Стивен Чбоски «Хорошо быть тихоней»

8 февраля 1992 г.

 

Дорогой друг!

У меня появилась пара на белый танец. Если ты не в курсе, это такой танец, на который девушка приглашает парня.  В данном  случае  девушка  — это Мэри-Элизабет, а парень  — я. Представляешь?!

По-моему,   началось   это  в  пятницу,  когда я помогал Мэри-Элизабет сшивать  скрепками свежий  номер «Панк-Рокки», перед тем как отправиться на  «Рокки Хоррор».  Мэри-Элизабет в тот день была со мной очень приветлива. Сказала,  что это у нас лучший  номер за все время, по двум причинам.

Во-первых, в цвете, а во-вторых,  в нем помещено стихотворение, которое я подарил Патрику.

И в самом деле, номер получился бесподобный. Думаю, я даже с годами не изменю своего мнения. Крейг предоставил пару цветных фотографий.  Сэм предоставила «подпольные» новости о нескольких группах.  Мэри-Элизабет написала статью о кандидатах от демократической партии. Боб предоставил перепечатку брошюры, ратующей за легализацию конопли. А Патрик состряпал  купон «на отсос» для каждого,  кто закажет печенье «смайлики» в кафе «Биг-бой». Для ограниченной категории  посетителей!

Была  даже — ты не поверишь — фотография обнаженного Патрика (со спины). Это Крейг его снял по настоянию Сэм. Мэри-Элизабет всех попросила не трепаться, что здесь изображен Патрик, и все послушались — кроме Патрика.

Он весь вечер орал: «Что имеешь  — покажи, беби! Что имеешь  — покажи!» — это его любимая фраза из его любимого фильма  «Продюсеры».

От Мэри-Элизабет я узнал,  что Патрик, по ее мнению, для того просил поставить в номер этот снимок,  чтобы  Брэд,  не  вызывая  подозрений, мог хранить у себя его фотку. Брэд купил этот номер и даже не просмотрел,  так что Мэри-Элизабет, вероятно,  была права.

Когда я вечером пришел на «Шоу ужасов Рокки  Хоррора»,  Мэри-Элизабет была  вне себя  от ярости,  потому что Крейг  не явился. По какой причине  — никто  не знал.  Даже  Сэм. К несчастью, дублера на роль Рокки, мускулистого  робота (не могу точно сказать, что он собой представляет), у нас  не было.  Обведя  глазами  всех наших,  Мэри-Элизабет повернулась ко мне:

— Чарли, сколько  раз ты смотрел шоу?

— Десять.

— Как по-твоему, ты сумеешь сыграть Рокки?

— Я же не брутальный чувак.

— Не важно.  Сумеешь или нет?

— Думаю, да.

— Думаешь  или знаешь?

— Думаю.

— И на том спасибо.

Я оглянуться не успел, как меня раздели  догола и дали тапочки и купальные плавки, расписанные  золотой краской. Непонятно, как я временами  попадаю  в такие  истории.  Я жутко  задергался,  потому что в какой-то момент Роки должен оглаживать Дженет по всему телу, а роль Дженет  исполняла Сэм. Патрик  все время меня подкалывал насчет эрекции. Оставалось  только надеяться, что этого со мной не произойдет.  Однажды у меня случилась эрекция прямо на уроке, и тут меня вызвали к доске. Вот был кошмар. И когда у меня в памяти всплыл этот печальный опыт, помноженный на тот факт,  что сейчас на мне были одни плавки, я запаниковал. Уже собирался отказаться, но Сэм сказала, что реально хочет видеть меня в этой роли, и больше меня упрашивать не пришлось.

Не буду подробно описывать, как все прошло, скажу только, что это были самые лучшие минуты моей жизни. Честно.  Я открывал  рот под фонограмму, танцевал, а в финале  набросил  на себя «боа из перьев»,  которому вначале  не придавал значения, реквизит и реквизит, но у Патрика это боа не сходило с языка.

— Чарли в перьях!  Чарли в перьях!  — Он просто катался  со смеху.

Но лучше  всего удалась  сцена  с Дженет,  где мы должны были гладить друг дружку  по всему телу. Я так говорю не потому, что получил  возможность прикоснуться к Сэм и дать ей прикоснуться к себе. Как раз наоборот. Понимаю, это звучит глупо, но я говорю правду.  Перед самой этой сценой я подумал, что всерьез ласкать ее на сцене будет пошло.  Как бы ни хотелось мне когда-нибудь  к ней прикоснуться, пошлость для меня неприемлема. Мне не нужно, чтобы это были Рокки и Дженет. Мне нужно,  чтобы это были Сэм и я. И чтобы она считала так же. Короче, мы просто исполняли свои роли.

 

 

Потом все вышли на поклоны, и зал взорвался аплодисментами. Патрик  даже вытолкнул меня вперед, чтобы я поклонился отдельно от других. Мне кажется, так проходит обряд инициации новых членов труппы. Я думал только об одном: до чего же приятно,  когда все мне хлопают, и как  удачно,  что никто из моих родных  не видел, как я, кутаясь  в боа из перьев, играл Рокки. Особенно папа.

