Заседание продолжается. О лондонском детективном клубе
Елена Соковенина
Говорят, Честертон был таким рассеянным человеком, что присылал жене телеграммы: “Я в Ливерпуле. Где я должен быть?” На что жена отвечала: “Дома”. Но потом раскаивалась и честно дописывала: “Гилберт, у тебя же сегодня заседание детективного клуба! Возвращайся в Лондон”.
Сначала досье:
Родился в 1893 году в семье врача. Участвовал в Первой мировой войне. Вел юмористическую колонку в журнале “Панч”. Занимался операциями с недвижимостью, но успеха не имел.
Начал писать детективы, главным героем которых стал Роджер Шерингем, знаменитый писатель, основатель Клуба криминалистов-любителей: человек с ужасным характером и дурными манерами, который, как это ни гнусно с его стороны, почти никогда не ошибается.
Вскоре после выхода первых книг о сыщике и о клубе криминалистов, а именно в 1928 году, в Лондоне открылся настоящий клуб детективов. Туда принимали писателей: после совершения экстравагантного ритуала со специальной клятвой.
Основателем клуба был, конечно, Энтони Беркли. А президентское кресло первым занял Гилберт Честертон, создатель другого нашего любимого сыщика, отца Брауна.
Гилберт Честертон
Клятва члена детективного клуба:
— Клянетесь ли вы расследовать представленные вами преступления как следует, опираясь на остроту собственного ума, а не на провидение, “женскую логику”, абракадабру, брехню, случайные совпадения или Закон Божий?
— Клянусь.
Тех, кто мямлил, давая клятву, безжалостно выбрасывали вон. Даже Закон Божий не оправдание для плохо написанной книги.
Членами клубами были и Дороти Сейерс (одна из его основательниц), и Агата Кристи, и Рональд Нокс, и еще множество известных и не известных нам с вами имен.
Агата Кристи Дороти Сейерс
С 1930 года организация получает формальный статус, а президентом становится Рональд Нокс- между прочим, капеллан Оксфордского университета. После выхода шестого по счету романа ему придется расстаться с детективами по распоряжению епископа.
Рональд Нокс
— Господа, я собрал вас сегодня, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие: вы болваны. Вы пишете черт знает, что. Ваши книги набиты двойниками, китайцами и deus ex machina. Уже читатели в письмах ругаются. Кстати, среди них есть китайцы, тоже еще неприятность. Половина убийц — дворецкие. Господа, стыд и позор! Если у вас размягчение мозга, идите лечиться электричеством, а не книги писать. И что это за орудие убийства — неизвестный науке аппарат, описание которого занимает, по крайней мере, пятьдесят страниц! Вы что, вообразили себя Жюль Верном? Пишите фантастику, если так. А помощник сыщика, чьим голосом говорят ваши книги? Почему он у вас такой идиот? Ах, чтобы даже последний кретин не чувствовал себя кретином? Прекрасно. Кто это сказал, вы? Ну-ка, встаньте, покажитесь. Встаньте-встаньте, пусть все вас видят. Теперь выйдите отсюда и больше не приходите. Я исключаю вас из клуба. Так вот, коллеги. Помощник детектива должен быть только чуть-чуть глупее среднего читателя! Я понимаю, что никто никогда не видел этого среднего читателя. Ну, так найдите его. Мы с вами раскрываем изощреннейшие убийства. Уж если у кого есть мозги, так это у нас. Так найдите его, эту гипотетическую фигуру — среднего читателя! Хороший детектив видит, слышит и чувствует то общее, что есть и у бродяги Билли, который вылавливает бутылки из Темзы, и у леди Уоррингтон. И у констебля, и у студента, и у старухи с мочалкой вместо собачки. У мальчишки-газетчика, и у кондитера. У прозектора и у члена Палаты лордов. Короче, то общее, что важно для любого читателя. Только тогда читатель будет следовать за мыслями “уотсона”. И перестаньте, наконец, рыть все эти подземные лабиринты и тайные ходы. Тоже мне, Монте-Кристо недоделанные!
Обед в детективном клубе, 1932 г.
Таким образом он бушевал еще довольно долго, после чего предъявил членам клуба “Десять заповедей детектива”. Там все было как следует описано.
— Наплевать, — сказал, ознакомившись с этими заповедями Честертон.
— Посмотрим, — учтиво сказала Агата Кристи.
— Мн-мн-мн, — промямлили все остальные.
Они тоже не очень-то согласились, но решили не признаваться и продолжали нарушать заповеди тайно. Так что потом, говорят, заповеди смягчили.
Но все равно все старались. Заповеди там, или не заповеди, главным было другое. Во-первых, всех этих людей объединяло чувство юмора. Во-вторых, они любили поломать голову над всякими интересными вещами и ломали голову, как бы сделать так, чтобы и читатель это любил. Например, Дороти Сейерс в своих ранних книгах превращала детектив в настоящий ребус: с загадками, шарадами и даже кроссвордом. Потом, как ни крути, а внимание к деталям — великая вещь. Без этого внимания два одинаковых носка в доме найти нельзя, не то, что убийцу. Но самое важное — то, чего не может быть. Чего стоит жизнь, если в ней не происходит невозможного? Если люди вешают нос и опускают руки только потому, что они бедные, или старые, или там толстые, или у них не те нос или ноги, или вообще времена сейчас не те?
Что-что, нонеча не то, что давеча? Но вы же не забыли: квинтэссенция детектива, его альфа и омега — убийство. Тогда вам должно быть известно: смерть и есть то, чем измеряется наша жизнь. Если бы не вовремя предъявленный труп в гостиной, или там в ванной — неважно, мы с вами значительно реже задумывались о том, что у нас, вообще говоря, совсем мало времени. Обидно расходовать его на скучные вещи.
Ну, и прежде, чем расстаться до следующего раза, прислушаемся к разговорам в клубе.
— Самое странное в чудесах то, что они случаются.
Узнали? Это Честертон.
— Вероятно, — а это голос Рональда Нокса, — если бы мы только могли вообразить подобное, то обнаружили бы, что действительность зачастую ещё более необычна, чем наша фантазия. Но воображение — это именно то, чем вы должны обладать.
— Ужасный туман, неправда ли? — с типично английским юмором прибавляет Дороти Сейерс.
А Агата Кристи — та вообще беседует сама с собой.
— У нас теперь, пожалуй, пороху не хватит, — говорит она одним голосом.
— Не знаю, — отвечает она сама себе. — По-моему, мы все те же. А впрочем, когда дойдет до дела…
Что касается Яна Флеминга, то он в разговорах не участвует. Он пишет, положив блокнот на колено:
“Бонд посмотрел на часы: 11.30.”
Теперь, когда все, наша история окончилась, ответьте, если можете, на вопрос “Новостей литературы”:
Агата Кристи, хотя и не спорила с заповедями детектива, в своих произведениях несколько раз нарушала одну из них. Одну и ту же. А какую?
|
|
