Евгений Сулес «Сто грамм мечты»

Отец Хосе вышел на балкон и долго молчал. Люди стояли перед балконом и ждали.
— Я часто вспоминаю людей из большого дома на горе, — задумчиво заговорил отец Хосе. — Этих мятущихся и несчастных. Чего они ищут, в какие двери стучат? Им выпала истинная удача: они попали в наш город, в место покоя и тишины, в место всяческой благодати, лишенное соблазнов мира. Но они не оценили этого дара и поддались страшному искушению. Они покинули наш город в поисках лучшей жизни! О, эти поиски! И я был молод, и я когда-то переболел этой заразой, и я мечтал об иной жизни, и меня когда-то звало несбывшееся! Но я вовремя понял одну простую вещь, и это спасло меня, — отец Хосе обвел глазами горожан. — Как вы думаете, где сейчас те люди из большого дома на горе?
Севар шел медленно и слушал всё, что говорил отец Хосе своим громким и тяжелым, как два удара колокола перед началом субботней проповеди, голосом. При последних словах Севар остановился и затаил дыхание. Он представил Сати и Александра, смотрящих на берегу бескрайнего, как пустыня, сине-зеленого моря на белый, как свадебная простыня, экран, на котором показывают картинки из чужих жизней.
— Я скажу вам, где они сейчас, — продолжил отец Хосе, так возвысив голос, что некоторые женщины из первых рядов прикрыли уши. — Их кости лежат в пустыне без погребения,
глаза выклевали вороны, а плоть съели шакалы! Севар вздрогнул. Море исчезло, сгорело, как алые паруса.
— Посеявшие мечты пожнут огонь! Ищущие обрящут смерть, стучащим отворят двери ада! Вот что я вовремя понял, дети мои.
Отец Хосе помолчал и заговорил тише с тоской в голосе.
— Я смотрю на вас, и мне больно. Я боюсь за вас, а особенно за молодых и неопытных детей ваших, — отец Хосе закрыл глаза. — Я боюсь за одного юношу из нашего города, потому что знаю, что у него на сердце, — он снова открыл глаза и посмотрел вниз. — Как бы я хотел собрать всех вас и сберечь. Загородить собой от страшных искушений жизни!
Отец Хосе закрыл лицо руками.
— Рано или поздно каждого из нас позовет несбывшееся… Когда эта беда придет к вам в дома, придет к вашим детям или к вам самим, гоните ее прочь, выжигайте огнем и мечом из сердец и умов ваших! Приходите к въезду в наш город и вчитывайтесь в слова, оставленные нам в назидание Создателем нашего города. Да помогут они вам, как помогли когда-то мне. Идите и укройтесь в домах ваших, — отец Хосе посмотрел в небо. — На город опускается ночь. Храни вас Создатель.
Его тонкие губы стали еще тоньше. Многие женщины плакали. Они расходились по своим домам в молчании, неся в себе огонь слов, сказанных отцом Хосе.
Севар не пошел домой. Он бродил по опустевшим улицам среди серых домов. От въезда в город до горы, где когда-то стоял большой дом, спускался к роднику, где познакомился с
Сати. Севар прислушивался.
Рано или поздно несбывшееся позовет тебя…
Севара оно звало всегда. Сначала это было просто томление, ложившееся вместе с ним в постель и долго не дававшее уснуть. На кухне мать продолжала заниматься хозяйством.
Старый пол под ее шагами слегка поскрипывал. Было слышно, как что-то бурлит в большом котле, горел тусклый свет, и тень матери падала в комнату прямо на кровать, где лежали
Севар и томление.
Когда он всё-таки засыпал, ему продолжала сниться кухня, большой котел и мать. Когда он просыпался, она уже снова была на кухне, разговаривала с отцом, и казалось, что она вовсё не ложится спать.
Но однажды он увидел, как она спит. Севар вернулся домой из школы и увидел, что мать лежит на кровати. Ее руки были аккуратно сложены на груди, а лицо было белое, как у фарфоровой принцессы из музыкальной шкатулки, которую он видел на ярмарке прошлой весной. Она была очень спокойная и красивая. Севар засмотрелся.