Ольга Володарская «Гибельный голос сирены»

Глава 3

Рана беспокоила Мэри, но она решила обойтись без таблеток. Боль не такая сильная, чтобы прибегать к препаратам. Терпеть можно.

Одевшись, она вышла из дома (ее выписали в десять, а сейчас уже было время обеда). В кофейне, что располагалась в соседнем доме, ее поджидала подружка Ленка. Она обожала капучино, которое там готовили. И воздушные, посыпанные сахарной пудрой эклеры. Лена съедала их не меньше трех штук (благо цены в заведении не кусались), смакуя, причмокивая, постанывая и доводя этим Мэри до белого каления. Ей тоже хотелось эклеров и капучино! А приходилось пить несладкий эспрессо.

«Сегодня я позволю себе пирожное! – сказала себе Мэри. – Мне нужна хотя бы одна положительная эмоция…»

Лена сидела у окна. И, увидев подругу, помахала ей рукой. Мэри в ответ кивнула. В одной руке она держала сумку, вторую, больную, тревожить лишний раз не хотелось.

Она зашла в кофейню. В нос ударил запах капучино. Нестерпимо захотелось его выпить. Непременно его. С густой пеной из сливок и двумя кусочками сахара. Завтра придется сесть на разгрузку: весь день есть несоленый и недоваренный рис и пить зеленый чай.

–  Салют, подруга! – поприветствовала ее Ленка.

–  Здравствуй.

–  Что­то ты бледненькая…

Мэри не рассказала Лене о том, что с ней случилось. Собственно, никто не знал всей правды. В том числе родители, которые приехали к ней в больницу после того, как она попросила привезти ей вещи. Им она наврала, что неудачно упала и повредила руку. Незачем их волновать. Узнают, что на дочку покушались, разнервничаются, а у отца и так давление зашкаливает.

–  Приболела я, – сказала Мэри, усевшись за стол. К ней тут же подошла официантка. – Большой капучино…

–  Ого! – Лена присвистнула. И Мэри решила ее сразить наповал:

–  И два эклера!

–  Ты и вправду заболела, – усмехнулась подруга.

–  Сутки в больнице провела.

–  Да ты что? Серьезное что­то? Хотя вряд ли… Раз только сутки.

–  В меня стреляли, – поделилась своим секретом Мэри. Она хотела сделать это при личной встрече, а не по телефону, поэтому молчала до поры до времени.

Глаза Лены стали огромными, как у мультяшного лемура.

–  Кто?

–  Полиция выясняет.

–  Кошмар какой, – охнула та. – А они уверены, что стреляли именно в тебя?

–  А в кого же?

–  Сама знаешь, бывают случаи, когда человек идет по улице, никого не трогает и попадает под шальную пулю. Неужели не помнишь, как я рассказывала тебе про своего дядю, который попал в эпицентр бандитской разборки и погиб?

–  Это было в девяностые.

–  Да. Но времена и сейчас не самые спокойные.

–  Возможно, но никаких бандитов поблизости не было.

–  Значит, ты стала случайной жертвой ненормального из породы тех, что, раздобыв оружие, палят по прохожим! Сейчас их столько развелось! В Америке вообще в школах да на стадионах палят. У нас, конечно, не так часто, но все же… Недавно я читала заметку об одном подростке из глубинки. Взял у отца­полицейского пистолет, вышел на улицу и давай палить! Одного убил, двоих ранил…

Мэри слушала Ленку и не могла ее понять.

–  Лен, ты так меня успокаиваешь? – уточнила она.

–  В смысле?

–  Все это говоришь, чтоб я меньше переживала, или на самом деле думаешь, что я стала случайной жертвой?

–  Да кто в тебя стрелять будет? – фыркнула Ленка. – Ты что, политик, бизнесмен, полицейский, наконец? Ты кому­то мешаешь? Или кто­то выгадает от твоей смерти?

–  А помнишь, я тебе рассказывала о блаженных?

–  Это все безобидные психи, – отмахнулась подруга.

–  Знаешь Джоди Фостер, актрису?

–  Конечно. Из «Молчания ягнят».

–  Ее фанат пытался застрелить президента Рейгана.

–  Но не ее же!

–  А Джон Леннон? Его как раз фанат убил. – Этот случай никак не давал ей покоя.

–  Ну ты сравнила! – возмутилась Ленка, прореагировав точно так же, как коллеги Мэри.

–  Да я не сравниваю! Просто говорю, что не все безобидны. Всегда находятся исключения.

Она хотела продолжить, но пришла официантка. Принесла две чашки капучино и пять эклеров – три Лене, два Мэри.

–  Девушка, а коньячок у вас есть? – спросила подруга.

