, таким образом, сво­им собственным переводом, точно так же как слова «гейша», «саке», «кимоно» и другие термины японского происхождения. Конечно, можно перевести слово «самурай» как воин, но все же самурай — понятие гораздо более глубокое с точки зрения своей смысловой нагрузки. В массовом сознании с ним связано множество ассоциаций: стойкость, мужество, честь, харакири (сэппуку). К тому же воином может быть человек любой национальности, тогда как самураи существовали только в Японии.

Термин «самурай», который впоследствии объединит всю воинскую элиту Японии, возник как минимум в начале X века. Уже к XII веку самураи стали господствующим классом на всей территории Японии, и вплоть до XIX века самурайское сословие оставалось наиболее почитаемым во всей стране.

Основной причиной подъема самураев была неспособность аристо­кратии контролировать страну. Любая рафинированная культура может столкнуться с противостоящей силой, которая опирается на реальную военную власть. Так и произошло в Японии. Когда придворные на служ­бе императора перестали контролировать управление провинциями, семейные кланы начали увеличивать количество воинов на своей служ­бе, перестав набирать их только из числа своих родственников, как это было прежде. Уже к XI веку эти воины начали идентифицировать себя как иэноко, что значит «дети дома». Отцом, соответственно, считался правитель, которому они служили. Все это укладывалось в конфуциан­скую этику, предполагающую, что отца и мать следует чтить выше всего на свете. Таким образом, фигуру отца заменили на фигуру военного феодала.

В результате параллельно военным на службе у императора в стра­не появились многочисленные армии, которые возглавляли местные феодалы. Еще одна проблема японской власти заключалась в полигамности императоров. Если жен императоров обычно выбирали из так называемого «рода невест» — Фудзивара, — то наложницы происходили из разных семей. Соответственно, когда от наложницы рождался сын не первый по счету, а сама наложница не являлась родственницей глав­ной жены, ребенок фактически терял право на японский престол.

Однако эти дети императоров основывали побочные ветви, связан­ные с ним родственными узами, и в то же время не имевшие возможно­сти претендовать на власть в стране. Именно так возникли роды Тайра и Минамото, которые впоследствии начали сражаться между собой.

В результате войны между Тайра и Минамото победил род Мина­мото. Таким образом император потерял реальную власть, и в Японии было образовано первое военное правительство — бакуфу. За счет этого в стране возникла новая форма правления — сёгунат, который возглавлял военный правитель — сёгун. Так в Японии появилась воен­ная диктатура.

Термин «сёгун» возник задолго до XII века, когда подошел к концу период Хэйан и был образован первый сёгунат. Просто раньше под этим словом подразумевался не правитель всей страны, а военачальник, свое­го рода «генерал над армией». Интересна этимология: «сёгун» — это аббревиатура от очень длинного названия «сэйитай сёгун» которое переводится как «главнокомандующий, подчиняющий варваров». С течением времени первые три иероглифа отбросили.

За всю историю Японии в стране существовало три сёгуната. Первый назывался Камакура (его ставка располагалась в одноименном городе), за ним последовал сёгунат Муромати со ставкой в Киото, по­следним же стал сёгунат Токугава, расположенный в городе Эдо (совре­менный Токио).

Если сёгун был военным правителем Японии, то сёгунат являлся военным правительством. Другими словами, это была особая система управления государством, представляющая собой военную диктату­ру. Главным последствием этих политических изменений стало то, что крестьяне оказались привязаны к своим землям, почти как крепостные в Европе. Их вынудили платить рисом, большая часть которого шла на зарплаты, пайки самураям. Стоит отметить, что вплоть до XIX века в Японии вся денежная система была основана на рисе. Даже в конце периода Эдо самураи получали жалованье рисом, который можно было обменять на деньги. Все это способствовало спекуляции на рынке.

Кроме того, сёгунат был не очень стабильной системой, и периоди­чески сёгуны теряли власть над страной. Это приводило к кровопролит­ным междоусобным войнам. К XVII веку, когда войны уже были позади, а провинции перестали враждовать между собой, самураев вынудили поселиться в городах при замках, а крестьянам было запрещено поки­дать сельскую местность. Это только усилило классовый разрыв между сословиями. Крестьяне, по сути, оказались привязаны к земле, на кото­рой работали, а самураи — к городу, при котором служили.

Бусидо

Бусидо — знаменитый во всем мире «Путь воина» — это собрание этических представлений о роли и поведении самураев. Этот термин со­стоит из трех иероглифов и делится на «буси» — воинство, и «до» Ж — путь. Интересно, что в письменном виде самурайская мораль была сформулирована уже после того, как Япония закончила воевать. Дело в том, что в XVII веке самураи, по сути, остались не у дел: одни из них были заняты как чиновники, другие просто получали рисовые пайки, но при этом они были гораздо выше, чем крестьяне и торговцы по сво­ему статусу, и никоим образом не хотели нивелировать себя до положе­ния обычных людей. Самураи поддерживали представление о себе как о достойных людях не только на поле боя, но и в обычной жизни.

