Аделаида Анатольевна Сванидзе «Викинги — люди саги: жизнь и нравы»

Как появились и почему побеждали викинги

Народы Северной Европы довольно долго задержались на стадии позднего родо-племенного строя. В его разложении, в переходе к новым социальным отношениям решающая роль пришлась на IX–ХI столетия. Эти три столетия не только составили особый и важный этап в жизни Скандинавского региона, но и наложили существенный отпечаток на западноевропейскую историю в целом. В данном очерке о викингах говорится преимущественно в связи с их дальними походами, путешествиями по Европе.

Как называли северных пиратов, отважных морских путешественников, грабителей, торговцев и колонизаторов? Сведения на этот счет неоднозначны и нередко спорны. В самой Скандинавии морских пиратов — находников называли и называют викингами. При этом викингами называли как воинов, которые регулярно ходили в морские походы, так и сами эти предприятия: выражения «быть в викинге», еще чаще «плавать в викинге» (fara i viking) означали — cовершать морской грабительский поход. Самое простое толкование термина «викинг», родившееся еще в XIX в., — вызывающий, смелый, предприимчивый человек. Вслед за Англией и Западная Европа в общем знала их как данов (датчан), позднее — норманнов («людей Севера»). Темноволосые ирландцы называли их светлыми чужеземцами. Свеонов и данов, которые «сокрушили воинскую доблесть саксов» называли в германских землях «аскоманнами» (Askomanni)[1]. На Руси, со скандинавами, особенно со шведами, тесно связанной, их называли варягами (ориентировочно — дружинники)[2]. В Византии воинов-скандинавов, служивших в императорской гвардии в составе русской дружины, а также воинов, приехавших непосредственно из Скандинавии, вместе с русичами и представителями других народов входивших там в «варяжский корпус», называли «варяжский корпус» или варинги. В Западной Европе это название превратилось в веринги — термин, встречающийся и в сагах[3].

Западноевропейские народы, к середине 1-го тысячелетия в той или иной мере восприняв великое эллинское (греко-римское) наследие, а затем пережив период варварских королевств, в эпоху викингов направленно двигались по пути развития феодальных отношений и заложили основы средневековых государств. А периферийный Скандинавский регион подошел к этим столетиям с другими характеристиками. Ведь еще недавно, к началу эпохи викингов, как уже не раз говорилось, в Скандинавии господствовал родо-племенной строй на его последней стадии — так называемой варварской, «вождестской», или (что, на мой взгляд, более соответствует сути явления) «строй военной демократии», которая была в разной степени продвинута в каждой из стран региона. Но путь скандинавов к присущим Средневековью феодальным распорядкам нельзя считать абсолютно автономным, «бессинтезным». Ведь они не только знали об античной цивилизации, но и испытали некое опосредованное ее влияние через Европейский Запад: христианство, элементы и навыки в области материальной культуры, «городской воздух», какие-то формы права и административной организации. А этому влиянию в раннее Средневековье они в наибольшей мере обязаны именно походам викингов.

Собственно скандинавскими являются две страны — Швеция, с островами Готланд и Эланд, и Норвегия, расположенные на Скандинавском полуострове. По традиции, вследствие этнокультурного родства и исторического пути, к Скандинавским странам относятся также полуостров Ютландия и Датские острова, по своему развитию занимающие как бы промежуточное положение между скандинавскими соседями и континентальными странами, вышедшими из Франкской империи. В эпоху викингов к Скандинавии относились открытые и в разной мере постепенно колонизованные — преимущественно норвежцами — острова Северной Атлантики: Исландия, откуда викинги затем двинулись в Гренландию (еще с III в.), Лабрадор, Фарерские, Шетландские, Оркнейские (в начале VIII в.), Ньюфаундленд и Гебридские.

