Сборник «Из-за девчонки»

Из-за девчонки

(Серия «Школьная библиотека)

 

ОБРЯД РАССАЖИВАНИЯ

Первым уроком в восьмом «А» по расписанию была история, но все началось с физики. В этой школе, как и во всякой другой, учителя договариваются меж собой, чтобы первый урок провести в своем классе.

Людмила Сергеевна вошла в класс не одна.

— Ребята, это наша новенькая! — с широкой улыбкой, словно лично ей был преподнесен хороший подарок, представила она ученицу с букетом сиреневых астр. И тут же спохватилась: — Фамилию знаю: Малышева. А как тебя звать?

— Екатерина.

— Катя то есть? — умилилась классная. — Как хорошо! У нас есть и Тани, и Оли, и Светы… А ты будешь первой и единственной Катей.

Новый человек в классе — всегда событие. Что за птичка прилетела к нам? Откуда? Почему?..

Девочки восьмого «А» в упор разглядывали Малышеву пристально-ревнивым взглядом, мальчики — исподволь, но заинтересованно.

Один Колюня не глядел на нее. Он разозлился на новенькую. Обязательно было в их класс приходить? В школе еще три восьмых. Он поискал глазами Коробкина. Ага, сел впереди, спиной к нему. И не оглянется. Нет, все же один раз посмотрел — когда увидел новенькую. Посмотрел коротко и, как показалось Колюне, насмешливо. Вот, мол, явилась как по заказу, начинай с ней свои шурымуры…

— Ты где училась до нашей школы?

Классной это самой надо было знать, классу — тоже полезно.

— Долго рассказывать! — улыбнулась новенькая. Ее, чувствовалось, не очень-то смущала новая обстановка. — У меня папа военный. Жили в Сибири, на Дальнем Востоке, в Казахстане, на Волге…

— Поездила ты! — отметила классная. — А в Москву надолго?

— Не знаю, — дернула плечиками Катя. — Мне здесь нравится. Но вдруг папу опять куда-нибудь переведут?

— П-папу переведут, а она с мамой шиш отсюда уедет! — вырвалось у Колюни.

В классе стало тихо-тихо.

— Рублёв, как это некрасиво! — возмутилась классная. — Я бы на твоем месте сейчас же извинилась.

— А это не я, а мой в-внутренний голос сказал, — попробовал он отвертеться, хотел еще что-то сказать, да запутался.

— Ляпнул и самому стыдно, да?.. Простим тебя по случаю нового учебного года.

Решая, где посадить новенькую, классная оглядела ряды и про себя отметила, что Коробкин и Рублёв сели за разные парты. Поцапались-таки дружки…

— С кем же тебя посадить? — раздумывая вслух, сказала она.

Но тут внимание учительницы привлекли громкие голоса с улицы. Она глянула в окно и увидела директора школы, руководившего выгрузкой нового оборудования для школьного радиоузла. Прежнее, купленное экономным Всеволодом Николаевичем у какой-то организации почти задарма, никуда не годилось. Во время передач динамики исторгали хрип, завывание, шуршание, никто не понимал ни слова и когда передача велась на русском, и когда, в учебных целях, на английском языках. Зато смеху в школе и анекдотов про радиоузел было предостаточно…

— Так где же тебя посадить? — вновь задалась вопросом классная. — Посажу-ка я тебя с Рублёвым. Правда, он у нас плохо воспитан, но я почему-то уверена: ты на него будешь хорошо влиять.

Кто такой Рублёв, новенькая уже знала: вон тот рыжий, с прической, похожей на воронье гнездо. Колюнин выпад не очень-то задел ее. Опять куда-то переезжать, менять школу, учителей, заводить новых подруг — это ей самой уже опостылело. Положила астры на стол учительницы и пошла на указанное ей место.

Едва до сознания Колюни дошло, что сейчас рядом с ним сядет эта девчонка, он вскочил и закричал:

— Людмила Сергеевна, что я вам п-плохого сделал?!

— Это он у нас так острит, — с горестной улыбкой пояснила классная новенькой и попросила Колюню подвинуться и освободить половину парты.

— А п-почему один я в классе должен сидеть с девчонкой?! — снова возопил он.

