Виктор Штанько «Трудно быть другом»

Виктор Штанько – лауреат конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков.

 

О конкурсе

Первый Конкурс Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков был объявлен в ноябре 2007 года по инициативе Российского Фонда Культуры и Совета по детской книге России. Тогда Конкурс задумывался как разовый проект, как подарок, приуроченный к 95-летию Сергея Михалкова и 40-летию возглавляемой им Российской национальной секции в Международном совете по детской книге. В качестве девиза была выбрана фраза классика: «Просто поговорим о жизни. Я расскажу тебе, что это такое». Сам Михалков стал почетным председателем жюри Конкурса, а возглавила работу жюри известная детская писательница Ирина Токмакова.

В августе 2009 года С. В. Михалков ушел из жизни. В память о нем было решено проводить конкурсы регулярно, каждые два года, что и происходит до настоящего времени. Второй Конкурс был объявлен в октябре 2009 года. Тогда же был выбран и постоянный девиз. Им стало выражение Сергея Михалкова: «Сегодня — дети, завтра — народ».

В 2011 году прошел третий Конкурс, на котором рассматривалось более 600 рукописей: повестей, рассказов, произведений поэтических жанров. В 2013 году в четвертом Конкурсе участвовало более 300 авторов.

Отправить свое произведение на Конкурс может любой совершеннолетний автор, пишущий для подростков на русском языке. Судят присланные рукописи два состава жюри: взрослое и детское, состоящее из 12 подростков в возрасте от 12 до 16 лет. Три лауреата Конкурса получают денежную премию.

В 2014 году издательство «Детская литература» начало выпуск серии книг «Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова». В ней публикуются произведения, вошедшие в шорт-листы конкурсов. Эти книги помогут читателям-подросткам открыть для себя новых современных талантливых авторов.

 

 

Виктор Штанько

Трудно быть другом

 

За деревьями торчит, упираясь в небо, большой серый ящик — дом. Если на него долго смотреть, от такого унылого зрелища под ложечкой засосет. Зато на девятом этаже пылает на солнце ярким желтым лепестком штора. За этим окном живет Денис. Все зовут его Дэн — так проще и короче. А сам он не возражает.

Послышался какой-то непонятный шум. Нет, это не отец. Две женщины о чем-то спорили, шагая по скверу.

Отца нет. Уже довольно долго Денис ждет его здесь. Обычно по этой дорожке он рулит домой. Но не слышно, не видно товарища Пожарникова Ф. А. Куда-то завалился. Уже третий день нет. Бывает такое с ним.

Подумал об отце, и даже заскрипело внутри от ярости. Давай, Дэн, скрип запрячем поглубже и сожмем свои нервишки в кулак. Сейчас дыши носом и любуйся шторой, за ней сидит твоя сестрица и работает над концертом Моцарта — готовится к конкурсу. Это она сама так выражается: «Я должна поработать».

Крутой человечек Мышонок! Вообще-то она — Маша Пожарникова. В четвертый класс ходит. Денис считает, что она на Мышонка здорово похожа, точнее, — уша стая, шныряет туда-сюда, пищит, и ничем ее никогда не прищемить. А всего от горшка два вершка. На музыке просто помешана. Целый день готова не расставаться со скрипкой — на обед не дозовешься! Нет, никакая она не «чмокнутая» и не «сдвинутая»: в куклы играет, в Деда Мороза верит, сказки разные слушает, от мультиков не оторвать. Но вот насчет скрипки — тут уж не троньте, господа синьоры!

Опять где-то глубоко-глубоко внутри, где, наверно, живет так называемая душа, стало нехорошо — кисло сделалось.

Препаршивое настроение. И этому есть объяснение: уже третий день как отец «ушел в штопор». Он сам так называет подобное состояние. Короче, в запое. Но от того, как называть это состояние, никому не легче, потому что Пожарников Ф. А. может возникнуть здесь в любую минуту и, «как последняя скотина», — это тоже из словаря отца, — начнет дико материться, орать, рваться в дом «к любимой дочке», а вот это уже крайне нежелательно.

…До конкурса осталось два дня и две ночи. Никто и ничто не должно помешать Мышонку готовиться к выступлению.

Денис чувствует, как она напряжена. Искры сыплются во все стороны. Как на уроке физики во время опытов.

Обычно мама всегда помогала ей. Но сейчас мамы нет дома — заболела. Уже больше недели лежит в больнице, в неврологическом отделении.

…Дэн, штора, кажется, сдвинулась с места! Ага, Мышонок высунула нос из-за занавески. Как она выражается, «у меня пауза на тридцать шесть тактов». С куклами начинает играть — чего только не выдумывает: обучает нотам, стихи разучивает, физкультурой занимается…

Раздался свист — и тишина.

Похоже, Гольд подал голос. Хотя и Косой почти так же свистит, иногда под Гольда мозги морочит, чтобы потом похохотать.

