Наталья Кудрякова «Необыкновенное расследование… или как приручить врага́на»

Глава 1

Таинственная старуха

 

В огромной стране, в страшном ужасном мегаполисе, в белой девятиэтажке с черным-черным подъездом жили-были два мальчика и звали их… Вот, если б их звали, скажем, Саша и Гоша или Петя и Коля, никто никому слова бы не сказал, но их родители очень старались, думали, обсуждали и назвали детей

Саввой и Гурием. За что им от потомков большое спасибо!

Итак, жили-были Савва и Гурий, верные друзья, соседи и одноклассники, родители их тоже были друзьями, соседями и одноклассниками, всё всегда делали вместе, в том числе и глупости.

—  Знаешь, — говаривал Савва другу своему Гурию. — Нам ещё повезло, что они только в святцы смотрели. А вдруг бы какой-нибудь Брахмапутрой увлеклись. Тогда и не выговоришь… А так будем мучиться всё наше долгое детство…

Савву одноклассники сразу переименовали в Сову, ну и пусть, а вот с Гурием заминка вышла. Сначала его просто дразнили Дурием, если злился, Фурием, потом Дарием, когда проходили Древнюю Грецию, но остановились на Каше, в честь никому не ведомой гурьевской каши. Учились они средне, по телику смотрели Симпсонов и Булкиных, в Интернете резались в стрелялки, из еды предпочитали жареную сосиску с хлебом, жареную картошку и сок. К девчонкам относились с пониманием. К двенадцати годам друзья ничем не отличались от всех других московских мальчишек. Каша был длинный и тощий, не слишком сообразительный, но отзывчивый. Сова, наоборот, невысокий, носатый, толстенький, но ужасно умный. И тоже отзывчивый. Оба очень любили животных.

Необычного в них, кроме имён, было только одно — страсть к чтению. И читали они не только Гарри Поттера с Таней Гроттер, но и то, что родители называли нормальной литературой. А из неё больше всего нравились им приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона…

На этом предисловие можно заканчивать и переходить уже к самой истории.

Был конец мая. Наконец наступили каникулы, когда совершенно вольный ребёнок отправляется гулять в совершенно неизвестном направлении. Но Сова и Каша отдыхали по-своему: они ездили в метро и применяли дедуктивный метод к пассажирам.

Сначала друзья действовали строго по книжке, как их любимый герой, — по пятнам, мозолям, стёртым подошвам и прочим уликам пытались определить вид деятельности, семейное положение и привычки объектов. Но… ничего из этого не получилось. Наблюдательность развили колоссально, а в результате ноль. Потому что напридумывать можно всё что угодно, а вот как узнать наверняка? Не подходить же к людям с идиотскими вопросами: «Тётенька, вы кем работаете? А дяденька с вами ваш муж?»

Пришлось изменить правила игры. Конечно, на тему «кто, с кем, откуда» порассуждать можно, но главными стали теперь «куда и зачем». А это проверить раз плюнуть, если, конечно, есть время и желание. Действовали они так: из толпы выбирали самого интересного человека, делали предположения и заключали пари. Всё. Потом спокойно доводили объект до конечного пункта и убеждались, правы они или нет. Мальчики так отточили своё мастерство, что порой сразу догадывались, какой район, улицу, магазин или предприятие собирался посетить наблюдаемый человек. Они уже давно не разменивались на ерунду, потому что на многих из нас цели и желания написаны просто плакатными буквами. Они искали что-нибудь неожиданное. Проколы, правда, случались, а у кого их не бывает? Взять хотя бы случай с толстым капитаном.

Вёл он себя весьма подозрительно, то и дело открывал свой кейс, заглядывал внутрь  и  просто  бурел  от смущения. Вид у него был торжественный и испуганный одновременно. Жутко вонял недорогим одеколоном. Форменные ботинки начищены до глянца… Конечно, детективы решили, что он приведёт их или к загсу или к месту свидания. Каково же было их изумление, когда он привёл их на литературную студию, где, краснея и запинаясь, капитан читал свои вирши, вынимая их из того самого кейса… Мальчишки очень огорчились. Но потом решили, что проигрыш не стопроцентный, среди слушателей вполне могла быть и пассия капитана. Правда, выяснять это не остались, потому что стихов не любили.

А сколько раз они нарывались на карманников! Был ещё такой случай… Женщина вся в чёрном, исступлённые глаза фанатика, большая сумка, руки засунуты глубоко в рукава. Террористка?

 

Вдова моджахеда? Сыщики уже хотели звонить в МЧС, хорошо не позвонили… Оказалось, вдова скупердяя. Они проводили её до церкви и, хлопая глазами, смотрели, как женщина чуть не избила священника, обвиняя его в том, что он недостаточно усердно отслужил службу по её мужу и не оправдал затраченных на него денег.