Эрекции,   конечно,   избежать   не  удалось  — правда,  позднее, на стоянке возле «Биг-боя».

Аккурат когда Мэри-Элизабет пригласила меня на вечер белых танцев, а перед этим сказала:

— Ты обалденно выглядел  в сценическом костюме.

Люблю я девушек.  Честно. Потому что им кажется,  что ты обалденно  выглядишь в плавках, хотя  это  далеко  не  так.  Из-за   той  эрекции я, между прочим, долго чувствовал себя виноватым, а что было делать?

Рассказал я  сестре,  что на  танцы  пойду  не один, но у нее были совсем другие мысли. Потом хотел с ней посоветоваться, как вести себя с девушкой  в такой ситуации, у меня ведь опыта нет, но ответа не добился.  Это она не из вредности. Она просто  сидела,  «уставясь  в пространство». Я спросил, как она себя чувствует, но она сказала, что ей нужно побыть одной, поэтому я пошел к себе наверх дочитывать  «Голый завтрак».

Дочитал,  повалялся на кровати,  глядя  в потолок, и заулыбался, потому что меня окружала приятная тишина.

Счастливо.

Чарли

 

 

 

Дорогой друг!

Вдогонку к моему последнему письму. Я знаю, что Сэм ни за что не пригласила бы меня на танцы. Она бы вытащила Крейга, а если не Крейга, то Патрика, потому что Брэд идет с Нэнси, со своей девушкой. Мне кажется, Мэри-Элизабет по- настоящему умная и яркая личность, и я рад, что первое свидание  у меня будет именно с ней. Но после того как  я дал согласие  и Мэри-Элизабет доложила  об этом всей нашей компашке, мне захотелось, чтобы Сэм приревновала. Я понимаю, такие желания человека не украшают, но мне реально этого хотелось.

Если честно, Сэм, по-моему, только порадовалась,  а это уж вообще жесть.

Зато она мне подсказала, как вести себя на свидании; очень даже интересно. Она объяснила, что такой девушке, как Мэри-Элизабет, не нужно делать комплименты насчет ее внешности. Лучше сказать, что она очень стильно одета, потому что прикид, в отличие от внешности, девушка  выбирает сама. И еще: некоторым девушкам  нравится, когда ты помогаешь им выйти из машины, даришь цветы, но с Мэри-Элизабет (тем более на вечере белых танцев) это будет неправильно. Тогда я спросил, а что же будет правильно, и она объяснила, что нужно  задавать  ей побольше  вопросов  и не брать в голову,  если Мэри-Элизабет сама будет говорить без умолку. Я сказал, что получается как- то недемократично, а Сэм объяснила, что Мэри- Элизабет всегда так ведет себя с парнями.

Насчет  интима  с Мэри-Элизабет — здесь, по словам  Сэм,  уверенности нет,  потому  как  она уже не раз встречалась с парнями, так что опыта у нее намного  больше,  чем у меня. Сэм говорит: если не уверен,  как  вести себя в интимной обстановке,  то просто  подмечай,  как  целуется твоя девушка, и в ответ делай для нее все то же самое. Говорит, что здесь надо быть очень нежным, а я этого и хочу.

Короче, я ее попросил:

— Можешь меня научить? А она:

— Ишь какой  умный!

У нас с ней иногда бывает такой треп. Она каждый раз смеется. После того как Сэм научила меня с шиком щелкать зажигалкой «зиппо», я задал ей еще пару вопросов насчет Мэри-Элизабет.

— А вдруг я не захочу с ней никакого интима?

— Тогда просто скажи, что ты не готов.

— А это прокатит?

— В каких-то случаях  прокатывает.

Хотел спросить и про другие случаи, но это слишком  личное,  а если честно, меня это не колышет.  Ну  почему  я никак не могу разлюбить Сэм? Не могу — и все тут.

Счастливо.

Чарли

 

 

 

Дорогой друг!

Настроение  у меня паршивое, потому что все идет наперекосяк. Нет, на танцы я, конечно, сходил и сделал комплимент Мэри-Элизабет насчет ее прикида. Задавал ей вопросы,  не перебивал, когда она трещала  без умолку.  Узнал  много нового: про «сексуальную объективацию», про коренное население Америки,  про буржуазию.

Но больше всего я узнал  о самой Мэри-Элизабет.

Мэри-Элизабет хочет поступить в Беркли, сразу на две специальности. Во-первых, на политологию. Во-вторых,  на социологию, с уклоном в гендерные  исследования. Школу  она ненавидит и хочет попробовать себя в лесбиянстве. Я спросил, нравятся ли ей девушки чисто на внешность, а она посмотрела на меня, как на придурка, и говорит:

— Это к делу не относится.

