Сильвия Хайнляйн «Встречи по средам, или тетя Гульда говорит «Бежим!»
Издательство:
Самокат
|
Встречи по средам
— Да что ж такое?! — сказала Сара в пустоту, яростно крутя педали. — Бывают вообще такие дни, чтобы все было супер? Такие, как в детском саду? Милые, уютные денечки, когда светит солнце, а ты себе рисуешь и поешь веселые песенки? Или теперь все время будет какая‑нибудь гадость? Вроде дурацких лошадок?
Потом Сара довольно долго ехала по улицам молча. Волосы развевались по ветру. Она размышляла.О том, почему она не лошадница. Девочки-лошадницы — это такие девочки, которые обожают лошадок. И их в классе у Сары хватает. Они ходят на верховую езду. После занятий скребут и прихорашивают своих лошадей, чистят им копыта. А на следующий день в школе очень подробно рассказывают о том,
что делали накануне со своими любимыми лошадками. Против лошадей Сара ничего не имеет. Она их просто не любит. И дело не в том, что она не пробовала ездить верхом. Пробовала, честно. Однажды сходила в конный клуб, поездила на лошади по кругу, погладила ее — сделала все то же, что и другие.
И это было вполне окей. Но возвращаться туда снова и снова ей совершенно не захотелось. Поэтому, когда другие девочки на школьном дворе разговаривают о лошадях, Сара не может к ним присоединиться.
Время от времени она все же подходит к лошадницам. Но чаще сидит на лазалке одна и делает вид, что ей ужасно нравится так сидеть. Впрочем, сегодня у нее был шанс поиграть с одноклассницами.
— Кто будет в «лошадок»? — крикнула одна из девочек.
— Я-а-а! — закричали в ответ остальные.
Сара на секунду задумалась: может и ей поиграть? Игра в «лошадок» — это когда половина девочек надевает на пояс длинные резинки-прыгалки — получаются вожжи. Остальные становятся «наездниками» и дают команды своим «лошадкам». Они кричат «Галоп!», и «лошадки» бегут галопом. Или «Рысь!» — и «лошадки» идут рысью. В любом случае, когда Сара решила, что играть в «лошадок»
все‑таки лучше, чем в одиночестве сидеть на лазалке, все резинки были уже розданы и девочки весело скакали по школьному двору.
Хорошо еще, что была среда. Среды Саре всегда нравились. Даже если в школе было гадостно.
По средам после уроков Сара ездит к тете Гульде — единственной и любимой!
Однажды Сара попыталась представить, что у нее не одна, а две тети. Или десять. И решила, что все равно любила бы тетю Гульду больше всех.
Ведь нет никого веселее, жизнерадостнее и добрее тети Гульды. А еще тетя Гульда умеет слушать. И то, что говорит Сара, ей действительно интересно. Обычно взрослые, когда Сара им что‑нибудь рассказывает, только хмыкают и кивают, а сами думают совсем о другом. Или просто не понимают, о чем речь. А тетя Гульда понимает все. Вот, например, недавно Сара опять задумалась о грустном.
— Вечно я жутко на всем зацикливаюсь! — пожаловалась она тете Гульде. — Я какая‑то слишком чувствительная.
— Думать — это же прекрасно! — возразила та. — Большинство людей думают слишком мало. Просто живут и живут, тра-ля-ля, тру-лю-лю. И постоянно говорят глупости. А ты — нет. У тебя на голове есть такие антенки. Ты ими чувствуешь все, что происходит. А потом об этом думаешь. И это совершенно правильно!
Тетя Гульда — человек особенный.
— Она добрая и забавная, — говорит Сарин папа всякий раз, когда речь заходит о тете Гульде. Прежде чем что‑то сказать, он никогда долго не раздумывает. — Только, к сожалению, сумасшедшая. Умственно отсталая.
Сара терпеть не может, когда папа выдает такое.
