Уинстон Черчилль «Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля»

Первая политическая речь: «Пересохшая сточная канава радикализма»

26 июля 1897 года

Клавертон Даун, Бат

 

Первое публичное выступление молодого Уинстона, 25-летнего офицера одного из британских полков, дислоцированных в Индии, состоялось по прибытии на родину в отпуск. Бравого вояку пригласили на благотворительный вечер, который проводила Лига подснежника (организация, созданная в память о Бенджамине Дизраели) в особняке, где сейчас находится Американский музей. Уже в самой первой, тщательно составленной, отрепетированной и выученной наизусть речи проявилось столь свойственное Черчиллю обостренное чувство социальной справедливости: еще на заре своей политической карьеры он знал, насколько тяжелы условия жизни и труда большинства британцев, и не боялся поднимать столь болезненные для общества темы. В книге мемуаров «Мои ранние годы» Черчилль так описывает обстоятельства своего первого выступления:

«Мы отправились под навес, где стояли организаторы вечера, а потом поднялись на импровизированный помост для ораторов: на самом деле это были просто доски, положенные поверх небольших бочонков. Ни стола, ни стульев там, разумеется, не было. Увеселительные мероприятия в саду на время прекратились, приглашенные постепенно стали, как мне показалось, с неохотой сходиться под навес. Когда их набралось около сотни, председатель лиги произнес вступительную речь, в заключение которой он представил меня слушателям, вкратце рассказав им обо мне, а потом дал мне слово».

 

Да, порой парламент нелегко расшевелить, но заседают там отнюдь не бездельники! (Одобрительные возгласы.) Нынче парламентариям предстоит принять решение, имеющее чрезвычайно большое значение для рабочего люда нашей страны. (Аплодисменты.) Я тешу себя надеждой, что желание неопытного юнца (каким наверняка кажусь вам я) высказаться на столь серьезную тему не покажется вам верхом самонадеянности и вы проявите должную снисходительность к упрямому энтузиазму молодости. (Одобрительные возгласы и смех.) Это решение, если оно будет принято, гарантирует рабочим, занятым в опасных отраслях промышленности, защиту от нищеты и голода в случае травм на производстве. (Одобрительные возгласы.) Радикалы назвали предложенный ими законопроект «Биллем об ответственности работодателей», но им не удалось добиться его принятия. Тори, как известно, с такими делами обычно справляются гораздо лучше. (Одобрительные возгласы.) Мы дали этому законопроекту куда более точное название: «Законопроект о компенсационных выплатах рабочим». (Смех и одобрительные возгласы.) Этот законопроект предусматривает кардинальные преобразования в сфере трудовых отношений. Он поможет людям справиться с тяжелейшими бедами, которые нам с вами даже представить трудно, — всю правду о них знают лишь те, кто пережил их сам. (Аплодисменты.) По статистике, ежегодно в нашей стране 6000 человек погибают на производстве, а еще 250 000 — получают травмы различной степени тяжести. Масштабы трагедии поистине ужасают: ни одно даже самое кровопролитное сражение за всю историю человечества не становилось причиной такого колоссального количества жертв. (Одобрительные возгласы.) При этом я вовсе не берусь утверждать, будто все работодатели — злодеи и никто из них никогда не проявлял участия и доброты по отношению к своим работникам, однако предлагаемая нами мера призвана придать зыбучим пескам добровольной благотворительности гранитную твердость закона. (Одобрительные восклицания.) Пока компенсации предусматриваются лишь для тех, кто занят в опасном производстве. Радикалы, которые всегда недовольны предложениями либералов, но приобретают склонность к либерализму, как только речь заходит речь о чужих деньгах (смех), задаются вопросом, почему бы не распространить действие этого закона вообще на всех. Подобные скоропалительные популистские решения вполне в духе радикалов. Их тактика напоминает мне историю о человеке, который, узнав о пользе проветривания, выбил все окна в собственном доме и вскоре умер от ревматизма. (Смех и аплодисменты.) Консерваторы обычно действуют несколько по-другому. Политика консерваторов намного осторожнее — прежде чем соваться в воду, они считают нужным узнать, где брод, а если такового нет, то вовсе предпочитают остаться на берегу. (Смех.) Тише едешь — дальше будешь, как говорится. (Одобрительные возгласы.) Однако этот законопроект мог бы стать подлинным символом прогресса в законотворческой деятельности тори, доказав тысячам наших соотечественников, занятых в различных отраслях промышленности, что консерваторы хотят им помочь и имеют для этого все необходимые полномочия (одобрительные возгласы) и что от поднимающейся волны консервативной демократии можно ожидать гораздо большего, чем от пересохшей сточной канавы радикализма»… (Смех и одобрительные восклицания.)