Территории основных Скандинавских стран в эпоху викингов отличались от современных. Так, саги свидетельствуют, что в то время, во всяком случае почти до конца эпохи викингов, западная область современной Швеции — Емтланд принадлежала Норвегии и Норвегия же претендовала на западногетские земли, которые довольно регулярно платили дань норвежским конунгам. Юг Скандинавского полуострова — области Блекинге, Сконе и Халланд, — принадлежали тогда Дании; остров Готланд относился к Швеции довольно условно. Короче, Швеция в те столетия была территориально меньше, чем когда-либо еще в своей истории, а Норвегия (учитывая и захваченные викингами острова) и Дания, еще владевшая всей Ютландией и южными областями Скандинавского полуострова, — много больше.

Этнокультурный состав скандинавских народов был достаточно гомогенным. Там проживало в рассматриваемый период не менее 30 северогерманских племен[4]. Этнокультурное и религиозное родство, прямое соседство, сходство занятий, общественного развития и менталитета позволяют рассматривать Скандинавский регион как историко-культурную общность, каждый из членов которой при этом обладал также и своими, только ему свойственными чертами.

Скандинавы — морские народы. Согласно знаменитой англосаксонской поэме «Беовульф», они — «морские странники» («морестранники», ст. 240–241); я предпочла бы, возможно, менее романтическое и более отвечавшее тогдашним нравам наименование «морские бродяги». Оно и понятно.

Дания, со своим полуостровом Ютландия, островами Зеландия (Шеланн), Фюн, Лолланн, Мен и другими (всего 450 островов, из которых и сегодня заселены едва 50) как бы плавает в Северном и Балтийском морях. Не случайно, пытаясь осмыслить эту территориальную особенность Дании, северные германцы создали миф о Гевьон — богине, образовавшей Данию из земли, обманом добытой из озера Меларен (Центральная Швеция). В «Висе о Гевьон»[5] рассказывается, что богиня, набрав разные по величине комья земли в свой передник, выкинула их в море между Ютландским и Скандинавским полуостровами. Превратив сыновей в быков, она быстро распахала остров Зеландию и другие крупные острова, поставив богов перед фактом «освоения» и присвоения этих территорий. Изумительная скульптура — фонтан в Копенгагене — посвящена легенде о Гевьон. Так или иначе обстояло дело на самом деле, но эта равнинная страна не имеет территории, более чем на 52 км удаленной от морских побережий, и вершин, превышающих 70 м над уровнем моря. Общая длина ее изрезанной береговой линии — свыше 7000 км. Большинство населения составляли племена данов, на Ютландии еще оставались юты, англы, частично — саксы и фризы. Дробность территории, казалось, должна была тормозить единение страны и вообще ее развитие. Между тем Дания развивалась динамичнее других стран Севера. А с начала XI в. она располагала наибольшей за всю историю территорией за счет владения южной частью Скандинавского полуострова — областями Халланд, Сконе и Блекинге, включая проливы Зунд (Эресунн) и Каттегат, т.е. страна оказалась хозяйкой выхода из Балтии в Атлантический океан. Но и до того Дания обладала огромными преимуществами на торговых путях, которыми умело пользовалась. Здесь рано развились не только городища-убежища, но и ранние города — торговые эмпории с ремесленным посадом, которые приобщались к культуре континента и являлись связующими центрами племенных образований.

Богатые захоронения и другие открытия археологов, особенно результаты раскопок ранних городов, свидетельствуют о широких торговых и, скорее всего, также династических связях Дании, во всяком случае Ютландии, с континентом. Единственная из Скандинавских стран целиком равнинная, слегка всхолмленная страна, с мягким климатом, издревле стала краем земледельцев, которые следовали общинным распорядкам континентального типа. В более суровых Норвегии и Швеции датчане слыли «южанами». Природные условия, близость к передовым странам континента и расположение на важных торговых путях способствовали динамичному развитию Дании в Средние века.

