Петер Штамм «Хайди»

Тропа из городка Майенфельд в деревеньку Рофельс бежит по лугам и виноградникам. Сразу за деревней высится крутая гора, и тропинка петляет вверх по лесу — сначала в лесу светло, а потом становится все темнее и темнее.
Высоко наверху растут только ели, и, когда дует теплый альпийский ветер, они качают верхушками и поднимают такой шум, что не слышно даже собственного голоса.
Однажды, тому уже лет сто с лишним, этой тропой шла девушка по имени Дэта. Трудно ей было шагать в длинной юбке и легких башмаках по неровной дороге. Пройдет несколько шагов и останавливается, чтобы передохнуть. Обернется, взглянет вниз, откуда пришла, — и голова кружится от высоты, и она поскорее переводит взгляд вверх, куда ведет ее путь.

Вот дошла Дэта до развилки, остановилась, осмотрелась и позвала:
— Хайди!
Ответа не последовало. Зато чуть поодаль, на земле, Дэта заметила что-то красное. Подошла ближе, а это — теплый платок, который она утром повязала своей племяннице Хайди на плечи. Не могла Дэта сразу унести столько вещей, потому и нацепила на Хайди всю ее одежку, одно платьице поверх другого, да и было их не так много. Подняла Дэта
платок и пошла дальше. Смотрит, а на обочине нарядное воскресное платьице Хайди, а за ним и другое — старое и заплатанное, будничное. Еще чуть выше в гору — ее башмачки, Дэта их совсем недавно покупала. Тут лес расступился, и она наконец увидала саму Хайди: стоит босиком, в одной тонкой рубашонке посреди целого стада коз.
Жила Хайди, сколько себя помнила, в каморке у тети Дэты в Рагаце, где та работала служанкой. Вечерами, когда в долине уже смеркалось и лишь Альпы да их вершины сверкали в лучах заходящего солнца, Хайди смотрела на горы и предавалась мечтаниям. А вот ходила она не дальше Рофельса: Дэта была оттуда родом, там жила ее семья. Там Хайди и подружилась с Петером-пастушком. По утрам Петер собирал по всей деревне коз и уводил их в горы, а к вечеру приводил обратно. Петер рассказывал ей про альпийские луга, где растут тысячи прекрасных цветов и где воздух такой прозрачный, что даже средь бела дня, кажется, видны звезды.
Услыхав снизу, из долины, козьи колокольчики, Хайди бросилась догонять Петера-пастушка. И так ей стало жарко во всех одежках, что она принялась скидывать одну за другой, покуда не почувствовала себя легкой и свободной, словно козочка. Наконец она догнала Петера у его дома. Тот остановился отдохнуть перед самым крутым подъемом. Бригитта, его мать, поднесла ему чашку воды и поздоровалась с Хайди
и Дэтой, которая как раз выбралась из леса.
— Не хотите ли водицы? — предложила Бригитта. — Ничего другого в доме нет.
Дэта уселась на лавочку возле хижины, скинула башмаки и принялась растирать усталые ноги.
— Кто это дитя и куда вы собрались так рано поутру? — спросила Бригитта.
— Это Хайди, моя крестница, — ответила Дэта. — Внучка деда Угрюма.
Бригитта кивнула и явно погрустнела. Знала она историю Хайди, знала, что отец ее погиб четыре года назад, а следом от горя умерла и мать. Дэта сказала: все эти четыре года она опекала Хайди, но теперь нашла хорошую работу во Франкфурте, а дитя с собой никак не возьмешь. Стало быть, пришла пора деду позаботиться о Хайди.
— Как? Ты оставишь бедную девочку у деда Угрюма? — возмутилась Бригитта. — Ты же его знаешь. Круглый год в горах, ни с кем и словом не перемолвится, а в деревню приходит, только если нужда заставит.
— Но ей-то он дедушка, — возразила Дэта. — Ей-то он ничего дурного не сделает.
С этими словами она поспешно обулась и встала. Уходя, она слышала, как сокрушается Бригитта:
— Ох, бедное дитя! То-то она страху со стариком натерпится.
— Поторопись, Хайди! — крикнула Дэта. — Пора идти. Нет у меня сегодня лишнего времени.