В этот юбилейный для Британской империи год нет недостатка в тех, кто утверждает, что наше отечество достигло пика славы и могущества и вскоре начнет приходить в упадок, подобно Вавилону, Карфагену или Риму. Не верьте лжепророкам! Отриньте их мрачные предсказания! Докажите на деле, что наша нация полна сил и жизненной энергии, что англичане твердо намерены сохранить империю, унаследованную от отцов (одобрительные восклицания), что британский флаг все так же гордо реет над нашими кораблями, что к нам по-прежнему прислушиваются европейские соседи, а наш монарх искренне любим всеми своими подданными. Только тогда мы сможем продолжать следовать тем курсом, который предначертан нам свыше, и только тогда мы сможем выполнить свою миссию, став гарантом мира, законности и порядка и подарив все эти блага цивилизации множеству разных народов, населяющих самые удаленные уголки Земли. (Громкие одобрительные восклицания.)

 

«Побег!»

23 декабря 1899 года

Здание муниципалитета города Дурбан,

 провинция Наталь, Южная Африка

 

Отправившись в Южную Африку в качестве корреспондента газеты «Лондон Морнинг Пост», Черчилль должен был освещать для этого издания события Англо-бурской войны. Однако 15 ноября 1899 года во время стычки англичан с повстанцами, которая вошла в историю как «инцидент с бронепоездом», Черчилль оказался в плену у буров (выходцев из Голландии, поселившихся в Южной Африке). Свой 25-й день рождения он провел за колючей проволокой в лагере для военнопленных в Претории, замышляя побег. В ночь с 12 на 13 декабря он бежал из плена и 10 дней спасался от преследователей (ему пришлось провести несколько суток в кишащей крысами угольной шахте, где его укрыл англичанин, руководивший отрядом горнорабочих). После долгих странствий Черчиллю удалось добраться до Португальской Восточной Африки — там он наконец обрел свободу. Более подробное описание обстоятельств пленения и побега читатель может найти в мемуарах Черчилля «Мои ранние годы».

Затем наш герой отправился на корабле в Дурбан, где его ждал радушный прием британских поселенцев. В книге «Мои ранние годы» Черчилль так описывает обстоятельства своего прибытия в этот город:

 

«В Дурбане меня встретили как национального кумира. Меня чествовали так, словно я одержал победу в крупном сражении. Гавань пестрела флагами. На набережных играли оркестры… Толпа подняла меня на руки и понесла к зданию муниципалитета. Люди отказывались разойтись, пока я не произнесу речь. В конце концов мне пришлось перед ними выступить».

 

Бегство из плена на время сделало Черчилля национальным героем, обеспечив ему известность, которая заложила прочную основу для столь желанной карьеры в политике.

 

Нынче не время произносить длинные речи. Все слова давно сказаны, пора действовать! Мы ведем войну, и ее исход далеко не очевиден. Но за нами — великая империя, которую поддерживают многочисленные колонии, верные нашему правительству, и мы должны довести начатое до победного конца, чтобы старый добрый «Юнион Джек» стал вновь развеваться над Южной Африкой, знаменуя наступление эпохи мира, свободы, равенства и порядка. Я еще раз благодарю вас за теплый прием. Думаю, любой англичанин, искренне преданный своей родине, испытал бы столь же глубокое чувство благодарности по отношению к верным и преданным колонистам Натальи, какое сейчас переполняет меня.

«Годовщина со дня моего побега»

13 декабря 1900 года

Отель «Вальдорф-Астория», Нью-Йорк

 

В 1900 году после победы на выборах в парламент от города Олдем, что в графстве Ланкашир, Уинстон Черчилль отправился в шестинедельный лекционный тур по США и Канаде, посвященный англо-бурской войне и героическому побегу из плена. Он надеялся, что сборы от лекций помогут ему поправить финансовое положение. Выступая перед американцами, Черчилль был обескуражен тем, что многие из его слушателей сочувствовали бурам. Марк Твен, председательствовавший на первой встрече в Нью-Йорке, представил оратора публике, начав с весьма остроумной похвалы в его адрес: «По отцовской линии господин Черчилль англичанин, а по материнской — американец. Без сомнения, человек с таким происхождением не может иметь недостатков».

 

Прошел ровно год со дня моего побега. Об этом событии много говорили и писали и в вашей стране, и в Англии, но большинство рассказов, разумеется, не имеют никакого отношения к действительности. Я сбежал, перемахнув через забор с колючей проволокой, пока часовой раскуривал трубку. Мне удалось незаметно пробраться по улицам Претории и забраться в вагон, набитый мешками с углем, — среди них-то я и затаился.

Увидев, что поезд поворачивает не туда, куда мне нужно, я выпрыгнул из вагона. Потом я долго шел, сам не зная куда и еле волоча ноги от голода. Наконец я понял, что выбора нет: нужно обратиться к кому-нибудь за помощью, как бы рискованно это ни было. Я постучал в дверь какой-то лачуги, ожидая увидеть на пороге бура, но, к счастью, ее хозяином оказался англичанин по имени Джон Говард, который в конечном счете и помог мне пробраться к своим.