Норвегия — самая длинная страна в зарубежной Европе (длина по прямой — 1752 км). С юга и запада она омывается водами Северного моря и Атлантического океана, а с севера — незамерзающими водами Баренцева и Норвежского морей. Само название страны — от Norrvegr, «Северный путь» — свидетельствует о каботажных морских передвижениях вдоль вытянутых берегов: ее береговая линия, также сильно изрезанная, — более 2600 км. Норвежцы в те столетия расселялись на территории, начиная с сегодняшней центральной части страны и южнее, на узкой, расширяющейся к юго-востоку полосе каменистой земли между морем и протяженной горной цепью. Это «становой хребет» Скандинавского полуострова, с вершинами более 2000 м. Всхолмленное побережье Норвегии, как и Швеции, изрезано длинными, извилистыми, глубоко внедряющимися в сушу заливами — фьордами, с их обрывистыми берегами, и усеяно скалистыми мелкими островками-шхерами. Более половины страны заняты скалами, горным березняком-редколесьем, озерами и болотами. Севернее и на предгорьях росли хвойные деревья. К началу и в ходе эпохи викингов Норвегия уже фигурировала в качестве как бы единой страны, а ее жителей называли норвежцами (в тех же сагах). Но фактически она делилась на области проживания разных племен, чьи названия дали наименования областям: трёндов (Тренналаг), раумов (Раумарики, район Осло), ругиев (Ругаланн), ренов (Ренрики), хердов (Хердаланн), гренов (Гренналанн). Из них в сагах упоминаются в основном трёнды. Их племенной союз был, видимо, основным в числе тех четырех, которые сложились в стране к эпохе викингов. Природные условия страны были самыми скудными в Скандинавии (до заселения Исландии). Но ее мореходство и мореходы были, вероятно, самыми лучшими в Европе.

Швеция — «длинная страна» Восточной Скандинавии, с таким же, как Норвегия, изрезанным побережьем (длина береговой линии — свыше 7000 км), с обильными скалами, болотами и озерами, среди которых — два больших: Венерн и Веттерн, и глубокий балтийский залив Меларен, который традиционно считаетсяозером. Однако она располагает и невысокими плоскогорьями, и холмистыми плодородными равнинами, а в раннее Средневековье также обширными, непроходимыми лесами, ближе к Северу хвойными. Ландшафт и почвы в Швеции, как и в Норвегии, во многом определялись отступившим ледником, оставившим морены, обильные вкрапления валунов в толщу земли и частично содравшим верхний, богатый гумусом ее слой. Это затрудняло применение плуга и определило долголетие сохи, даже мотыги. К эпохе викингов Швеция четко делилась на два племенных образования. Севернее озера Меларен и несколько южнее его проживали свеи, отчего эти территории назывались Свеаланд (также Сведия). Примерно в VI в. там сложилось племенное политическое образование Свитьод. Западнее и юго-западнее располагались земли западных и восточных гетов (гаутов): Вестгёталанд и Эстгёталанд. К Швеции примыкали два балтийских острова: Эланд и севернее — большой торговый Готланд, населенный гутами (готами) и в эпоху викингов ставший в вассальные отношения к шведскому королю. Насколько тесно гауты-геты были связаны с гутами-готами, а последние — с теми готами (gothi), которые в VI в., как свидетельствует Григорий Турский, заполонили Западную Европу, создав Остготское и Вестготское государства, — это, как говорилось выше, проблема, не решенная и по сей день.

В эпоху викингов Швеция обладала наименьшей за всю свою историю территорией. Ее западные области, прежде всего Емтланд, были подвластны Норвегии, самые южные области — Дании, а гетские территории, особенно западные, или Вестгёталанд (Гауталанд саг), составляли предмет постоянных споров между Швецией и Норвегией, но, судя по сагам, до образования единого Шведского государства чаще подчинялись последней. Единственным морем, полностью освоенным шведами, было море Балтийское, омывающее почти все тогдашние морские границы страны. В Северное море выходила только река Гёта (Гетаэльв), но эти территории оспаривались норвежцами, а позднее и датчанами. Зато шведы господствовали на балтийских торговых путях между Атлантикой и Восточной Европой. Поэтому здесь уже в первые века появились торгово-ремесленные центры (особенно на островах Готланд и Эланд), а позднее и ранние города, связанные с трансъевропейской торговлей; они развились с VIII в., когда средиземноморские пути на Восток были перекрыты в ходе арабских завоеваний и был разработан известный северный маршрут — путь «из варяг в греки».