–  Отдельно нет. Только кофе с коньяком.

–  Жаль…

Когда официантка удалилась, Мэри удивленно спросила:

–  Зачем тебе коньяк? – Лена не любила этот напиток. Предпочитала водку. Говорила, что лучшее ее нет. Идеальный напиток. Абсолютный, даже в том случае, если водка не с одноименным названием, а только недорогая «Пшеничная». С чем хочешь мешай – хоть с вермутом, хоть с соком или колой, в любом случае получишь приятные коктейли.

–  Не мне – тебе. Но я, так и быть, выпила бы с тобой за компанию. Не могу на тебя смотреть, бледная, просто ужас. А хряпнула бы рюмашку, щечки бы разрумянились…

–  Нет, не буду я ничего хряпать. Ты же знаешь, я не любитель.

–  Слушай, а давай ко мне вечером? Сынуля у бабушки. Устроим пижамную вечеринку или что­то вроде этого. Можно пить безалкогольный пунш или диетколу.

–  Даже не знаю…

–  Да что с тобой такое? – Ленка ущипнула Мэри за руку. – Встряхнись! У тебя вроде как сегодня день рождения!

–  Это не у меня. А у госпожи Мэри Крисмас! И не сегодня, а вчера был. Когда ты наконец запомнишь?

–  А оно мне надо? – фыркнула Ленка. – Пусть вчера. И не у тебя, а у Мэри. Но ты всегда отмечала свой реальный хэппи бездей и вымышленный!

–  Я бы вчера сделала это, если бы в меня не стреляли.

–  Так давай задним числом отметим.

–  Настроение не то. Да и физическое состояние.

Лена тяжело вздохнула, но тему эту оставила.

–  Сегодня у тебя выходной? – спросила она, открыв сумочку и достав из нее зеркальце. В последний год Ленка постоянно увеличивала свои тонкие от природы губы при помощи геля, и беспрестанно любовалась ими.

–  Больничный.

–  А я никогда его не беру. Сама знаешь, без меня все развалится… – Ленка считала себя незаменимым работником. – Поэтому даже больная хожу на работу. Как­то с температурой тридцать восемь явилась отчет делать…

–  Ага. И перезаражала половину офиса, помню я, – усмехнулась Мэри.

Мэри поднесла эклер ко рту. В нос ударил запах ванили, и еще другой – сливочный. Это от крема. Мэри откусила от пирожного и начала медленно пережевывать…

–  Это лучше, чем секс, – выдохнула она.

–  Видимо, секс, который у тебя бывает, совсем никуда не годится… Сочувствую.

Ленка умела все испортить! Мэри, отложив пирожное, испытующе посмотрела на нее. Почему она всегда говорит гадости? По глупости или из злого умысла? Мэри склонялась к последнему. Но разрыв отношений с Ленкой все откладывала. Понимала, что надо избавляться от таких подруг, но держала ее при себе. Почему конкретно, затруднялась ответить. То ли из­за крестника. То ли привыкла к ней. То ли не хотела становиться недругом кого­то…

–  Просто сексом я занимаюсь чаще, чем ем пирожные, – парировала Мэри.

–  Ой, да ладно! – фыркнула Ленка. – Фидель тебя имеет раз в квартал. А второй, не помню, как его зовут, и того реже. Только не говори, что ты эклеры уже полгода не ела!

Мэри дала себе мысленно подзатыльник. Зачем она откровенничала с Ленкой? Чтобы та все ей припомнила рано или поздно? Бабушка, которая оставила Мэри квартиру, не любила внучкину подругу. Говорила, что у нее поганый рот и его надо с мылом мыть. Жизнь подтверждала ее мнение. Но Мэри вопреки всему оставалась Лениной подругой.

–  И когда у тебя последний раз был секс? – спросила Мэри. Сейчас ей не хотелось открытого конфликта. Лучше она поставит Ленку на место как бы случайно. У той ведь тоже нет никакой личной жизни. Так что надо ткнуть ее в этот факт носом.

–  На прошлой неделе.

–  С кем?

–  Да есть один парень…

–  Кто он?

–  Давно ухаживает за мной. Но я была неприступна. Но потом подумала, чего я теряю?..

–  Электрик Сашка? – расхохоталась Мэри. – Тот, что тебе энергосберегающие лампочки таскает вместо цветов, конфет и подарков?

–  Нет, не он! – поспешно выпалила Лена.

Но Мэри ей не поверила. И неожиданно для себя выдала:

–  А у меня мужчина появился!

–  Да­а­а­а? Что за чувак?

–  Полицейский. Зовут Левон.

–  Армянин?

–  Ага.

–  Красивый?

