«Расизм, ксенофобия, дискриминация» (сборник статей)

Амандин Регамэ [1]

ЮМОР, РАСИЗМ И ОТКАЗ

В ПРИЗНАНИИ: ТАДЖИКИ

И ПЕРЕДАЧА «НАША RUSSIA»

В феврале 2010 года председатель общественного движения «Таджикские трудовые мигранты» Каромат Шарипов обратился в Роскомнадзор и Генеральную прокуратуру России,требуя запрета передачи «Наша Russia» и публичных извинений от руководства канала ТНТ. Его недовольство вызвали образы Равшана и Джамшута, гастарбайтеров, занятых ремонтом квартир и постоянно приносящих работодателю катастрофические убытки своими бестолковыми и нелепыми затеями. Самые известные персонажи передачи выступили также героями фильма «Наша Russia. Яйца судьбы», который стал лидером российского проката сразу после выхода на экраны в январе 2010 года.

Официальные представители Таджикистана высказывали свое недовольство уже не впервые: в сентябре 2007 года таджикские депутаты выступили против передачи «Наша Russia», поскольку она, как они заявили, оскорбляет их национальное достоинство [2]. На взгляд Каромата Шарипова и его организации, гастарбайтеры Джамшут и Равшан «в уничижительной форме высмеивают человеческие качества, которые проецируются на всю таджикскую нацию» [3]. Он ссылается на статьи 282 и 280.2 Уголовного кодекса РФ: «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» и «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности <…> с использованием средств массовой информации».

Выступление Шарипова можно сравнить с демаршем многочисленных мусульманских организаций Франции (Союза исламских организаций Франции, Большой парижской мечети), которые обвинили в «публичном оскорблении» (29-я статья закона о свободе прессы) сатирический еженедельник «Шарли Эбдо», выпустивший в 2005 году серию карикатур на пророка Мухаммеда. Мы сталкиваемся здесь с аналогичной стратегией защиты собственной идентичности, с тем же стремлением выступать от имени всей общины (которая на самом деле далеко не так единодушна в этом вопросе, как хотят показать ее представители) и таким же обращением к юридическим инструментам, чтобы добиться удовлетворения своих требований. Однако, в отличие от того, как это происходило во Франции, акция таджикской стороны не подняла в России никакой дискуссии, и ни одна другая политическая, антирасистская или правозащитная организация не высказалась по этому поводу. Во Франции Лига прав человека выразила свое удовлетворение, что журнал в итоге не был осужден, при этом призвав карикатуристов задуматься о последствиях своих действий и не бросать хворост в костер «конфликта цивилизаций» своими оскорбительными рисунками [4]. Позицию Лиги легко можно было бы перенести и на «Нашу Russia», однако перед нами стоит принципиально иная задача.

Мы не собираемся здесь ни выступать в роли судьи, ни занимать чью-либо сторону. Наша цель состоит в том, чтобы с исследовательской точки зрения проанализировать спор и те формы, которые он принимает, чтобы глубже понять, каковы отношения между расизмом и смехом. Мы в первую очередь обратимся к анализу содержания сериала «Наша Russia» и его оценок, которые звучат на различных интернет-форумах [5]. Показав, что попытки доказать расистский характер какой-либо шутки или ксенофобский подтекст юмористической телепередачи быстро заводят в тупик, мы вернемся к обращению таджикских представителей, чтобы лучше понять, почему они чувствуют себя оскорбленными и почему их требования сатисфакции и признания сосредоточились именно на этой передаче.

О том, как трудно установить

расистский характер юмористической

телепередачи

« Юмор, который построен на оскорблении и унижении других народов, — это фашистский юмор», — пишет на форуме организации «Таджикские трудовые мигранты» некий «Павел» (23 марта 2010), поддерживая инициативу запретить «Нашу Russia». Если юмор иногда подозревают в том, что он подпитывает расизм, в этом нет ничего удивительного, так как у них есть две точки соприкосновения: оба строятся на чувстве превосходства и постоянно апеллируют к стереотипам.

Мысль о том, что смех — это выражение чувства превосходства, встречается уже у Гоббса, для которого смех «вызывается у людей», в частности, «восприятием какого-либо недостатка или уродства у другого, по сравнению с чем они сами неожиданно возвышаются в собственных глазах» [6]. Такова классическая теория смеха, которую мы встречаем также у Бергсона, для которого в комическом «всегда есть скрытое намерение унизить» [7].

Одновременно классический подход к шуткам о меньшинствах представляет их как форму агрессии против внешней группы (out-group) и способ поддержания определенного набора стереотипов [8]. В самом деле, большинство шуток о тех или иных национальных группах основывается на наборе клише, которые сами по себе не всегда оценочно окрашены, однако могут быть усилены шуткой и легко превращаются в орудие расистского дискурса. Например, в передаче «Наша Russia» плохой русский язык Равшана и Джамшута дает повод для постоянной игры слов, чаще всего с сексуальным оттенком, наподобие: «— Что красим? — Хуйкню» вместо «кухню». Клишированный образ мигранта, едва говорящего по-русски, на котором основываются и который поддерживают шутки, в свою очередь, может подпитывать агрессивный дискурс: «Приехали в чужой монастырь, па-русски нибельмеса, да еще и нелегально — помалкивайте в тряпку!» (Роман, 22/03/2010, tajmigrant.com).

C этой точки зрения, юмор относится к тому, что Мишель Вевьерка назвал третьим уровнем расизма, — уровню предрассудков, представлений, которые превозносят ту группу, к которой принадлежит человек, за счет других групп, преувеличивают различия между ними и «создают стереотипы, способные подпитывать и служить оправданием для различных дискриминационных представлений» [9]. Можно даже сказать, что юмор — это одна из самых удобных форм выражения расизма, поскольку он позволяет избежать негативных реакций (окружения человека и самих групп, против которых его расизм направлен), с помощью ссылки на то, что «это всего лишь шутка».