 

Климат Скандинавских стран, почти незаселенных на суровом Севере, был достаточно мягким в Дании, средних и южных частях Скандинавского полуострова благодаря теплому течению Гольфстрим, которое доходило до северо-западных морей Арктики. Поэтому население региона не так уж часто страдало от грозных засух или трескучих морозов. Все здесь способствовало обильному росту трав и лиственных кустарников, наличию прекрасных лугов, особенно в предгорьях.

Малочисленные скандинавы, разбросанные по значительным территориям, живущие среди скал, болот и пастбищ (за исключением Дании), занимались в меру возможностей экстенсивным земледелием, очень широко — пастушеством, максимально использовали плоды леса и, особенно, моря, доступность которого пронизывало всю их жизнь.

 

Морские народы во всей полноте этого определения, скандинавы имели в своем распоряжении незамерзающие Северное и Балтийское моря, бескрайнюю Северную Атлантику с теплым Гольфстримом. Длинные береговые линии со многими глубокими заливами издревле служили основными местами поселений и стоянок. Море защищало скандинавов и объединяло их: ведь в ранние эпохи принятое тогда каботажное путешествие по воде было гораздо удобнее, безопаснее и дешевле, чем сухопутное. Море и призвало скандинавов к морским странствиям. В VIII–ХI столетиях (возможно, и раньше) скандинавские гипербореи вышли в открытый океан.

 

К эпохе викингов и на ее первом этапе у скандинавов господствовали триединые или трехчастные общества, в которых были представлены: знать с королем/вождем во главе, масса свободных общинников и рабы; это было характерное для стадии варварства социально-правовое членение, отмеченное у северных германцев, как известно, еще Тацитом. Судя по содержанию могильных курганов (например, на острове Фюн или в скандинавских захоронениях в Англии), а именно испомещению в приметных могилах дорогого оружия и драгоценных предметов, у данов племенная организация во главе с вождем и родовая знать существовали еще в 1-м тысячелетии до н.э. В рассматриваемый период это развитое варварское общество соседствует с богатыми земледельческими народами континента, о которых мореходы-скандинавы знают не понаслышке. Писатель VI в. Григорий Турский в своей «Истории франков» (кн. III) свидетельствует о нападении короля геатов (гетов) на франкские земли — сюжет, повторенный затем в поэме о Беовульфе.

Выше говорилось уже о том, что еще к VII в. юты, англы, фризы и саксы образовали в Британии группу варварских англосаксонских королевств. Присутствие данов во Франкском государстве Карла Великого зафиксировано «Песнью о Роланде». Поэтому опыт освоения достаточно культурных территорий и создания там политических образований под своей властью у скандинавов уже имелся. А превосходные мореходы-норвежцы издревле доплывали до Оркнейских, Фарерских и Шетландских островов, в VII–VIII столетиях освоили и начали заселять эти пустынные острова. Они облагали данью саамов, а шведы — куршей и другие балтские и славянские племена Восточной Балтии и побережий Финского залива.

Для стадии военной демократии, особенно у народов с сильно развитым (тем более преобладающим) скотоводством, включение в свой образ жизни военной экспансии вполне характерно. Набеги, колонизация и грабеж пополам с торговлей не могли не стимулироваться у северных германцев таким обстоятельством, как привлекательность европейских богатств на фоне своей скудости, особенно для усиливающейся знати. В числе внутренних факторов их широчайшей экспансии следует, видимо, назвать также развитое мореходство, относительное перенаселение годных к освоению территорий в связи с демографическим ростом во время потепления, которое продолжалось с VIII до ХIII столетия. Рост населения порождал даже трудности с использованием угодий и, прежде всего, нехватку — в тех условиях — мест, пригодных для внутренней колонизации.