 

Хочу повторить, был самый конец мая. В метро заблестели голые пупочки с пирсингами, снова появились яркие кофточки, дурацкие шорты и разнообразные шлёпанцы. Зимняя мода таяла под лучами жаркого солнца.

—        Кого выбираем? — спросил Гурий, он же Каша.

—        Подожди, дай оглядеться.

Поезд, гремя так, что закладывало уши, уносился к «Войковской». Ребята приглядывались к людям, как два голодных вурдалака.

—        Вон те подходят?

В углу вагона под огнетушителем замерла влюблённая парочка:  мальчик-ангелок  лет  восемнадцати,  с  белокурыми  кудрями и неземной улыбкой, и девушка помладше, с прямыми иссиня-чёрными волосами, с чёрными губами и ногтями.

—        Ну и что занимательного? В гости едут.

Рядом с юношей на сиденье покачивалась небольшая коробка с тортом и букет.

—        Не-ет, уважаемый Каша, здесь вопрос в другом. К  чьим друзьям они едут? Его или её?

—        Элементарно, Савва, конечно, к её друзьям.  Хризантемы крашеные, чёрные с золотом. К его друзьям они наверняка повезли бы ромашки или пионы.

Сова хихикнул, обозревая розовые пухлые щёчки, голубые глаза и вздёрнутый нос влюблённого.

—        Тогда кто?

—        Не гоните, доктор… Гастарбайтеры не в счёт, по воскресеньям они посещают магазины, рынки и пивные, дачники с рассадой пусть едут к своим грядкам, студент с конспектом… Мамашка с тремя детьми… Нет… Ничего интересного!

—        Посмотрим на следующей остановке.

Поезд затормозил, открылись двери, и хилый ручеёк пассажиров втёк в вагон.

—        Есть!

—        Я тоже заметил! Давай поближе…

Опыт решает всё в этой жизни, а сразу разглядеть бриллиант может только умелый старатель. Мальчики пересели на другую скамейку, делая вид, что заняты важной беседой, внимательно оглядели свой объект. Напротив них сидела совершенно обыкновенная старуха. Бросалось в глаза только одно: одета она была не по сезону скучно, тепло и мрачно. Безобразную сумку с молнией она поставила рядом с собой, и та почему-то стала от неё отползать. Старуха решительно встряхнула сумку и поставила себе на колени. Сумка затихла.

—        Как ты думаешь, кто там? — прошептал Каша.

—        Может, кошка, может, крыса…

Старуха была совершенно обыкновенная, но вот глаза… Да и вообще всё лицо… Казалось, её переполняло скрытое торжество, как будто она победила в битве и уже видела труп врага. Крылья Победы хлопали за её спиной.

—        Ты уверен, что она старая…

Поезд подошёл к «Соколу». Объект подхватил свою сумку и бодрой рысцой выбежал из вагона. Мальчишки сорвались следом.

 

Глава 2

Таинственная старуха (продолжение)

 

Старуха шагала очень уверенно, быстро, почти бежала. Похоже, она не умела пользоваться улицами, как все нормальные люди. Она вообще по улице не шла, путь её вился, как распущенное вязание. Пересекая дворы, стройки и скверы, она всегда знала точно, какой прут подломан, какая доска отодвигается и где разрушенный временем забор позволяет перелезть без особых трудов. Всё это ужасно мешало слежке.

—        Чего она так петляет? — просипел запыхавшийся Сова. — Она нас что, засекла?

—        Не похоже. Может, всегда так бегает, — отрывисто ответил Каша, пытаясь не упустить старуху из виду, — спортсменка…

Действительно, не было похоже, что их заметили. Старуха не оглядывалась, на витрины не смотрела, шнурки не завязывала, а просто летела, как паровоз, крепко прижимая к себе сумку. Вдруг она свернула за угол большого сталинского дома и… исчезла. Совсем… Мальчишки затоптались на одном месте, словно потерявшие след гончие.

—        В дом она не входила, это точно, подъезды с другой стороны! — твердил Каша, стуча кулаком по шершавой стене.

Сова отдышался, высморкался, пригладил растрепавшиеся волосы, чем, видимо, привёл мысли в порядок и сказал:

—        В этих старых домах всегда полно каких-то подсобок и мусоросборников. Наша бабуля такая, она и по мусору поскачет. Пошли поищем.

Долго искать не пришлось. Примерно через пять метров они обнаружили неприметную дверку, похожую на створку шкафа. Мальчики толкнули её, спустились на десять ступенек, потом на десять ступенек поднялись…Противоположная дверка-створка оказалась тоже не запертой. Они вынырнули из подвала на залитую солнцем незнакомую улицу прямо перед остановкой троллейбуса.