Из своего укрытия Денис не хотел вылезать: за кустами у него пункт наблюдения, отсюда сразу обе дорожки видны, что ведут к дому, отец только здесь может появиться.

Даже если дома Мышонок, и то опасно оставлять квартиру без присмотра. Отец однажды затолкал ее в ванную и унес несколько книг, нужных маме. Ему же наплевать на всех и на всё! Лишь бы бутылем с водярой отовариться.

За спиной хрустнуло. Обернулся — Гольд! Только он умеет возникать так неожиданно.

— Ну как? — выдохнул Гольд, переводя дыхание после бега.

— Пока никак.

— И у меня пусто: никто не видел дядю Федю.

— Зря бегал. Их благородие сейчас, наверно, залегли где-нибудь в вонючем подвале и расслабляются.

— Да, наверное, спит дядя Федя. — Гольд печально качнул длиннющими руками-рубильниками. Он любит отца Дениса и очень переживает, когда тот уходит в очередной «штопор». — А ты, Дэн, пока расслабься. Мышонок знает, как действовать с отцом, если тот появится без тебя.

— Да, она все знает. Инструктаж проведен.

Яша Гольдштейн — друг Дэна. Еще в детском саду сидели рядом на горшках. В школе всегда вместе. У Яши родители погибли в аварии, и воспитывает его сестра матери, тетя Зина. Гольд ее любит. Тетя Зина болеет часто, и Гольд помогает ей по хозяйству.

А еще он великий «экспериментатор» — принимает участие во всяких опытах на уроках физики и химии. И всегда что-нибудь происходит, когда он начинает активничать.

В прошлом году отмечали окончание восьмого класса, и Гольд решил продемонстрировать свое знание физики. Приволок в школу какую-то штуковину. «Я, — говорит, — хочу показать вам в действии прибор, над которым втайне от всего человечества бился дома целых два месяца. Много специальной литературы изучил».

Директорша и учительница по физике возражать не стали.

Физичка говорит: «Яша у нас очень способный, — но сама ему шепчет: — Может, Яша, в другой раз покажешь свой опыт?»

Гольд будто оглох.

На всякий случай отвели директоршу в сторону, подальше от странного прибора.

Гольд достал из рюкзака стабилизатор, кучу разных проводов. Никого даже близко не подпускает. Бывает у него такой «сход с резьбы». И шипит на всех, как удав: «Не трожьте! Сам налажу! Не подходи близко!» Покрутил, повертел и наконец залез на стул, чтоб сделать объявление.

Это потрясное выступление весь класс надолго запомнил.

«Мой прибор, как и знаменитая люстра Чижевского, вырабатывает целебные ионы, нужные человеческому организму. Свой прибор я довел, можно сказать, до совершенства. И вы сейчас лично убедитесь в этом…»

Конечно, еще что-то говорил, а потом приступил к действию.

Прибор заработал. Лампочки замигали, в воздухе запахло чем-то… «Чувствуете?! — орет не своим голосом Гольд. — Ионы уже полетели!»

И тут зашипело что-то, а потом так рвануло, что в классе в нескольких окнах стекла — вдрызг! Конечно, электричество на первом этаже школы сразу вырубилось, ко всем чертям. Короче, народ получил кайф по полной программе.

Гольд в темноте начал лапшу вешать: мол, это сопротивление полетело, напряжение в школе не то. И обещал повторить опыт…

А вообще-то Денис и Гольд не могут спокойно жить, если им нечего паять или клеить. Всему этому они обязаны в первую очередь отцу Дениса, который работал главным конструктором в «почтовом ящике», как раньше называли разные военные предприятия. Сколько себя помнит Денис, вечерами отец колдовал над моделями вертолетов, самолетов, яхт, и все это, точно живое, двигалось, взлетало, комната была заполнена запахами канифоли, столярного клея. Денису и передалась страсть создавать модели, оживлять их. И рядом — всегда Гольд. Дружище Гольд.

Когда «ящик» закрыли, отец очень переживал. Мама успокаивала его, убеждала, что он обязательно найдет работу по специальности. Но тот ничего не нашел. Куда-то устраивался и увольнялся, устраивался и увольнялся… Последнее время отец работает сторожем в пивном баре. Каждую ночь мама плакала. Хоть и закрывала дверь в спальню, но Денис все слышал. И вот уже вторую неделю мама лежит в больнице — не может поднять руку. Боль страшная. Доктора сказали, что это на почве стресса. Денис знает: все самые страшные болезни от нервов, от проклятых стрессов.

Конечно, он тоже немало принес огорчений маме. Помнит, как она плакала…

— Дэн, надо поговорить… — Гольд поморщился, отвел глаза в сторону. Когда он так морщится, наверняка выдаст что-то паршивое.

— Я насчет Муравья…

— Отчудил что-нибудь?