Думается, что следует учесть и такой фактор, как неосознанный (частичный) «вывоз конфликта»: отъезд и/или длительное пребывание вне региона значительных групп активного мужского населения не могли не смягчать крайнее ожесточение социальных и политических отношений как между массой рядовых, свободных и гордых скандинавов и все более обособляющейся знатью, так и внутри последней.

Из внутренних факторов, приведших к скандинавским завоеваниям и их успеху в IХ–ХI вв., следует, кроме того, назвать такие, как характерная германская воинственность, горделивая твердость[6], их четкая военная организация, хорошее вооружение, тактические способности и вообще высокие воинские качества, которые отмечались еще Тацитом, а затем всеми, кто с ними сталкивался. Содействовали экспансии скандинавов уже приобретенные ими к этому времени известные традиции морских набегов, мореходства и колонизации, совершенствование корабля и судовождения.

Очевидно, что походы викингов были отнюдь не случайными всплесками агрессии, а порождались целым комплексом разнохарактерных, но неизменно важных обстоятельств внутренней жизни северных германцев.

Что касается внешних факторов, способствовавших побуждениям и успехам викингов, то, конечно, эти организованные, вооруженные, отважные и безжалостные воины и мореходы использовали неурядицы, которые происходили практически во всех европейских странах в ту эпоху, и, конечно же, нестабильность международной обстановки. Здесь можно назвать неупорядоченность границ между новообразованными европейскими государствами и их внутреннюю раздробленность, постоянные усобицы на континенте (в том числе, несколько позднее — борьба Империи[7] с папством) и в Британии (в Англии — еще при Альфреде Великом в середине IX в.), а также рано начавшиеся конфликты между Восточной и Западной церквями. И все это — при отсутствии в Европе соответствующих защитных сооружений: «настоящие», мощные крепости и замки, как известно, были сооружены прежде всего в Святой земле, во время Крестовых походов, и этот опыт был перенесен в Европу. Действенный отпор викингам могли дать только консолидированные страны, что и было доказано европейцами начиная с конца XI в.

Возможно, что успешности далеких морских походов викингов способствовал и климат в Северной Атлантике, который в течение 800–1100 гг. был сравнительно мягким — так называемый Средневековый теплый период; с ХIII до начала XIX в. климат значительно посуровел, это время даже называют Малым ледниковым периодом на Севере.

 

Организация викингов

Грабительские морские путешествия воинственных скандинавов начались еще в эпоху Великого переселения народов (II–VI/VII вв.), и правильнее было бы начинать отсчет эпохи викингов с VII — начала VIII в., усматривая в ней как бы продолжение Великого переселения народов. Но «формально», т.е. по принятому мнению ученых, началом эпохи викингов считается разграбление ватагой скандинавских мореходов монастыря Св. Кутберта на острове Линдисфарн, около северо-восточного побережья Нортумбрии; это произошло в 793 г. Конечный пункт эпохи, о котором согласились историки, — 1066 г. Последний обозначился двумя почти совпадающими по времени событиями. Сначала английское ополчение в битве при Стамфордбридже разгромило войска норвежского короля Харальда Хардрада (Сурового), стремившегося снова завоевать отложившуюся от скандинавов Англию; тогда же погиб и сам король-викинг. А две недели спустя потомок викингов, герцог Нормандии Вильгельм, еще ранее подготовившийся к броску со своими войсками через Ла-Манш, понял, что его время пришло. В битве при южноанглийском порте Гастингс значительно поредевшее, усталое английское ополчение было разбито; началось постепенное завоевание Англии нормандскими и французскими баронами, рыцарями и наемниками Вильгельма I, основавшего в стране новую, Нормандскую династию. Так завершилась эпоха викингов.