— Нельзя так говорить! — одергивает она его каждый раз. — Тетя Гульда с особенностями. Но она в тысячу раз милее всех!
— Конечно, — усмехается тогда Сарин папа. — Она же дурочка, а дурочки всегда милые.
Он часто говорит что‑то подобное. Вот и в очередной раз — совсем недавно, когда Сарина мама устроила небольшую вечеринку на свой день рождения. Она пригласила своих шикарных подруг, нескольких еще более шикарных коллег и тетю Гульду — потому что это ее сестра.
— Только, пожалуйста, не устраивай никаких странных штук, — заранее попросила мама тетю Гульду. — Веди себя нормально, ладно?
— Моя дорогая Лиана, — возмущенно возразила тетя Гульда, — я ВСЕГДА веду себя нормально! — Тут мама тяжело вздохнула.
В общем, когда все гости были в сборе, тетя Гульда произнесла небольшую речь. Она любит произносить речи.— Замечательно, что мы сегодня собрались здесь, — заговорила она. — Семьи — это лучшее, что есть на свете. Я очень рада, что у меня есть семья. И счастлива, что у меня есть такая сестренка. А сейчас я прочту стихотворение, которое сама написала. Оно очень смешное.
Мама смущенно улыбнулась, а тетя Гульда тут же
начала:
Я, Гульда, вам расскажу, что бывает
С теми, кто много пирожных съедает.
Сладкоежка становится вовсе не милым,
Наоборот — он толстеет нехило.
Но не грозит такое Лиане, любимой сестричке,
Красивой, как торт, и стройной, как спичке.
Она никогда не пукнет в кровати —
Не по Лиане такое занятье.
А всё оттого, что она благородна
И вдобавок суперкрасива.
А за сестренку пукаю я,
Лиане ведь пукать нельзя-нельзя-нельзя.
ПУК! ПУК! ПУК!
Когда тетя Гульда закончила, в комнате все замерли. На какое‑то мгновение воцарилась полная тишина.
А потом гости захлопали.
Пока тетя Гульда читала стихотворение, Сара разглядывала гостей. Большинство маминых друзей и коллег смотрели на тетю Гульду
с недоумением или вообще смущенно отворачивались. Мама выглядела так, будто ей хочется провалиться сквозь землю. Папа усмехался.
А потом сказал мужчине, стоявшему рядом, свое любимое про «добрую, но умственно отсталую».
Папа думал, что тетя Гульда ничего не услышит, но слух у нее оказался достаточно хорошим.
— Н-НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ! — закричала она.
От волнения она всегда слегка заикалась. Мама тут же запаниковала — как всегда, если что‑нибудь идет не по плану. Закуски, шампанское, тихая музыка, гости беседуют и смеются — до сих пор все было именно так, как она хотела. Но тут тетя Гульда закричала «НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ!» — а это уж точно запланировано не было. Некоторые гости удивленно обернулись к ним.
— Тс‑с! — шикнула мама и ущипнула тетю Гульду за руку. — Мы же хотим, чтобы все было тихо и спокойно, да?
Вот уж что-что, а замолкать тетя Гульда не собиралась.
— В-вовсе не тс‑с! — запротестовала она. — Не щипли меня! Я хочу прямо с-сейчас объяснить, что чувствую!
— Ничего ты сейчас не хочешь! — прошипела мама сквозь зубы.
Но тетя Гульда уже стучала ложечкой по своему бокалу. Звон получался красивый, поэтому она стучала еще и еще — тут уж все гости замолчали и обернулись к ней.
— П-послушайте меня все! — потребовала тетя Гульда. — Я должна объяснить. Тут кое‑кто сказал, что я умственно отсталая. Н-не буду г-говорить, кто именно. Потому что я вежливая и никого не выдаю. Н-но то, что этот кто‑то сказал, несправедливо.Д-дело вот в чем: так вышло, что кое‑какие вещи мне не очень‑то даются. Например, я не могу быстро читать. Н-но мне это и не нужно. Потому что я п-прекрасно читаю медленно. Зато кое‑что другое я умею быстро. Д-думать, например.