—        Зуб даю, укатила, — прошептал Каша.

Они оглянулись. Улица уходила далеко вперёд и растворялась в летнем мареве. Людей почти не было. На противоположной стороне за чугунным забором зеленел небольшой парк, а у входа в него радовала глаз яркая палатка с мороженым. Не говоря ни слова, мальчишки перешли улицу, купили себе по мороженому и уселись в парке на спинку скамейки.

—        Мама говорит, что я мало бываю на воздухе, — сообщил Каша. Слова у него получались не очень, рот был забит холодной вкуснятиной.

—        Ха, а моя пилит за то, что вечно где-то шляюсь, — Сова предпочитал мороженое не грызть, а лизать, поэтому его фраза удалась лучше.

—        А кык ты дымаешь, что это было? — Рот у Каши совсем замёрз, но мороженое подходило к концу.

—        Ты про старуху? — Давняя дружба очень помогает в понимании собеседника.

Каша мотнул головой. Мороженое уже закончилось, но рот его ещё не оттаял.

—        Чего она так бежала? Кто она? Что по этому поводу думает Шерлок Холмс? — наконец выпалил он все застывшие в нём вопросы.

Сова потёр свой действительно выдающийся нос и произнёс без всякого пафоса:

—  Мой дорогой Ватсон, у меня нет ответов. Мне надо поиграть на скрипке, выкурить трубку и поглядеть на жёлтый лондонский туман… Это был первый случай, когда они так

бездарно потеряли объект наблюдения.

Продолжать  игру  в  метро  не  хотелось.

Сова вытащил из кармана блокнот, аккуратно записал название улицы.

—  Ты не помнишь, во сколько мы сели в метро? — спросил он своего напарника.

—  В одиннадцать тридцать, — чётко ответил Каша.

Сова это тоже записал. Подумав минуту, он добавил:  «села  во  второй  головной  вагон  на  “Войковской”».

На скамейке было ужасно здорово. Солнце пригревало, но не жарило. Гурий сполз на сиденье, развалился и бездумно стал следить за проплывающим над ними облачком, потом вспомнил, что скоро поедет на море. Листья шуршали, словно камешки на морском берегу… Белое облако, как далёкая земля… Глаза почему-то сами закрывались…

—        Эй,  кончай  дрыхнуть!  —  услышал  он  сквозь  морской прибой.

Гурий вздрогнул, протёр глаза. Солнца уже не было, серые облака затянули небо.

—        Я чего, спал? Долго?

—        Долго, долго. — Савва был жутко собой доволен. Сейчас он покажет другу, что значит превосходство разума над ленью и чем отличается человек думающий от человека спящего.

—        Значится, так, наш план на завтра. Я всё взвесил, никуда она не денется, рано или поздно мы её найдём…

—        Постой, мы же никогда два дня подряд одним человеком не занимались!

—        Значит, наступили другие времена, — отрезал  Сова. — Тебе что, не хочется узнать, кто эта бабка и чего она скакала по дворам, как заправский шпион?

—        Интересно!

—        Тогда  слушай!  Села  она  на  «Войковской»,  а  вышла на  «Соколе».  Чуешь,  одна  остановка  на  метро.  Жители района  обычно  ездят  наземным  транспортом,  полно автобусов-троллейбусов, на них можно ближе к дому подъехать… Она потом всё равно на троллейбус села. Местность у «Сокола» знает превосходно, значит,  здесь  живёт.  А  на  «Войковской» ориентируется  слабо,  значит,  там  бывает редко. Одета не по погоде, но три дня назад было ещё холодно. Вполне могла уехать за город и вернуться только сегодня. Если не переоделась, значит, была не у себя на даче. На «Войковской» есть железнодорожная станция…

—        Ну и…

—        Мы будем ждать на «Соколе» у первого проходного двора, в который она так ловко нырнула.

—        А время?

—        Придётся разбиться на дежурства.

—        Мама не отпустит…

—        Ничего, вывернемся!

—        Не-е, точно не отпустит. Утром и днём ещё ладно, а вечером не позже семи…

—        Ладно, о графике потом. Пошли изучать место преступления.

Каша уже начал вставать со скамейки, но последнее слово как-то затормозило процесс.

—        Преступление? Какое преступление?

Сова хмыкнул, приземлённость друга всегда его удивляла.

—        Дорогой доктор, преступление ещё не совершено, но я чувствую его приближение, — высокопарно произнёс Сова. Потом, вернувшись к нормальной речи, сказал: — Ну это, как в книжке… И ещё… Нам нужно пройти весь путь обратно до метро и хорошенько присмотреться.

—        Думаешь, найдём улики?