И только тут классная заметила, что на этот раз мальчишки и девчонки сели порознь. Даже Витек Перовский, тоненький и нежный мальчик, привязанный к Оле Самохваловой, как младший брат к старшей сестре, сел за другую парту.

— Вы это что?! — напустилась классная на всех сразу. — Сами для себя устроили раздельное обучение? Глупость какая!.. С тебя-то, Рублёв, мы и начнем. Пожалуйста, подвинься!.. Кому я сказала?!

— Людмила Сергеевна! — встала из-за парты и взволнованно заговорила Эмма Гречкосей, еще один постоянный объект Колюниных сатир. — Я считаю, у Рублёва нет морального права сидеть рядом с девочкой. Помните, что он в прошлом году сказал? Девчонка не совсем человек. У нее вместо мозгов — пшенная каша.

— Не ври! — вышел из себя Колюня. — Я не всех имел в виду, а т-только тебя…

— Да?! — Эмма, кажется, только этого и ждала. — А что ты про Свету Зарецкую говорил? Забыл?

— Что она ч-чокнутая?

— Рублёв!

— А разве нет? — настаивал он на своем. — Все нормальные во время п-переменки бегут в буфет или в туалет. А она чем занимается?

Света Зарецкая обладала, пожалуй, самой яркой наружностью в восьмом «А». На нее, как на лампочку в пятьсот ватт, нельзя было долго смотреть — до того красивы и загадочны были ее огромные, карие, чуть навыкате глаза. Но, как ни странно, она больше других девчонок в классе была озабочена своим внешним видом. Все знали: чтобы не располнеть, как ее мать, Света уже с шестого класса села на диету и ходит в сауну с бассейном. На переменках она общалась главным образом с зеркальцем: карандашиком подводила глаза, усиленно втирала в щеки какие-то кремы…

— Эмма, сейчас не время разбирать, когда и по какому поводу Рублёв высказался, — нахмурилась классная. — Сейчас от него требуется одно: чтобы он…

К этому времени Кате Малышевой надоело стоять в позе бедной родственницы около парты. Она резко повернулась и пошла к выходу. И выбежала бы из класса, не прегради ей дорогу Людмила Сергеевна.

— Катя!.. — Она взяла ее за плечи и с улыбкой, не обещавшей ничего хорошего, повела к парте Рублёва. — Сейчас он подвинется…

— Хоть расстреляйте! — побелев, вцепился в парту Колюня.

— Людмила Сергеевна! — встал и с опущенной головой сказал Валерий Коробкин. — Сколько можно заниматься этой ерундой? Пусть садится рядом со мной…

У классной аж перехватило дыхание.

— Молодец, Валера!.. Это поступок настоящего мужчины, я просто другого слова не подберу. А ты, Рублёв… я даже не знаю, как тебя назвать!..

— Дурак — и не лечится! — подсказала Эмма Гречкосей.

— Еще короче: хам! — предложила Света Зарецкая.

— Довольно! — подняла руку классная и пошла к доске. — Начнем урок. Я хочу предупредить вас: физика в восьмом — сложный предмет.

И, к удивлению всех, урок начался. Классная попросила открыть тетради, записать тему. Ее рука, дробно постукивая мелом, забегала по доске.

Колюня сидел с отрешенным видом и ничего не записывал. Он открывал для себя нового Коробка.

«Удружил, Валера! Век буду помнить. Но вот зачем он это сделал? Что новенькая его не интересует, это ясно. Подвинулся и даже не посмотрел на нее. И сейчас уже весь в физике, рыщет головой вслед за рукой классной. Хуже всего, когда тебе сделают подлянку, а за что — не знаешь…»

 

ДЕВЧОНКИ В КОЛЮНИНОЙ ЖИЗНИ

Не сомневаюсь: название этой главки у многих вызовет лишь смех и недоумение. Дескать, маловероятно, чтобы на такого злостного грубияна, как Рублёв, обратила внимание хоть одна, а тут «девчонки» — во множественном числе!

И все же, что б там ни говорилось, они сыграли в его жизни заметную роль. Кто знает, если б не они, так он, может, и не стал бы Колюней?..