Сарин папа закатил глаза. Он, судя по всему, не считал, что тетя Гульда умеет думать быстро.
Мама нервно хихикнула.
— Так! — торопливо начала она. — Сейчас будет лаймовый торт-мороженое!
Гости внимательно выслушали тетю Гульду. Некоторые явно смутились. Сарина мама стала поспешно раскладывать маленькие кусочки торта по тарелочкам. Самым лучшим, какие были в доме.
— А почему порции такие крошечные? — громко удивилась тетя Гульда. Она всегда говорит ровно то, что думает. — Ты не могла бы сделать кусочки побольше, а то никто не наестся.
Мама натянуто улыбнулась гостям и нервно провела рукой по волосам.Хотя Сарина мама и тетя Гульда — сестры, на вид они совершенно не похожи. Сарина мама — высокая и стройная. У нее узкое лицо, тонкий прямой нос, изящный рот и похожие на кошачьи глаза. Волосы длинные и светлые, но крашеные. От природы она, как и тетя Гульда, брюнетка. А тетя Гульда — маленькая и вся кругленькая, с ног
до головы. Она походит на добродушного толстого эльфа. Мама же выглядит как модели из женских журналов, и это ей идет, потому что работает она как раз в одном женском журнале. Ведет раздел о моде. «А это, — говорит она, — самый важный раздел».
Мама ходит на работу каждый день и пропадает там с утра до вечера. И еще часто уезжает на пару дней куда‑нибудь, где светит солнце и идут фотосъемки моделей. Папа, наоборот, все время дома. Он что‑то делает в интернете. Сайты или вроде того. Сара не очень хорошо понимает, чем именно он занимается. Во всяком случае, он постоянно сидит за компьютером и очень много разговаривает по телефону. Когда Сара приходит из школы, он готовит ей обед и сразу же возвращается к своим рабочим разговорам.
Тетя Гульда тоже работает. Она ходит в большую мастерскую. Там есть чем заняться и тем, кто передвигается в инвалидном кресле, и тем, у кого сложности не с хождением, а с чем‑нибудь еще. Тетя Гульда делает одежные вешалки. Она вкручивает в них крючки и складывает готовые изделия в коробки.
— Жутко скучно, — говорит она всегда. — Я бы лучше что‑нибудь организовывала. Организовывать я умею. А эти дурацкие вешалки когда‑нибудь и правда меня с ума сведут.
Сара с родителями живет в огромной квартире с высокими потолками и кучей комнат. В них совсем немного очень современной мебели и совсем никаких бесполезных вещей. Так нравится Сариным родителям — чтобы был простор и порядок. Сада у них нет, и Сару это печалит. А родителям кажется, что и без сада очень хорошо. Они говорят, что «сад означает дополнительную работу, а на это у нас нет времени».
Зато у тети Гульды сад есть. Очень красивый и слегка запущенный.
Тетя Гульда живет в симпатичном старом здании, в доме сопровождаемого проживания. С ней вместе живут некоторые люди с ее работы. Всем им не очень просто справляться с бытом самостоятельно. Поэтому рядом с ними всегда есть Клаус и его коллеги — помощники и кураторы. Они готовят еду и помогают с другими делами. Главный здесь Клаус. Он всем руководит. Это длинноволосый, огромного
роста и внушительной ширины человек, с мягким характером, знающий и рассудительный. Лучшего начальника и не придумаешь!
— Твоя тетя — человек с особыми способностями, — однажды сказал он Саре. — И всякий, кто считает иначе, дурак. Просто дурак!