Конечно, как уже говорилось, эта хронология условна: грозные походы скандинавов отмечались не только до конца VIII, но и в ХII в. Однако собственно эпоха викингов, когда их походы были регулярными, почти непрерывными и чаще всего победоносными, позволяя им обретать силой своего оружия большие богатства, создавать свои государства вне Скандинавии, открывать и заселять новые земли, действительно имела границы примерно в пределах трех с лишним столетий: с конца VIII и до второй половины XI в.

С образованием Скандинавских королевств, уже с конца X, в XI и, особенно, в ХII в., походы викингов сменялись военными экспедициями, организованными местными, затем верховными правителями. Во-первых, европейские государства консолидировались и вооружились, так что набеги отдельных отрядов викингов стали получать отпор. Во-вторых, сами скандинавы обрели свою государственность, и их военные предприятия вообще приняли иное направление и иной характер. Сначала это было участие в Крестовых походах на Восток, впрочем, довольно слабое. Затем начались завоевательные Крестовые походы датчан против вендов и покорение ими значительной части Прибалтики, с основанием там своих колоний и форпостов. А с ХIII в. начались двухсотлетние так называемые Северные крестовые походы шведов в финно-карельские пределы, опять же под церковно-государственным началом. Как ясно из их названия, они проходили под знаком креста, т.е. получили благословение или были прямо инспирированы папским престолом; в них участвовали немецкие рыцари, в основном те, что обосновали в Восточной Балтии свои духовно-рыцарские ордены, возникшие в Палестине. Из имеющихся материалов (особенно «Хроники Эрика», первая треть XIV в.) непреложно следует, что эти походы с самого начала, т.е. с ХII в., были направлены на вытеснение из карело-финских земель новгородцев и присоединение этих территорий, богатых разными ловищами и включающих важные торговые пути, к Шведскому государству.

Но вернемся к VIII–ХI столетиям. Приходится только удивляться тому, сколько захватов, колонизационных, грабительских и торговых предприятий, открытий новых земель и создания своих политических образований на европейских землях, на территориях чужих стран успели совершить скандинавы за эти столетия. Опорами предприятий викингов были корабли и оружие, блестящее умение управляться с тем и другим, четкая воинская организация.

Живописные, тканые и скульптурные изображения того времени сохранили для потомков типичный облик викинга. Его продолговатое лицо, заросшее усами и лохматой, торчащей вперед бородой, сурово. Голову венчает островерхий колпак — войлочный либо металлический шлем либо обруч (видимо, знак предводителя либо вождя-конунга). Иногда викинги изображаются сидящими на веслах, в корабле под парусами, иногда — как всадники.

Судя по тем же изображениям и находкам археологов, викинг был вооружен длинным и/или коротким мечом, ножом, боевым топором и длинным копьем; иногда его копье было снабжено мощным крюком, видимо, для сбрасывания врага с лошади и притягивания борта вражеского корабля. Его тело защищали кольчуга и щит. По-видимому, еще до новой эры скандинавам была известна какая-то форма шпор.

Предназначенные для плавания в открытом море скандинавские суда — дракары («драконы»), нос которых украшали голова дракона, а корму — его хвост, имели до 23 м в длину, 5 м в ширину, съемную мачту и обходились без палубы; впрочем, в эпоху викингов появились корабли и большего размера с настилом. Гребли сами викинги, повесив свои изукрашенные щиты на борта корабля[8]. Судя по «Англосаксонской хронике», объединенные отряды викингов могли собрать флот, насчитывающий сотни судов разного размера. Набег на Британию флота из 3, 5, 15–16 кораблей был обычным явлением.