–  Симпатичный.

–  И что у вас… Серьезно?

Мэри сама не понимала, зачем врет. Ей это несвойственно. Но почему­то в данный момент хотелось не то чтоб уесть Ленку… скорее, окунуться в сказку. Не столько обмануть, сколько обмануться.

–  Не знаю пока. Но ухаживает он красиво.

–  Армяне это умеют. Был у меня парень на первом курсе по фамилии Мовсесян, приехал из Еревана… – Ленка начала тянуть одеяло на себя. Но Мэри не дала ей этого сделать:

–  Мой коренной москвич. С квартирой и машиной. – Мэри понятия не имела, так ли это, но уж врать так врать. – Я ему очень нравлюсь. И, заметь, он не слепой, – припомнила она Ленке. – Слепых в полицию работать не берут!

–  Ну, что я могу сказать… Повезло тебе! – И лицо такое кислое стало, будто она лимон сжевала.

Зазвонил телефон. Мэри, еще раз откусив от эклера, поднесла сотовый к уху.

–  Алло.

–  Здравствуйте, Мария, это старший уполномоченный Саркисян.

–  Левон? – воскликнула Мэри с радостью.

–  Да, – немного удивленно подтвердил он.

Мэри вскочила, задев стол и чуть не расплескав кофе.

–  Извини, – шепнула она Ленке, – я на минутку…

Отойдя на безопасное расстояние, заговорила официальным тоном.

–  Что вы хотели?

–  Узнать, как ваши дела. Выписались?

–  Да.

–  Рука болит?

–  Есть немного.

–  Вы сегодня не работаете?

–  Нет, я на больничном. А что?

–  Да хотел услышать ваш голос в эфире, – усмехнулся он. – Имя Салах Ильгизов вам о чем­то говорит?

–  Нет, не припомню такого.

–  Может быть, массажный салон «Нирвана» когда­нибудь посещали?

–  Да, да! Была я там.

–  Не у Салаха?

–  Нет, я к женщине по имени Елена ходила.

–  Когда дело было?

–  Месяца четыре назад я начала курс, сеансов всего пять было проведено. Ходила раз в неделю.

–  И как, помогли они вам?

–  Нет, поэтому я не довела дело до конца. – Она не стала говорить о том, что ходила на антицеллюлитный массаж и, выбросив кучу денег за пять сеансов, но не увидев никакого результата, решила не ходить больше в «Нирвану», хотя ей рекомендовали длительный курс. – А этот Салах, он тоже массажист?

–  Да.

–  И почему вы про него спросили?

–  С его телефона совершались ночные звонки в вашу студию.

–  Вот в чем дело!

–  Что ж, спасибо за ответы. Выздоравливайте. До свидания.

Она не успела попрощаться, как он отключился. Нацепив на лицо довольную улыбку, Мэри вернулась за стол.

–  Лева звонил, – сообщила она подруге.

–  Да я уж поняла. Что хотел?

–  Справлялся о здоровье.

–  И все?

–  В ресторан звал. Но не сегодня. Сама понимаешь, я не в форме…

–  Понимаю, – кисло улыбнулась та.

И как­то сразу домой засобиралась.

–  Пора мне, – сказала Ленка, залпом допив кофе. – Убраться дома надо, приготовить еду, сын завтра приедет, а кормить его нечем.

Бросив на стол деньги, Ленка помахала ей рукой и унеслась.

Как ни странно, Мэри это только порадовало. В одиночестве и елось приятнее, и думалось лучше. А думала она о мужчинах…

Сначала о Левоне, который ее без всякого вранья заинтересовал. И выглядит достойно, и ведет себя так же. А сколько непоколебимой уверенности в себе. Не кричащей, нагловатой, отдающей самовлюбленностью, а сдержанной, интеллигентной, располагающей. Интересно, он женат? Кольца на безымянном пальце нет. Но ведь это ничего не значит…

Мысли о полицейском, которого она по причинам мало понятным даже записала себе в свои ухажеры, переметнулись к другому мужчине. С ним у нее были кратковременные отношения. О них она Ленке не рассказывала. Было стыдно…

Звали его Лука. Вот такое редкое имя. Познакомилась Мэри с ним в Тбилиси, куда ездила на десять дней. Ее бабушка прожила в этом городе двенадцать лет. Ее мужа­военного (дедушку Мэри, умершего до ее рождения) отправили туда служить, и жена, естественно, последовала за ним. Тбилиси она полюбила всей душой и очень по нему скучала в Москве. Внучке много рассказывала и о Грузии, и о ее столице. И Мэри, думая о том, куда ей отправиться в отпуск, вдруг вспомнила о Грузии. Взяла билет и полетела.