Ольга Миклашевская «Люди под кожей»
Издательство:
Like Book
|
· 3 ·
НА ТОМ СВЕТЕ ЖИВЕТ,
А НА ЭТОМ МРЕТ
— Чудесное место!
— Спасибо. Вы у нас впервые?
— Да. У нас с мужем годовщина.
Дарья расстегивает пуговицы на элегантном черном манто с широкими рукавами, и метрдотель профессиональным движением помогает женщине снять
накидку. Под ней оказывается облегающее бордовое платье с загадочно мерцающими блестками и таким глубоким вырезом, что носить его с достоинством
сможет не каждая женщина. Но Дарья-то и есть «не каждая».
— Поздравляю! Желаю вам приятно провести вечер, — доброжелательно отвечает метрдотель, приземистый мужчина чуть за пятьдесят, ухоженный и подтянутый. Никаких лишних вопросов и разговоров: все в рамках приличия и на уровне заведения.
В этом ресторане неприметный только фасад здания. Старая двухэтажная постройка в глубине улочек, пусть и в центре города, особого внимания не привлекает, пока не заглянешь внутрь. Тут-то и начинается все самое интересное: дорогая мебель из темного дерева, узкие стильные ковры на полу и широкие искусственные балюстрады, придающие помещению римские нотки изысканности. А туалет — его чуть видно, когда снимаешь верхнюю одежду, но впечатления это ничуть не портит, потому что весь он выполнен из стеклянных материалов и украшен мелкой плиткой, напоминающей полупрозрачные кусочки белого шоколада.
Денис всегда знал толк в хороших местах и еще ни разу не разочаровывал Дарью. Места выбирал он — из этого правила не было исключения, но жена и не спорила, то ли потому, что доверяла, то ли потому, что хотела угодить.
— Давайте я провожу к вашему столику.
Молчавшая до этого девушка за небольшой кафедрой оживает. Красивая, высокая, могла бы работать моделью, но недостаточно красивая, чтобы затмевать
женщин, которые сюда приходят. Наверное, в этом особенно виновата форма: фиолетовый костюм с эмблемой заведения, который хоть и сидит хорошо, но
никак свою обладательницу не красит.
— Спасибо, — отвечает Дарья и подхватывает с небольшого диванчика свой блестящий клатч.
Разве этот вечер мог бы начаться лучше?
Денис уже ждет ее за столиком в дальнем конце зала на втором этаже. Он будто и не из этого времени: одет в смокинг; едва видит Дарью, торопливо
встает с места и отодвигает для нее стул напротив.
— Чудесно выглядишь, — приветствует он жену.
— Ты тоже, — не отстает Дарья.
Ее волосы собраны на затылке в замысловатую прическу, но один локон все-таки выбился из стройного ряда и игриво падает на лоб.
Денис протягивает женщине меню.
— Прости, что не получилось за тобой заехать. Этот проект скоро съест меня живьем. — Он не дает Дарье ответить и продолжает: — Но не будем о грустном. И о работе. Я знаю, ты не питаешь особо нежных чувств к моему трудовому графику, так что хотя бы сегодня я избавлю тебя от необходимости слышать от меня очередное нытье про форму крыши и количество окон.
Дарья бесшумно смеется, лишь немного воздуха вылетает из ее приоткрытого рта.
— Ты не поверишь, но как раз сегодня у меня такое отличное настроение, что я не прочь поговорить даже о таких скучных вещах.
— Смотри, я предупреждал.
Появляется шампанское. Все как в кино про миллионеров, где одетый с иголочки официант быстро и бесшумно подносит к столику маленькое серебряное ведерко, полное льда, в котором и охлаждается дорогой напиток. И пусть чета Озерковых не принадлежит к сливкам московского общества, им вполне хватает того, что есть: вот таких приятных вечеров вдали от детей несколько раз в году.
— Давайте я сам, — просит Денис официанта,и тот, кивнув, моментально испаряется в зале, оставив супругов наедине. Обращается к Дарье: — Потрясающее платье, кстати говоря. Новое? Я такого еще не видел.
— Новая коллекция Анны Сапковской. — Имя одной из немногих своих подруг женщина произносит так, будто они и не знакомы вовсе. — Наконец-то она начинает выдавать что-то приемлемое за те баснословные деньги, что требует за свои наряды.
Денис как будто и не слышит: левой рукой теребит запонку с изумрудным камешком на правом рукаве; взгляд, потерянный, бездомный, устремлен куда-то
мимо жены.
— Денис?
— А? Что? Прости, я отвлекся.
Мужчина снова становится собранным и сосредоточенным. Длинные, узловатые пальцы захватывают в плен нежные ладошки жены в подтверждение слов:
— Что ты будешь?