Хронисты отмечают бесстрашие викингов, но также их воинское искусство: владение оружием и маневром во время боя, устройством и укреплением стабильного лагеря — форпоста и передвижной стоянки, ведением правильной осады городов и т.д. Викинги проявляли отвагу, умения и смекалку. Они не только прекрасно владели оружием, но знали боевое построение кораблей, применяли зажженные стрелы и «греческий огонь», могли захватить крепость[9]. Эти воины были одинаково искусны и в морских сражениях, что фиксирует, например, та же «Англосаксонская хроника», и в битвах на суше, что отмечают франкские анналы. Отмечено и то, что отдельные отряды викингов, нередко соперничающие между собой, могли в случае необходимости согласовывать свои действия и подчас даже объединять усилия. Жесткая воинская организация, характерная для норманнов-находников, становилась основой их закрепления на захваченных землях и играла немалую роль в последующем развитии этих территорий (особенно Нормандии).

Сохранены для истории имена ряда морских конунгов, как называли тогда известных предводителей обширного флота, обычно вождей каких-либо скандинавских племен или территориальных объединений; при них действовали ярлы, командуя отдельными кораблями-отрядами[10].

Викинги, которые посвящали набегам длительное время, обычно обустраивали на родине постоянные приморские поселения-вики, точнее, военные лагеря (откуда, как полагают некоторые исследователи, и произошло само наименование «викинги»).

Известен один из таких лагерей — основанный данами Йомсборг, укрепление в устье реки Одер. Это была колония датских викингов, но, видимо, туда стекались не только даны: например, исландец Бьерн, изгнанный из страны на три года за убийство, перебрался в Йомсборг и принимал участие в набегах оттуда. Воинов, которые там группировались, именовали «балтийскими» или «йомсвикингами». О них было сложено особое сказание (Jomsvikinga saga)[11]. Судя по саге, этот лагерь был хорошо укреплен и обладал гаванью вместимостью 360 больших кораблей (что, впрочем, выглядит неправдоподобно). Та же сага свидетельствует, что йомсвикинги были организованы в воинское братство, с твердыми правилами общежития, раздела добычи, поведения в бою и т.д. Женщины туда не допускались. Трусы и те, кто не соблюдал устав, изгонялись. Воины, в возрасте от 18 до 50 лет, жили там общиной, тренируя свои умения и время от времени уходя в набеги; добыча же делилась между всеми поровну. Короче — идеальное воинское братство! Споры о местоположении и вообще реальности лагеря Йомсборг не умолкают до сих пор. Одни исследователи связывают его с Юмне-Волином славян и полагают, что он был разгромлен норвежским королем Магнусом Добрым в 40-х гг. XI в. Другие считают, что это тот же лагерь, что Треллеборг. Некоторые же считают его описание, да и само существование романтической легендой.

Но реальные военные лагеря викингов действительно существовали, некоторые найдены и реконструированы археологами. Несколько таких лагерей обнаружено и изучено в Дании: уже упоминавшийся Треллеборг (на месте будущего города, Западная Зеландия), Фюркат (Восточная Ютландия), Аггерсборг (Северная Ютландия), Ноннебьерг (остров Фюн, на месте будущего города Оденсе). Уже при короле Харальде Синезубом, т.е. в X в., эти датские лагеря были образцами высокоразвитого фортификационного искусства тогдашних скандинавов.

Лагерь, подобно ранним городам, обычно имел почти идеально круглую форму и правильную планировку. Он был укреплен одним или парой мощных, широких земляных валов с палисадом, нередко окружен рвом и заграждением из острых кольев. Четыре выхода располагались по направлениям стран света. В центре находилась округлая площадь, вокруг нее в правильном порядке располагались постройки: однотипные жилые дома, конюшни и другие хозяйственные строения. Жилые дома состояли из трех помещений и, как большинство строений того времени в Скандинавии, были сооружены из земли и/или торфа, с каркасом из бревен или жердей. Двускатные крыши крылись дерном. Вещи, найденные на месте лагерей, в том числе оружие, керамика, украшения, примерно соответствуют тому, что найдено при раскопках ранних городов, например датского же Хедебю (Хайтхабю, будущий Шлезвиг, Южная Ютландия). В Треллеборгском лагере обнаружено также общее захоронение 10 воинов (третья четверть Х — середина XI в.) — братская могила, что в известном смысле подтверждает данные «Саги о Йомсвикингах». Вместе с тем в числе тамошних находок имеются остатки плуга и кос — свидетельство сельскохозяйственных занятий; а совсем сенсационная находка в одном из помещений — орудия прядения и ткачества. Очевидно, что, вопреки строгому, в сущности военно-«монастырскому» уставу военного лагеря, декларированному сагой, в этом лагере находились и женщины. Присутствие женщин и детей в некоторых лагерях викингов подтверждается артефактами из лагеря Фюркат и содержанием могильников.