У тети Гульды, как и у каждого в этом доме, есть своя комната. А еще у них есть гостиная и большая кухня для всех. В гостиной стоит огромный диван примерно с сотней мягких подушек — тетя Гульда и ее друзья их коллекционируют. На стенах висит множество больших ярких картин — их нарисовала тетя Гульда и ее соседи. Саре эти картины очень нравятся. Тетя Гульда рисует исключительно изящных
дам, а ее друг Хорст — ангелов.
— Потому что они мои коллеги, — всегда говорит Хорст. — Аминь!
Хорст такой же низенький, круглый и добродушный, как тетя Гульда. Они очень подходят друг другу.
В общем, сегодня была среда. И, как всегда по средам, сразу после школы Сара поехала на велосипеде к тете Гульде. И, как всегда по средам, тетя Гульда ждала ее у открытой двери, а увидев, сказала то же, что и всегда:
— Привет! У меня все хорошо, а у тебя? У тебя все хорошо? Да? Да?
— Да, — ответила Сара, — у меня все хорошо.
— Это хорошо! — обрадовалась тетя Гульда. — У тебя правда все хорошо?
— Да, — повторила Сара. — У тебя тоже?
— Да, у меня правда все хорошо! — кивнула тетя Гульда. — Я очень рада, что сейчас не зима. — Так она говорит всегда. Точнее, зимой она говорит: «Хорошо, что сейчас зима, но лето я люблю больше», а летом: «Я очень рада, что сейчас не зима».
Потом Сара с тетей Гульдой всегда идут в сад, за кусты. Потому что тете Гульде хочется тайно выкурить сигаретку. Курить тете Гульде нельзя, это вредно для здоровья. Да и по правилам их дома курение запрещено. Поэтому тетя Гульда курит, только когда приходит Сара.— Тайно курить запрещено, но ведь если со мной ты, то я курю уже не тайно, — как‑то раз объяснила она Саре.
Во время курения тете Гульде разговаривать не хочется. Ей хочется смотреть в воздух, выпускать дым и размышлять. Говорить она начинает, только когда догорает сигарета.
Но в эту среду шел дождь. Сара, стоя с тетей Гульдой за кустами, с нетерпением ждала, когда та наконец закончит курить.
— День сегодня начался хорошо, — сообщила тетя Гульда, затушив сигарету. — Светило солнце. Дождь — это, конечно, тоже хорошо. Растениям нужна вода. Но им все равно, идет дождь ночью или днем. Они ведь не могут думать, растения‑то. Они могут только радоваться или сердиться. В любом случае, сегодня наверняка еще распогодится. Хотя вообще‑то знать это точно нельзя. Иногда все начинается просто отлично, а потом вдруг портится. И хорошо, что с утра об этом еще не знаешь.
— Ага, — сказала Сара. Она уже промокла насквозь. — Может, пойдем внутрь?
Они вошли в дом, и Клаус погрозил им пальцем.
— Я не курила! — быстро сказала тетя Гульда.
— А я же ничего не говорю, — усмехнулся Клаус. —Но если я еще раз поймаю тебя за этим, назначу дежурить по саду и будешь полоть сорняки.
— Аминь! — воскликнул Хорст.
— Сам ты аминь, — отмахнулась тетя Гульда и потянула Сару в свою комнату.
Саре тетина комната очень нравится. Она набита маленькими креслицами и круглыми столиками, на которых стоят красивые разноцветные баночки, фотографии в серебряных рамочках и павлиньи перья в больших вазах. На полке — множество фарфоровых фигурок и стеклянных зверушек. Кроме того, у тети Гульды есть коллекция тростей, а на стенах висят гобелены с красивыми островами, на которых виднеются храмы и пальмы, и парусниками в море. Но самое лучшее — это тетина кровать, считает Сара. Там и балдахин, и занавесочки. И гора подушек, конечно. И все вокруг очень розовое. Тетя Гульда так захотела, потому что розовый — ее любимый цвет.
— Розовый — это так мило, — объясняла она. — Так мягко, тепло и красиво.
