«Ни по Фрейду, ни по Марксу (кои, в сущности, равны) Я рожден любую массу наблюдать со стороны. И когда они закончат — так сказать, почуяв дно, — Змей, чушейчат-перепончат, снова сплавится в одно. Позабудутся проклятья, стихнет пылкое вранье, Запоют родные братья — тот свое, а тот свое. И, с сердечным перебоем чуя новый их режим, — Я останусь чужд обоим, как и прежде был чужим, Не надеясь объясниться и развеять общий бред. В этом, собственно, граница. А другой границы нет». […]