Илья Одегов «Тимур и его лето»

ПРИШЕЛЬЦЫ

На пятый день, когда Иван стоял на крыльце под козырьком, курил и смотрел, как дождь взбивает мутную грязь, он услышал странный звук. За дверью, внутри бунгало что-то тяжело упало на пол. Звук был чуть более долгим, чем мог бы, протяжным, таким, словно с потолка сбросили веревку, толстый канат, ударившийся о пол всей своей плоскостью не в один миг, а волнообразно, с оттяжкой. Иван замер, прислушиваясь. Ничего больше слышно не было, но дождь слишком шумел для того, чтобы утверждать наверняка.

«Змея», — вдруг понял Иван, и по коже пронеслись миллионы холодных муравьев.

Сигарета в его пальцах успела потухнуть. Он прикурил еще раз и заметил, что руки у него подрагивают.

«Но откуда змея в доме? — рассуждал он, затягиваясь и успокаивая сам себя. — К тому же что она делала на потолке? Дверь я всегда держу закрытой. Окно тоже. Может быть, это просто осыпалась штукатурка?»

Такое объяснение показалось ему разумным и успокоило. Он даже рассмеялся с облегчением, но сам почувствовал, что змея уже проникла в него и теперь уберется не сразу. Иван докурил сигарету, щелчком выбросил окурок в ближайшую лужу и хотел уже открыть дверь, но остановился. Вокруг бунгало росли только пальмы. Опавшие листья и куски полусгнивших плодов валялись вокруг в избытке, но ни одной палки не было. А палка бы сейчас пригодилась… Подумав, он шагнул в дождь и поднял увесистый булыжник, лежащий на земле. Под камнем зашевелился потревоженный клубок червей. Иван содрогнулся и бросил булыжник на крыльцо. Перевернув его ногой, он убедился, что черви не прилипли к поверхности камня, и снова поднял его, ухватившись удобнее. Вдалеке снова запричитали, захныкали шакалы. Иван открыл дверь и тут же отскочил в сторону, ожидая чего угодно. Ничего не произошло. С булыжником в руке Иван осторожно вошел в бунгало и включил тусклый свет.

Потолок был цел. По-прежнему в углах темнели сырые пятна, но штукатурка падать и не собиралась. Это Ивана не обрадовало. Стараясь держаться подальше от стола и кровати, он подошел к рюкзаку и вытащил фонарик. Почему-то теперь ему стало спокойнее. Иван включил фонарик и издалека заглянул под кровать, стараясь осветить все углы. Под кроватью было пусто. Он посветил под стол, посмотрел под тумбочками. Ничего. Только юркнула под плинтус мокрица. Схватив за край одеяла, Иван резким движением дернул его, намереваясь сбросить на пол. Постель он уже давно не убирал, все было спутано, не постель, а гнездо, влажное от дождя и пота. Одеяло потянуло за собой простыню, подушку, и где-то там, в льняных, пожелтевших от времени складках будто бы что-то блеснуло, выгнулось серебряным боком и тут же спряталось.

Иван заорал, отчасти от страха, отчасти надеясь испугать своим криком змею, и дернул сильнее. Тяжелый ком плюхнулся на пол и развалился на части. Из подушки вылетели тонкие белые перышки и закружились по комнате. Иван отскочил, держа камень в руке и напряженно вглядываясь в разбросанное по полу белье. Лампочка покачивалась от сквозняка, и в этом прыгающем свете казалось, что простыня шевелится то там, то здесь… Несколько мгновений Иван пытался отделить игру теней от реальности, но потом нервы сдали, он издал пронзительный вопль и с размаху залепил камнем прямо в середину постельного гнезда. Камень тут же увяз в белье, не произведя особого эффекта, а Иван, лишившись оружия, почувствовал себя совсем беззащитным. Недолго думая он снова выскочил из бунгало и захлопнул за собой дверь.

Сердце колотилось, и возвращаться внутрь совершенно не хотелось. Уже стемнело. Иван пошагал по крыльцу туда-сюда и решил, что нужно где-то перекантоваться хотя бы эту ночь. Ощупав карман и убедившись, что сигареты на месте, Иван побрел сквозь дождь и джунгли в сторону деревни.

Зонт остался в бунгало, поэтому промок он тотчас же. Но было тепло и не очень противно. Войдя в деревню, он постучался в запертую дверь кафе «Мун-бич». Хозяином кафе был пожилой кореец Мун, Иван немного знал его. Дверь долго не открывали, Иван стучался еще и еще, пока наконец на втором этаже не включился свет и из окна не выглянул сам Мун.

— Кто там? — крикнул он, щурясь со сна.

— Извините, Мун, — крикнул в ответ Иван, — это я, Иван, у меня в бунгало змея,

можно я переночую у вас?

Мун еще постоял несколько секунд, слегка покачиваясь в рамке окна, а потом неопределенно махнул рукой и захлопнул створки.

Через минуту дверь открылась, но Мун стоял на пороге, загораживая Ивану путь в дом.

— Откуда в твоем бунгало змея? — спросил хмуро Мун.

— Я не знаю! — воскликнул Иван и вдруг растерялся и начал объяснять: — Я спал, по-

том ушел, потом она упала за дверью, я зашел, а ее нет.

— Если змеи нет, то чего ты боишься? — спросил Мун.

— Она там, там! — закричал Иван, понимая, что сам запутался. — Она просто спряталась, я не могу ее найти.

— Мой брат умер в том году, — сказал Мун. — Его нет, но он живет вот здесь,— он с силой хлопнул себя по груди. — Если змеи нет, но ты по-прежнему ее боишься, значит, змея не в бунгало, а в твоем сердце. Как я могу пустить в свой дом человека со змеей в сердце?

Мун уставился на Ивана, ожидая ответа, но Иван не знал, что ответить.

— Ты меня услышал, — сказал Мун, кивнув, и закрыл дверь.

Иван растерянно огляделся. Ветер унялся, дождь стал тише, мельче, но в этом чудилась еще большая угроза, словно все вокруг затаилось, свернулось в клубок перед решающим смертельным прыжком.