Парадоксальным образом воинскую честь, воинскую славу и вооб­ще отношения боевой преданности пропагандировали в стране, которая к этому времени не воевала веками. Особенно остро этот вопрос — во­ин без войны в мирное время — стал стоять в XVI11 —XIX веках. Боевой дух поддерживали разные моральные кодексы, в частности то самое понятие «путь воина». Тогда же появляются книги «Хагакурэ» и прочие практические и духовные руководства воина. Самураи хотели хоть как- то легитимировать свое существование в мирном обществе.

Этический кодекс самураев прославлял боевой дух, умение обращаться с оружием, лояльность своему господину и, если требуется, необходимость пожертвовать жизнью за господина, в том числе благодаря ритуальному самоубийству сэппуку, или харакири.

Самурайское сословие как класс ушло в историю в 1872—1873 го­дах. Но вокруг образа истинного самурая по-прежнему остается ро­мантический ореол. Так, Юкио Мисима — японский писатель, автор знаменитого романа «Золотой храм», в 1970 году совершил ритуальное самоубийство: после неудачной попытки произвести военный переворот он вспорол себе живот Таким образом, ритуальное самоубийство могло случиться в Японии даже в конце ХХ века, другой вопрос: какие побу­ждения стояли за этими действиями. Однако до XIX века ритуальные самоубийства совершались в рамках Кодекса бусидо.

Как же происходило ритуальное самоубийство? Очень редко это действие изображается на произведениях искусства, особенно если речь идет о реальных исторических событиях прошлого (например, зна­менитая история о сорока семи ронинах). Обычно рядом с человеком, совершающим этот обряд, находится его доверенный. В животе много нервных окончаний, и вспарывание живота — одна из самых болезнен­ных процедур, какие только можно себе представить. Хуже всего то, что вспарывание живота чаще всего не ведет к немедленной смерти, поэтому в рамках самурайского кодекса допускалось и даже приветст­вовалось, чтобы доверенный человек мог отсечь голову самураю уже после того, как тот вспорет себе живот Таким образом самурай сможет сохранить достоинство.

Сорок семь преданных вассалов

Не будет преувеличением сказать, что события 1703 года потрясли всю Японию. Сорок семь самураев, оставшихся без хозяина, — так назы­ваемые ронины — совершили нападение на влиятельного даймё Кира Кодзукэносукэ Ёсинаки. Таким образом бывшие самураи отомстили за своего господина, Асано Такуми-но-ками.

До сих пор нет определенности в том, из-за чего вспыхнул кон­фликт между влиятельными даймё. На этот счет существуют различ­ные версии, начиная от того, что Кира соблазнил жену Асано, за­канчивая конфликтом из-за солевых рудников. На сегодняшний день фактом остается одно: в 1701 г Асано обнажил своё оружие во двор­це сёгуна.

Этот проступок карался по всей строгости: Асано был приговорен к смерти и покончил с собой, его клан был расформирован, а иму­щество конфисковано. В свою очередь Кира наказан не был. Через двадцать два месяца сорок семь преданных вассалов отомстили, убив обидчика своего господина. В результате сорок шесть ронинов (од­ному удалось избежать наказания) были приговорены к ритуальному самоубийству.

Современному человеку, далёкому от японских реалий XVIII века, приговор может показаться излишне жестоким. Сёгун Токугава Цунаёси (1646 — 1709 гг.), при котором случилась эта история, был известен своим мягким отношением к животным и вошел в историю Японии под прозвищем Собачий сёгун за издание указа «О запрете лишения жизни живых существ». Однако эта мягкость не помешала ему одобрить сэппуку и отправить на смерть сорок шесть мужчин. В таком решении нет ничего удивительного, ведь с точки зрения японского общества ронинам была дана возможность умереть достойной смертью (обычно возмож­ность совершения сэппуку предоставлялась только очень знатным людям), поэтому решение сёгуната воспринималось как высочайшее благоволение. Тем более, что нашлись и те, кто утверждал: ронины должны быть приговорены к позорной смерти через повешение. Дебаты на эту тему продолжались порядка двух месяцев.

Разумеется, сами ронины знали, что так или иначе они отправляют­ся на верную смерть. Ими двигало чувство долга — гири. Американский антрополог Рут Бенедикт в своей работе «Хризантема и меч» (1946) отмечает: «Гири своему имени — это обязанность сохранять свою ре­путацию незапятнанной. Она включает ряд добродетелей, некоторые из них могут показаться человеку Запада противоречащими друг другу, но для японцев они — достаточно единое целое, поскольку это долги, которые не являются оплатой полученных милостей […]. Гири своему имени требует также совершения поступков для очищения от клеветы и оскорбления: клевета пачкает доброе имя человека, и от нее нужно избавиться. Возможно, необходимость заставит отомстить клеветнику, а может быть придется совершить самоубийство; это две крайние фор­мы поведения, между которыми — много вариантов».

