Александр Пушкин «Капитанская дочка»

*Цветом выделены реальные цитаты А.С. Пушкина

 

 

СЛОЖНО ВЗЯТЬ ИНТЕРВЬЮ У РУССКОГО ПОМЕЩИКА XIX ВЕКЕ. МОЖЕТ ВЕДЬ И ПРОГНАТЬ НАЗОЙЛИВОГО ЖУРНАЛИСТА. ВПРОЧЕМ, МЫ ВЕДЬ С НИМ КОЛЛЕГИ — И СТАТЬИ ПУБЛИКОВАЛ, И ЖУРНАЛ ИЗДАВАЛ, ДА И КНИГИ ПИСАЛ, ВОТ ХОТЬ ТОТ ЖЕ РОМАН «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА». ТАК ЧТО ЗАОЧНОЕ ИНТЕРВЬЮ СОСТОЯЛОСЬ.

 

Почему вы избрали для романа такой трагический эпизод блестящего века Екатерины Великой?

 

О восстании Пугачева мало что знает русский читатель. К сожалению, начальство пытается скрыть тот факт, что оно вообще было. Это неправильно. У нас есть три «Истории» России: одна для гостиной, другая для гостиницы, третья для гостиного двора*. А ведь должна быть общая история, для всех слоев общества. Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; но ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал. Между тем историческая страница, на которой встречаются имена Екатерины, Румянцова, двух Паниных, Суворова, Бибикова, Михельсона, Вольтера и Державина, не должна быть затеряна для потомства.

 

Но почему бы тогда и не написать про кого‑либо из этих знаменитых исторических деятелей?

 

У меня была идея описать кого-либо из них, но…

 

Это вы об ≪Арапе Петра Великого≫?

 

Вы помните об этом? Приятно. Помимо моего прадеда Абрама Ганнибала я собирался включить туда в качестве героев Петра Великого, Меншикова, Корсакова и многих других царедворцев и полководцев. Но не мог сладить и занялся другими делами, а написав «Повести Белкина», понял, что времена Плутарха и Светония давно прошли и нам интересны не великие, стоявшие над нами, а обычные люди, но, как сказали бы вы в вашем XXI веке, в необыкновенных обстоятельствах. Да и мне как-то менее любопытен Михельсон или сам Меншиков как великие деятели, а вот те мысли и идеи, что приходят мне в голову при воображении об этих людях, — очень мне важны. Тем более что они почти всегда отличаются от общепринятых в свете.

 

Что же за мысли?

 

Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений. А те люди, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка.

 

Это ведь из странным образом исключенной из рукописи ≪Пропущенной главы≫ романа? А почему вы исключилиэту главу, не из соображений ли цензурных? Цензором ведь у вас был царь, не так ли? Знаете, и наше время страшней цензуры — самоцензура…

 

Государю угодно было быть моим цензором: это правда… Царь не такой уж дружественный ко мне цензор, он вы- резал из «Медного всадника» слово «кумир», а что та- кого? Правда, в мое время это слово имело несколько иное значение… Или вот не понравилось это четверостишие, по мне, так вполне безобидное:

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова.

Я без всякой самоцензуры понимаю, что закованные в кандалы своими крепостными помещики царю не по- нравятся, так чего упираться? Ничего, потом вы и опубликуете. И ничего, что битвы-поцелуи из этой главы напоминают Вальтера Скотта, к вашему времени его только подростки будут читать, да и то один из тысячи.

А моя романтика придется как раз ко времени, и от основной темы не отвлечет.

 

Однако…

 

Перестаньте. «Поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением».

 

Я помню, помню, это Чарский задал тему Импровизатору в ≪Египетских ночах≫. Все‑таки почему вы не зарифмовали ≪Капитанскую дочку≫, как ту же ≪Полтаву≫? Даже в прозаическом тексте у вас чувствуется нечто поэтическое, не так ли?

 

Эх… «Лета к суровой прозе клонят, лета шалунью рифму гонят». Тут вот что. Мне тогда было двадцать восемь, я был холост, не как сейчас, когда мне намного больше и у меня жена и четверо детей. Жена должна (так она считает) появляться в свете, а я должен кормить семью. А денег нет, «Медный всадник» так и не опубликован. Мне пришлось переменить условия со Смирдиным и расторгнуть договор о публикации, но ничего, как и «Пропущенная глава», мой «Всадник» до читателя до- скачет. Хотя обидно — работы проделано громадно, а все попусту. Хотя вот что еще важно. Проза требует мыслей и мыслей — но без них блестящие выражения ни к чему не служат. У меня мыслей много… Пришлось даже затеять свой журнал — «Современник» и там их высказывать для публики.

 

Вы ведь всю ≪Капитанскую дочку≫ целиком в него поместили. А стоило бы, наверное, издать ≪Дочку≫ как отдельную книгу и продать ее Смирдину, у нас сейчас все так делают, а литературные журналы и вовсе не продаются. Как и при вас, не так ли? Как и ≪Современник≫? Первые три номера разошлись ведь еле‑еле?