Жан-Клод Болонь «О женской стыдливости: Женщины скрытые, раскрытые, распознанные»

 Введение

Август 2009 года. Я вношу последние штрихи в это исследование, а под солнцем разворачивается «война купальников». 16 августа газета «Журналь де Сон-э-Луар» написала по поводу правил поведения в бассейнах: «Сегодня правила поведения в любом бассейне предписывают купающимся соблюдать благопристойный внешний вид». «Фигаро» от 17 августа настаивает: «Необходимо соблюдать правила гигиены и благопристойности в общественных бассейнах». Но вот что интересно: в первом случае речь идет о запрете на купание с обнаженной грудью, а во втором — о запрещении «буркини» — купальников, закрывающих все тело, которые позволяют мусульманкам и в бассейне соблюсти правила ислама. Все становится еще интереснее, когда выясняется, что в некоторых заведениях разрешено купаться в монокини — то есть купальнике без верхней части, «при условии, что приличия будут соблюдены». Как можно соблюдать благопристойность и стыдливость в нескромной одежде? Все это — вопрос терминологии, но проблема купальников волновала умы все лето.

Меня она навела на две мысли. Первая: еще полвека назад подобный вопрос не стоял бы, так как монокини сочли бы не только нескромным, но и  неприличным купальником. Вторая: мужчины в те времена также не могли обнажаться, не нарушая приличия, причем запреты для них были еще более строгими. Таким образом, понятие о женской стыдливости мало-помалу развивается и имеет свою историю.

Глава I

Античность.

Естественная стыдливость

Что родилось вначале, нагота или стыдливость? Этот вопрос занимал древних авторов, а характер ответов на него определил наше видение проблемы вплоть до ХХ века. В книге Андре Гендона говорится, например, об опытах, которые проводились с целью доказать, что не стыдливость вызвала необходимость в одежде, а одежда породила представление о стыдливости. В Библии на вопрос о том, что появилось раньше, дается прямой ответ: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (Быт. 3, 7). Вопрос, таким образом, разрешается: вначале была нагота, но она не оскорбляла ничей взгляд. Это была мифическая не-стыдливость, когда нагота не воспринималась как таковая и не возбуждала ни стыда, ни стеснения. Стыдливость и бесстыдство неразлучны, как две стороны монеты, появляются они в сознании одновременно.

Для Древней Греции здесь также нет никаких сомнений, но совсем с другой стороны. Изначально появились стыдливость и стыд. Платон пишет в книге своей «Республики»: «Еще совсем недавно видеть обнаженного мужчину казалось грекам смешным и неприличным. Некоторые варвары считают так до сих пор».

Стыдливость связана здесь с варварством. «У жителей Лидии, как и у других варваров, считается, что тот, кого увидели обнаженным, опозорен, даже если речь идет о мужчине», — пишет Геродот. А варварство — признак древнего происхождения. «Многие черты жизни древних греков свидетельствуют о том, что их образ жизни в прошлом был сходен с современными варварскими народами», — пишет Фукидид в книге «Пелопоннесская война». И здесь вопрос тоже решен: стыдливость и стыд свойственны диким народам, отказ от них, хотя бы на стадионе, — признак цивилизованного общества.

Божества Стыдливости (Айдос) вернулись на небо вместе с божествами Справедливости (Немезидой, Астреей), когда наступил пятый, железный, век человечества и у людей исчез всякий стыд. Гесиод, очевидно, сожалеет об этом. А Ювенал, несколько веков спустя, шутит: конечно же богиня Стыдливость жила на земле в век Сатурна. Тогда женщины были крепкие, сильные и кормили детей большими грудями. Если бы мы увидели такую женщину обнаженной, мы испытали бы ужас, подобный тому, что внушает сам Сатурн своими детородными органами. И снова стыдливость — признак

варварства, а цивилизация связана с освобождением от стыдливости.

Однако не следует воспринимать этот миф в контексте христианской традиции. Античная стыдливость не сводится к боязни наготы. Она обозначает некую общественную добродетель, чувство, которое запрещает причинять зло другому человеку. Стыдливость и целомудрие для женщины то же, что честь для мужчины. Платон пишет о том, что Зевс даровал людям

стыдливость, чтобы они жили в городах, не предаваясь междоусобным раздорам. Ювенал говорит о том, что стыдливость улетела на небо, когда среди людей стало много воров и клятвопреступников. Если уйти от исторической точки зрения, то мы можем увидеть здесь все то же представление о земном рае, где царили изначальная невинность и нагота.