— Не совсем… У нас в школе всё дыбом.

— Не понял?

— Всю неделю было нормально, а вчера какие-то хмыри припилили на большой перемене — я тебе не успел рассказать — и стали совать всем таблетки: «Витаминчики! Бесплатно! Хавайте, чуваки, любимые сосульки Пинка Флойда! Сладость и отпад!» И народ попер на халяву! Я руками махал, пацаны из класса помогали, врезали кому-то. Но все словно чумовые сделались! А на последнем уроке директорша вызвала «Скорую»: из шестого класса два сопляка задергались — блевота и крыша поехала. Пережрали «витаминчиков». Менты, конечно, прикатили. А толку… Никто не знает, никто не видел… Теперь понял?

— Ну а что Муравей? Опять рванул из дома?

— Не знаю пока… — Гольд виновато переминался с ноги на ногу.

— Он эти дни какой-то замороченный был. Сидит в классе и в одну точку пялится и молчит, молчит. Я с ним хочу потолковать, а он не врубается. Понес полную дурь: «Зачем гитара, зачем музыка? Дерьмо одно кругом…» Хотел с ним поглубже рассмотреть эти вопросы, а его опять заклинило. И тут эти «витамины» возникли! Я видел, как Муравей ухватил пару штук. Говорю: «Выкини — пришибу!» Он как дернул от меня.

— Что за хмыри с «витаминами»?

— Одного я видел в метро, когда в спортшколу ехал. И еще разок столкнулся с ним у «трех вокзалов»,

он с Веркой-Ярославкой о чем-то очень задушевно толковал.

— Надо его засечь, Гольд.

— И еще там девица была незнакомая, коротенькая и жиряга, как пончик, волосы белые-белые, и очень разговорчивая. Вплотную занималась этими «витаминами», прямо пихала в карманы к пацанам.

— И шугануть некому было?

— Знаешь, все как-то очень быстро произошло. Я даже растерялся. Похоже, отработано все у них, как часы. Распихали «витаминки» и сразу смылись на тачке.

— Номер запомнил?

— Ха! Они же ученые — грязью залепили! Синий «жигуль».

— А Косой где был? Видел его?

— Он в сторонке ошивался: вроде начхать на всё. Но я не об этом хочу сказать. Муравей как рванул от меня, так и кранты! Нет дома — звонил. Мать, конечно, орет. Ты знаешь ее. Уже целую ночь пропадает Муравей.

— В «замочной скважине» с Веркой разговаривал?

— Нет нигде Верки. В «замочную скважину» залез, проверил — пусто. И никто не знает, никто не видел. Короче — туман. час никак не могу уйти отсюда, Гольд. Я Верку выкопал бы из-под земли!

— Дэн, остынь! Я же ищу Муравья. Найдем — уши оборвем.

Яша отвалил.

С Муравьем, конечно, надо разобраться и подлечить ему мозги.

Голова Гольда исчезла за разноцветными осенними кустами.

Денис сжал кулаки.

Вот тебе, Дэн, и прокол! Не был в школе какую-то неделю — и уже ля-ля! Да, есть староста в классе — Звонариха. С пятого класса она староста, но что толку? Всем эта должность до большой лампочки. А Звонарихе даже нравится. Нет, если честно, без дураков, она делает все, что положено. Но ведь самое главное — держать класс в руках! А в этом она совершенная слабачка.

Тут уже вроде твои полномочия, Дэн. Правда, сопливые. Кто тебя выбирал? Кто назначал? Да никто.

Все началось с заварухи. Поперли пацаны из соседнего класса, хотели надавать по шее Гольду, Муравью и еще кое-кому. Гольд еще не занимался боксом и был ростом куда ниже Дениса. Короче, в классе тогда наступила какая-то болотная тишина: мол, лупите нас, а мы будем сопатки подставлять. И Денис тут понял, что кто-то должен взять все на себя, чтоб организовать всех и дать хороший отпор. Решился — взял на себя. И утерли сопатки. Не отступили. С тех пор Денис стал в классе негласным лидером.

Будто сто лет прошло. Гольд давно уже серьезно занимается боксом и вымахал выше всех в классе. Денису не лег на душу бокс. Увлекся йогой и может выполнить такие мудреные позы, что Мышонок пищит от восторга.

Муравья отличный музыкальный слух — стал на гитаре бацать. И еще как! Ни один вечер в школе без него не обходится. Организовал группу и назвал ее «Ветер». Теперь почти в каждом классе есть своя музыкальная группа. Но, конечно, Муравей на всю школу только один. И группа такая крутая только одна.

Последнее время Денис тоже чувствовал: Муравья заносит. Говорит, а глаза куда-то в сторону плывут… И вот — будьте здоровы! — «оторвался»! Пока не поздно, надо остановить. Денис знает, что случается, когда не выдерживают тормоза.