Ульф Нильсон и Эва Эриксон «Самые добрые в мире»
Издательство:
Самокат
|
Был очень скучный день, и мы не знали, чем бы таким заняться.
И вдруг Эстер нашла дохлого шмеля! Она очень обрадовалась.
— Как это грустно, как ужасно! — сказала она. — Но наконец‑то хоть что‑то приключилось.
Шмель был весь полосатый и мохнатый. Эстер держала его на ладони и поглаживала по спинке. Крылышки у шмеля совсем слиплись, лапки оттопырились.
— Бедный миленький шмелик! — воскликнула Эстер прочувствованно. — Я так люблю тебя!
Эстер всегда очень смелая. А я ещё маленький. Я боюсь и жизни, и смерти. Я никогда не знал никого, кто умер.
— Можешь подержать шмеля? — попросила Эстер. — А я пока вырою для малютки могилу.
Я отпрянул назад и спрятал руки за спину.
— Ты боишься? — Эстер закатила глаза.
— Так шмель ведь может ужалить… — пришлось объяснять мне.
— Но это же мёртвый шмель, ты что, не понял?
— Давай я лучше что‑нибудь сочиню, — предложил я. — Я сочиню стихотворение о том, как ужасна смерть.
Эстер фыркнула, схватила лопату, цветочные семена и ещё пачку из‑под сигар, чтобы в ней хоронить.
Мы пошли по нашей секретной тропинке на полянку, о которой никто-никто не знал.
На полянке Эстер стала рыть яму, а я сел сочинять. Я вообще очень люблю сочинять, я всегда много думаю и люблю разные слова. Эстер стала вся потная, светило солнце, и на каждом кусту пели птицы.
— Тебе бы всё стишки! — хмыкнула Эстер.
Мы похоронили шмеля в тёмной яме. И посеяли голубые цветы на могиле. А жёлтые и красные цветы уложили кружком.
Жизнь летела налегке,
А теперь лежит в песке.
Эстер вытерла нос. Потом она сказала:
— Миленький, миленький шмелик! Какое горе! Но жизнь продолжается.