К античному представлению о стыдливости восходит мысль, что стыдливость — это архаическая добродетель, которую люди утратили, так как стали склонны к пороку. Во время пурификаций, которыми цензоры Марк Валерий Мессала и Гай Кассий Лонгин завершили свою деятельность (154 год до Р.Х.), на алтаре Юпитера на Капитолийском холме выросло фиговое дерево.

Пизон, который в 149 году стал трибуном плебса, провозгласил, что это чудо указывает на гибель античной стыдливости и на порчу нравов. Может быть, он так решил, потому что именно при этих цензорах был построен первый римский театр? В любом случае есть что-то обнадеживающее в том, чтобы точно знать дату начала порчи нравов: во все времена моралисты упрекают в этом своих современников.

Мифы формируют наше сознание и определяют наше поведение гораздо сильнее, чем реальные исторические факты. Не хочу преувеличивать роль классической оппозиции иудеохристианской и греко-римской культуры, однако эта оппозиция все же определяет в общих чертах два типа отношения к наготе и стыдливости, которые проходят сквозной нитью через всю историю развития одного и другого менталитета.

В христианском Средневековье стыдливость связана с осознанием наготы, и нагота здесь всегда бесстыдна. Целомудренная нагота соотносится лишь с предысторией, с временами не-стыдливости, и она исчезает, как только появляется осознание наготы. С этого момента стыдливость проявляется в характере одежды, а для женщины ее признаком становится покрывало. Ветхий Завет боится женщин-искусительниц и дает множество примеров женского бесстыдства: жена Потифара, развратная жена из Притчей Соломоновых, Далила…

Столкнувшись с ними, именно мужчины выказывают образцы стыдливости, например Иосиф. И вот уже Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова говорит: «Благодать на благодать — жена стыдливая» (Сир. 26:18). И наоборот, если нагота не кажется чем-то постыдным, как это было у греческих атлетов и в некоторых обстоятельствах это бывает в наши дни, тогда становится возможным говорить о целомудренной, стыдливой наготе. Но такое представление о наготе соотносится прежде всего с мужчинами. Стыд из-за наготы — женская добродетель, а мужчины гордятся тем, что свободны от такого стыда. Все анекдоты на тему наготы основаны на том, как взгляд другого человека делает ее постыдной, унизительной, а иногда и, наоборот, невинной.

Стыдливость здесь — божественного происхождения, она абсолютна и непреходяща.

Женщина в заперти

Исторические времена начинаются с появления письменных или изобразительных свидетельств. На них человек носит какую-то одежду, хотя бы для того, чтобы прикрыть половые органы. Нагота предстает как исключение, она введена в строгие рамки и требует обоснования. Нагота может служить опозновательным признаком тех или иных социальных слоев. Теофраст в книге «Характеры» (§ 4) насмехается над «мужиком», который задирает плащ так высоко, что видна его нагота. Покрывало — отличительный знак богатой, знатной, неработающей женщины. Той, кому нужно работать, покрывало мешало бы.

Уделять внимание одежде особо важно для женщины, так как ее репутация зависит от того, насколько ее считают целомудренной и стыдливой, тогда как репутация мужчины зависит от его доблести и чести. Платон считает естественным такое разделение. По его мнению, оно должно отражаться в песнях, подходящих для мужчин или женщин. В книге «Законы» (VII, 800) он пишет, что в песнях для женщин должна отражаться их склонность к сдержанности и пристойности, а в песнях для мужчин — склонность к удали и великодушию.

Сексуальная притягательность воздействует в первую очередь на зрение. Обнаженная женщина воспринимается как искушение. Для того чтобы защитить женщину от посягательств, необходим некий барьер; она должна быть укрыта одеждой или стенами жилища. Спальня — укромное место для супружеской четы, гинекей — укромное место для женщины. Когда женщина сталкивается с мужчиной, то вместо стен ее защищает покрывало.