Побережья скандинавских земель — а их население концентрировалось именно на побережьях — были издавна организованы в так называемые корабельные округа-шипслаги. Каждый шипслаг поставлял корабль, его команду — ледунг (военно-морское ополчение) и питание для нее. Но эта система, которая стала основой начального административного деления в Скандинавских странах, выработалась не сразу, а постепенно, по мере расширения, активизации походов. Первые набеги, еще в VIII в. и до него, чаще всего совершались отдельными небольшими корабельными командами — своего рода «компаньонами» по набегу — или были организованы каким-либо вождем. С ходом времени число кораблей в викингах умножалось, во главе каждого обычно вставал местный знатный человек — хёвдинг, или местный «малый король», часто бывшие и владельцами судна. Команда обычно состояла из дружинников предводителя либо договорившихся между собой воинов, сообща сооружавших или приобретавших корабль.

Как известно, супруга Вильгельма I Нормандского Матильда вместе с придворными дамами в течение двадцати лет после захвата Англии ее супругом (1066) вышивала «ковер», где весьма натурально представлены этапы подготовки и реализации военного похода в Англию. Это так называемый «ковер из Байё» (Северная Франция), где по счастливой случайности уже в Новейшее время он был обнаружен, прекрасно отреставрирован. С тех пор и доныне примерно 80 м тонкой льняной ткани почти метровой ширины, на которой вышиты все означенные события, демонстрируются в городке Байё. К удовольствию скандинавистов, офранцуженные потомки викингов во главе с Вильгельмом Нормандским, как и примкнувшие к нему рыцари и бароны из многих районов Франции, использовали такие же корабли, как и те, что ранее, в течение столетий, служили викингам. Их изображения полностью соответствуют кораблям эпохи викингов, найденным археологами. И точно так же сносили и свозили на эти корабли бочки и мешки с продовольствием, живую птицу и скот, вводили лошадей.

Первоначально викинги пиратствовали в своем регионе, в ближайших морских водах и на территориях, прилегающих к Балтийскому и Северному морям. Обычно при этом они ограничивались грабежом и обложением местного населения данью. Так, норвежцы собирали дань с саамов и финнов, шведы — с куршей, те и другие грабили население побережий Финского залива. Брали меха, шкуры диких животных и оленей, китовый ус. Шведы потихоньку оттесняли угро-финнское население из центральных областей Восточной Скандинавии на север. Норвежцы обживали Шетландские, Фарерские и Оркнейские острова.

И в VIII, и, особенно, с IX столетия, когда скандинавы стали пиратствовать регулярно и широко, руководящие ими соперничавшие предводители или местные вожди опирались не только на ополчение, но, прежде всего, на свои дружины, нередко приглашали и наемных воинов, что укрепляло дисциплину и совершенствовало воинскую организацию. В X в. набеги скандинавов, занятых внутренними междоусобицами и устройством на захваченных ранее территориях, сократились, с тем чтобы с новой силой возобновиться в XI в. С конца X и в XI столетии военные набеги, как уже говорилось выше, нередко приобретали уже характер государственных предприятий, возглавляемых королем; тогда в поход отправлялось множество кораблей разного размера, а ледунг состоял из сотен людей. В таких набегах, в частности на Британские острова, конечно, участвовали и ополченцы.