У Мэри-Элизабет любимый фильм  — «Красные». Любимая книга — автобиография той женщины,  которая  выведена  в фильме  «Красные». Как зовут — не помню. Любимый цвет у Мэри- Элизабет — зеленый. Любимое время года — весна. Любимое мороженое  (обезжиренный замороженный йогурт она не ест из принципа) — вишневое. Любимое блюдо — пицца (грибы пополам с зеленым перцем, и ничего больше). Мэри-Элизабет — вегетарианка, родаков своих ненавидит. Бегло говорит по-испански.

За весь вечер она задала мне один-единственный вопрос: будем мы с ней целоваться на прощанье  или нет? Я, говорю, не готов; она сказала, что понимает  и что классно  провела  время. Сказала, что я самый  чуткий  парень  из всех, с кем она встречалась. С чего она это взяла — ума не приложу: я себя проявил только  тем, что ее не перебивал.

Потом она спросила,  хочу ли я и дальше с ней встречаться, но я не знал, что ей ответить, потому что мы с Сэм такого не предусмотрели. На всякий случай сказал  «да», чтобы не обидеть, но боюсь, я столько вопросов не придумаю, чтобы еще  на  целый  вечер  хватило.  Прямо  не  знаю, как быть. Сколько  раз прилично объявлять, что ты не готов целоваться? Думаю, с Мэри-Элизабет я никогда не буду готов. Может, Сэм что-нибудь посоветует.

Между прочим,  Сэм вытащила на танцы Патрика, потому что Крейг сказал,  что ему некогда. Мне кажется, они вдрызг разругались по этому поводу. Под конец Крейг заявил, что для студента дебильная школьная дискотека  — пройденный этап. В какой-то момент Патрик  отошел на стоянку  забить косячок со школьным психологом, а Мэри-Элизабет стала требовать, чтобы диджей поставил  какую-нибудь женскую  группу, и я остался наедине  с Сэм.

— Тебе здесь нравится?

Сэм ответила не сразу. Погрустнела как-то.

— Да не так чтобы очень. А тебе?

— Не знаю.  У меня  опыта  нет, мне сравнивать не с чем.

— Не парься. У тебя все получится.

— Точно?

— Пунша  хочешь?

— Хочу.

Сэм отошла.  Вид у нее был печальный; я бы что угодно сделал, лишь бы ее подбодрить, но бывают, наверно,  такие случаи, когда сделать ничего нельзя. Постоял я у стенки, посмотрел, как люди танцуют.  Мог бы тебе описать,  но это не то, если ты сам там не был и даже ребят этих не знаешь. Хотя не исключаю,  что тех же самых людей ты знал еще в средней школе, — понимаешь, к чему я веду?

Эту дискотеку  отличала  только одна особенность: там присутствовала моя сестра. Со своим парнем.  Похоже,  во время  медленного  танца  у них случился крупный конфликт: он от нее отвернулся, она сдернула  с танцпола и побежала в сторону  туалетов.  Я хотел ее догнать,  но она уже скрылась. На дискотеку  она не вернулась, и тот парень  тоже вскоре ушел.

Мэри-Элизабет подбросила меня домой, и я первым делом отыскал  сестру — она плакала в цокольной  гостиной.  Совсем не так,  как  раньше. Я даже  испугался. Заговорил с ней  тихо, медленно:

— Тебе плохо?

— Отстань, Чарли.

— Нет, серьезно.  Что случилось?

— Ты не поймешь.

— Я постараюсь.

— Не смеши меня. Не смеши.

— Давай  я разбужу  маму с папой?

— Еще чего!

— Может, они хотя бы…

 

 

— ЧАРЛИ! ЗАТКНИСЬ! ЯСНО  ТЕБЕ?! ЗАТКНИСЬ!

Тут она разрыдалась по-настоящему. Чтобы ее не изводить, я повернулся и хотел уйти. И тут сестра меня обняла. Молча. Просто крепко обняла и не отпускала. Я тоже ее обнял. Дикость,  конечно, я ведь сестру никогда в жизни  не обнимал. Разве  что по команде родителей. Вскоре она немного успокоилась и меня отпустила. Сделала глубокий вздох, убрала с лица прилипшие волосы.

А потом сказала мне, что беременна.

Больше про тот вечер ничего рассказывать не буду, да, честно говоря,  я мало что помню.  Все было как  в печальном сне. Как я понимаю,  парень  заявил, что ребенок  не от него, но сестре-то лучше знать. И еще: прямо там, на дискотеке, он с ней порвал.  Сестра пока  никому  не сказала — не хочет сплетен. Знают только трое: я, она и он. Мне строго-настрого приказано держать язык  за зубами.  Не говорить  никому  из знакомых. Ни под каким  видом.

Я сказал  сестре, что скрывать можно будет только до поры до времени,  но она ответила, что решит этот вопрос. Поскольку ей уже исполнилось восемнадцать, согласия  родителей  не требуется. Ей только нужно, чтобы в ближайшую субботу кто-нибудь  отвез ее в клинику. И она попросила меня.

— А я как раз кстати на права  сдал.

Хотел поднять ей настроение. Но она даже не улыбнулась.

Счастливо.

Чарли