Конечно же, эта история, в которой было всё — кровная месть, долг, честь, благородство и тайна — из-за чего все-таки вспыхнул конфликт между знатными даймё? — не могла оставить равнодушным японское общество. Эти события легли в основу литературного произве­дения «Сокровищница вассальной верности» («Канадэхон Тюсингура»). Первые строки в нем такие: «Говорят, каким бы изысканным ни было блюдо, его вкуса не узнаешь, пока не попробуешь. То же справедливо для государства в мирное время: преданность и мужество его воинов скрыты. Однако звёзды, хоть они и невидимы днём, ночью являют себя ясно».

Пьесу по мотивам истории сорока семи ронинов впервые постави­ли в кукольном театре через пятьдесят лет после реальных событий. Буквально за несколько месяцев она стала настолько популярной, что ее адаптировали для театра Кабуки. Постановку начали показывать в театрах Осаки, Эдо и Киото. Причем в Эдо сразу два конкурирую­щих театра — Итимура и Накамура — представили ее с разницей всего в один месяц.

Реакция сёгуната на эту пьесу в целом была положительной, В по­ведении ронинов власти усмотрели отсылку к конфуцианской морали и добродетели. И  все же, согласно общим требованиям цензуры, время действия было перенесено в эпоху Камакура, а имена главных героев были изменены.

Интерес японцев к событиям 1701—1703 годов был продиктован, не в последнюю очередь, столкновением двух важнейших посылов японского общества: с одной стороны, кровная месть в Японии начала XVIII века была законодательно запрещена. С другой стороны, неписа­ные законы кодекса чести диктовали самураю необходимость отмще­ния за своего господина, даже если это шло вразрез с требованиями сёгуната о строгом соблюдении закона. Кроме того, в старой Японии существовал обычай под названием «ада ути», согласно которому, если убийца по каким-то причинам не мог быть наказан, семья или слуги убитого имели право на месть.

Возможно, именно синтез наиболее интересных для зрителя историй сделал пьесу «Канадэхон Тюсингура» одной из самых попу­лярных постановок периода Эдо. Разумеется, эта популярность нашла отражение и в японской гравюре. Достаточно отметить, что до нашего времени дошло около пяти тысяч гравюр с различными композициями, изображающими сцены из пьесы «Тюсингура».

Эта история находит воплощение и в современной культуре: так, в 2013 году в мировой прокат вышел фильм «47 ронинов» — фэнтезийный драматический боевик Карла Эрика Ринша, в главной роли которо­го выступил Киану Ривз. К сожалению, в оригинальную историю внесли столько неуместной мистики, что фильм провалился в прокате.

Доспехи самураев как произведения искусства

Облачения самураев можно считать не только памятниками истории, но и настоящими произведениями искусства, не случайно особенно вы­дающиеся образцы доспехов хранятся в музеях по всему миру. Многие из них, к сожалению, дошли до нашего времени в плохой сохранности. Парадоксальным образом наиболее прекрасные образцы доспехов были созданы в XVII —XIX веках, а значит, никогда не использовались на поле боя.

Японский доспех называется ёрои. Он закрывал тело пример­но до колен и имел четырехклинную юбку, состоящую из под­вижно соединенных между собой секций. Поскольку самураи в первую очередь являлись конными лучниками, такое стро­ение доспеха давало им возможность садиться на лошадь, и в то же время надежно защищало их от стрел.

Обычно доспех состоял из шлема, маски или полумаски, грудной брони, наплечников, нарукавников, юбки и щитков. Для изготовления доспехов использовали металлы, кожу и парчу, впоследствии — драго­ценные и полудрагоценные металлы, а шлемы также могли делать из де­рева, меха и кожи. Весила вся эта конструкция от девяти до двадцати пяти килограмм. В результате, чтобы надеть доспех, требовался второй человек — одному справиться с этой задачей было просто невозможно.

Поскольку до XVII века в Японии воевало большое количество лю­дей, ремесленники достигли высокого уровня в производстве различных видов доспехов. Даже после того, как настало мирное время, самурайские семьи продолжали заказывать великолепное оружие и броню, чаще всего используя их для выходов в полном облачении во время официальных мероприятий, а также в ходе ритуальных действий и фе­стивалей. В это время в Японии существовала система под названием санкин-котай, согласно которой более двухсот шестидесяти феода­лов — даймё — были обязаны ежегодно приезжать в Эдо. Отправля­ясь в обратный путь, они оставляли в Эдо свою семью, члены которой фактически становились заложниками сёгуна.