Они заказывают по салату (порции такие крошечные, что несколько листков с орешками и неопознанной подливкой можно скорее назвать современным искусством, нежели едой), рыбу от шеф-повара и на десерт съедают нежнейший шоколадный пудинг маленькими ложечками с набалдашниками в форме ромба.
Если не считать торжественности места и нарядов, это один из тех редких вечеров, когда Дарья и Денис делают то, что миллионы пар по всей стране делать давно перестали: проводят время вместе.
— Ты знаешь, я ужасен, когда дело касается сюрпризов, — говорит Денис, отправляя оплаченный счет вместе с официантом.
Дарья едва заметно подается вперед; она с трудом сдерживает улыбку, но зато откровенно, без стеснения смеются ее глаза.
— Так вот… — Денис откашливается. — Я решил сделать тебе небольшой подарок. Вообще-то после десяти лет совместной жизни удивлять становится все сложнее, но на такую особенную дату я решил преподнести кое-что соответствующее событию…
На свет появляется небольшая коробочка, в такие обычно упаковывают кольца для предложений руки и сердца; но в этой — явно не кольцо.
— Я даже не знаю, что сказать… — Дарья от удивления прикрывает рот левой ладонью, но помимо удивления есть еще и предчувствие — скользкое, нехорошее. Именно оно борется с детским желанием узнать, что же внутри.
— Может, откроешь?
— Давай лучше ты.
Она не хочет это трогать. Не здесь, не сейчас.
Словно внутри — неизлечимый вирус или прах мертвеца.
Так, чтобы Денис не заметил, Дарья осторожно отодвигается назад. Муж хватается за крышечку и стремительно тянет ее на себя. Звук похож на вылетевшую пробку игристого вина: резкий хлопок, но в то же время смягченный легким дымком над горлышком бутылки. Сама того не желая, Дарья вздрагивает от испуга.
Однако внутри ничего страшного — лишь пара ослепительно сверкающих бриллиантовых сережек. Простая основа из привычного белого золота и ощутимого размера камешки, зажатые в золотую темницу.
— Ах, — вырывается у Дарьи. Только вот она сама не понимает, что обозначает этот вздох — ужас или восхищение.
Интуиция прежде никогда ее не подводила. Удачный билет на экзамене, свежий хлеб в магазине, эффективные инвестиции, но это… Что-то подсказывало: нет, эти серьги тебе ни к чему; они не принесут счастья, не подарят минуты радости, не позволят, как прежде, наслаждаться жизнью. Там, внутри, притаилась какая-то злая, неземная сущность, которая и манит, и пугает одновременно.
— Готова? — Денис достает серьги из коробочки и, не дожидаясь приглашения, тянется в сторону Дарьи. — Давай же, примерь.
В горле пересохло. В висках стучит. Немыслимо, но и ладони вспотели. Дарья сжимает их в кулаки так крепко, что не сразу ощущает боль от ногтей, впившихся в кожу и тем самым причиняющих боль. Что же ответить?
— Давай дома? — Слова даются с трудом. Каждое — как непосильный шаг стокилометрового марафонца перед самым финишем, когда ног уже не чувствуешь.
Мышца на лице Дениса резко сокращается и искажает прежде прекрасное лицо еще молодого мужчины. Но Дарья замечает. Теперь она все замечает.
— Пожалуйста.
— Давай дома, — упорно, как попугай, продолжает твердить она.
Оба говорят тихо, но за столиком маленькой тучкой скопилось такое сильное напряжение, что окружающие начинают бросать косые взгляды в их сторону. Блестки на платье Дарьи таинственном образом меркнут, и кажется, что кто-то выключил на небе все звезды. А сам ресторан из престижного заведения
превращается в обычную забегаловку с персоналом, на котором из формы — только пластиковые улыбки.
— Я не хочу, — говорит Дарья в ответ на настойчивый взгляд мужа.
— Почему?
— Просто не хочу. Дома. Давай дома.
Все, вечер безнадежно испорчен: трещит по швам, лопаются нити, на пол сыпятся оборванные пуговицы. Ей в этом вечере все не по размеру — тесно, тошно и невозможно повернуться.
— Дарья, это всего лишь серьги! — Теперь уже вскипает Денис. — Тебе что, сложно? Даша, что с тобой, скажи, такое?..
Ей словно больно щелкнули по носу. И он туда же… Не называл ее Дашей ни разу с самой свадьбы, потому что она его попросила. А теперь что он хочет
этим сказать?
Дарья торопливо встает из-за стола, задевает угол бедром, но быстро восстанавливает и равновесие, и достоинство.
— Я пойду.