Тетя Гульда любит розовые блузки и всегда красит губы розовой помадой, а ногти — розовым лаком.
— Просто как настоящая дама, — говорит она.
Сейчас она плюхнулась на кровать и похлопала рукой рядом с собой.
— Иди сюда, я хочу рассказать тебе кое‑что важное!
Сара забралась к ней и уютно устроилась на подушках.
— Вопрос! — с важным видом начала тетя Гульда. — Почему людей зовут так, как зовут?
— Потому что родителям нравится какое‑то имя, и они называют им своего ребенка, — ответила Сара.
— Именно! — воскликнула тетя Гульда. — Ребенку просто дают какое‑то имя, а он ничего с этим поделать не может, так?
— Ну да… — начала Сара.
— Ровно так и есть! — отрезала тетя Гульда. — В об-щем, я тут подумала: меня больше не будут звать Гульда. Гульда — имя достаточно розовое. Но все‑таки недостаточно. А вот ИССИ! Только послушай: и-и-и! И с‑с‑с! Послушай: И-ис‑с-си-и. А еще, если писать латинскими буквами, над i можно рисовать сердечки.
Она нагнулась к розовой прикроватной тумбочке и достала из ящика блокнотик с ручкой. «ISSI» — аккуратно вывела она, а вместо точек над i нарисовала сердечки.
— Смотри! — потребовала она. — Можно читать и с начала, и с конца. Это — па-лин-дром! Если слово можно читать и с начала, и с конца, это палиндром.
Тетя Гульда обожает иностранные слова.
— Если из моего имени убрать спереди С, — задумчиво произнесла Сара, — то тоже можно будет читать в обе стороны.
— Если тебе нравится, чтоб тебя называли Арой, пожалуйста! — сказала тетя Гульда. — Каждый может называться так, как хочет. Может, потом я захочу быть Розиной — это тоже миленькое розовое имя.
— Нет, так не пойдет, — возразила Сара. — Как тебя зовут, решают родители. И так тебя должны звать всегда. Потому что иначе выйдет сплошная путаница. Если у тебя каждый день будет новое имя, то скоро никто уже не будет знать, как тебя зовут на самом деле.
— Просто людям нужно немножко больше думать! — сказала тетя Гульда. — Немножко больше размышлять. — Это ее любимая тема.
— Тогда они наконец поймут, что вообще такое — думать. Это что, как телевизор? Мысли идут в голове как фильм? А ты смотришь и не можешь выключить? Или мы сами выбираем, что нам думать? Иногда это получается, иногда нет. Мысли налетают и всё. Они тут. Доставучие, как мошки. З-з-з!
— Понятия не имею, — ответила Сара. — Но сейчас мне хочется совсем не думать. Я сегодня в школе и так кучу всего думала.
— И о чем же ты там думала? — с интересом спросила тетя Гульда.
— Сначала на математике надо было ужасно долго думать о числах, — ответила Сара. — И от это-го я чувствовала себя вялой как улитка. Потом на географии надо было думать о столицах Европы. А их так много… А на природоведении я думала о дождевом черве. Он совсем слепой и целыми днями выкакивает землю. А попав на солнце, быстро высыхает. Потом я думала о том, станет ли когда‑нибудь жизнь снова такой приятной и веселой, какой была в детском саду.
— Ого! — удивилась тетя Гульда. — Да ты действительно много думала! Думать — важно. И учиться — тоже, тра-ля-ля. Но сейчас можешь сделать перерыв.
Они пошли на кухню, и тетя Гульда объявила всем, что с этого момента ее зовут Исси. По крайней мере, на этой неделе. Чтобы попробовать, каково это.
— Аминь, — сказал Хорст.
— Окей, — согласился Клаус. Он стер в графике дежурств имя «Гульда» и вписал туда «Исси».
— А меня бы тоже вполне могли звать по‑другому, — задумался Хорст. — Меня могли бы звать Гульдой, раз это имя теперь свободно.