В процессиях даймё — даймё гёрэцу — традиционно принимали участие многочисленные слуги и самураи. Количество сопровождающих было регламентировано в зависимости от годового дохода провинции и в XVII —XVI11 вв. составляло от 50 до 3500 человек. Эта система про­существовала до 1862 года.

С одной стороны, самураям приходилось поддерживать традицион­ный образ и пользоваться доспехами, похожими на те, что использовали их предки. А с другой стороны, именно в мирное время доспехи стано­вились все более и более роскошными. В результате они стали просто воплощением наследия элитного рода самураев, продолжающегося из поколения в поколение, свидетельствуя о социальном статусе саму­рая, о его доходе и престиже клана.

Шлемы и полумаски изначально имели совершенно конкретную функцию. Они защищали лицо от стрел и давали возможность отличить своих воинов от чужих на поле боя. Это было особенно важно в случае применения стрелкового оружия, поскольку тогда использовались прие­мы дальнего боя.

Кроме того, шлемы должны были устрашать соперников, и нередко в них были необычные элементы — например, оленьи рога. К сожалению, в мире сохранилось мало подлинных доспехов со всеми их исходными составляющими. Чаще всего страдала шнуровка — она могла истереться, истрепаться или быть поврежденной в бою, а на отдельные части доспеха попадали грязь, влага и кровь. И хотя доспехи и передавались от отца к сыну, они порой значительно видоизменялись, поэтому действительно оригинальных доспехов до нашего времени дошло не так много.

Один из редких примеров доспеха XIV века в хорошем со­стоянии — это доспех, принадлежавший Асикага Такаудзи, первому сёгуну дома Асикага.

Правивший с 1338 по 1358 год, Асикага Такаудзи передал свой доспех в дар одному из святи­лищ, и таким образом он сохранился до нашего времени.

Очень часто на облачении самураев можно было встретить изобра­жение или фигурку божества Фудомёо. В учениях эзотерических школ буддизма Фудомёо описывается как гневная форма космического Буд­ды, которая разрушает все препятствия на пути просветления. Именно поэтому Фудомёо, с языками пламени позади него, так часто встреча­ются на доспехах, шлемах и нагрудных пластинах. Фудомёо не только защищал воинов своим присутствием — самураи также хотели подра­жать свирепости этого божества на поле боя.

Некоторые шлемы имели большое количество орнаментальных украшений, например мотив пылающей драгоценной жемчужины. Подоб­ный элемент выступал в буддизме символом исполнения желаний. Саму­рай, который выбрал для себя такую вещь, хотел в первую очередь уберечь себя от несчастий, поскольку это был мощный охранительный символ.

Встречаются и необычные шлемы, украшенные изображениями осьминогов, длинными перьями или закрученными наподобие детской вертушки листьями бамбука — при дуновении ветра они начинали вра­щаться. Вес некоторых достигал трех килограмм.

В 1860 году, незадолго до свержения сёгуната Токугава, сёгун Токугава Иэмоти отправил дипломатический дар королеве Виктории. В чи­сле предметов, входивших в состав этого дара, находился самурайский доспех, созданный в 1859 году: сейчас он хранится в Музее Виктории и Альберта в Лондоне.

Архитектура времен самураев. Японские замки

Замки в Японии называются «сиро» Ш. Как и в других странах мира, здесь замки представляют собой военные укрепления, предназначен­ные для защиты от нападения противника. С ростом благосостояния военных правителей, а главное — с прекращением междоусобных войн, замки стали роскошным местом жительства для феодалов даймё — местных военных правителей ,

Войны в Японии были особенно часты в промежуток между XII и XVI веками. Можно сказать, что в это время в стране почти всегда свирепствовала гражданская война, и неудивительно, что за это время по всей Японии было построено (а впоследствии уничтожено противни­ками) огромное количество замков.

Формы японских замков были очень разными, но большинство из них находились на вершинах гор или неподалеку от них. Благодаря такому расположению, замки нуждались в меньшем количестве допол­нительных укреплений. Кроме того, была разработана сложная система рвов и стен, которые защищали замки от нападения со стороны. Рвы, водные пути и траншеи также использовались для укрепления терри­тории.

С течением времени японские замки становились уже не защитным сооружением, а административным и экономическим центром города, вокруг которого происходило развитие региона. Поэтому многие сов­ременные города Японии по своей сути являются городами, которые возникли вокруг замков.

Причины этого явления можно увидеть в том, что к XVII веку, когда сёгунат Токугава уже объединил Японию и в стране перестали идти кровопролитные сражения, сёгун распорядился, чтобы в каждом районе был свой властитель — даймё. Каждому даймё было разрешено иметь только один замок на одну территориальную единицу, и именно этот замок становился главным во всем регионе, управляемым даймё.