Валерий Дымшиц «Из Венеции: Дневник временно местного»

6 сентября 2016 года

Вместо бакенов фарватер в лагуне размечают торчащие из воды треноги из грубо обтесанных бревен. (Грубо обтесанные бревна — это вообще отдельный сюжет.) На каждой треноге сидит чайка — сизая и жирная — такая же, как дома. И вдруг на одной — баклан. Вот почему мне никто не сказал, что тут есть бакланы? Я последний раз видел баклана тридцать пять лет тому назад в дельте Волги. Баклан — действующая модель птеродактиля — сидел столбиком, хочется сказать, на задних лапах, разведя крылья в стороны. Крылья были в одной плоскости с туловищем, расправленные и абсолютно неподвижные — будто подмышки проветривает. Больше всего он был похож на российский герб, если ему оторвать лишнюю голову. Потом баклан крючковатым клювом стал чесать грудь (крылья все так же расправлены), и я понял, откуда происходит иконография эмблематического пеликана.

На ступеньках одной из гостиниц на берегу Большого канала сидит девочка и меланхолически бросает в воду кусочки булки. Здоровенные кефали, грубо толкаясь в мелкой воде, прикрывающей нижние ступеньки, хватают их. Из воды торчат спины. Кефалей человек сорок.

В центре Венеции по понятным причинам полностью отсутствует зелень. Соответственно, о том, что это субтропики, догадываешься только на окраинах (пальмы, олеандры, гранаты, лавровишни etc). А так совершенно не понятно, в каком ты климате. Немножко жарко — но ведь и дома бывает жарко.

Форштевень гондолы отдаленно напоминает логотип фейсбука.

Даже с фасада Дворца дожей местами шелушится штукатурка. Некоторая обшарпанность Венеции мне очень нравится: вроде дырок на дорогих джинсах.

С колокольни Сан Марко не видны каналы, и город кажется совершенно нормальным.

Гляжу на этот муравейник и думаю, скольких трудов стоило провести электричество, водопровод, канализацию. Современные чудеса незаметны.

В лагуне некоторые острова (правда, небольшие) не застроены и, кажется, необитаемы. Вот как это?

В маленьких каналах, кроме моторок и гондол, попадаются — предмет мгновенной зависти — байдарки. Говорят, что в Большой канал им нельзя — очень плотное движение. Велосипедисты на Невском. Кстати, здесь нет ни автомобилей, ни мотоциклов, ни даже велосипедов с самокатами.

Оказывается, некоторые визуальные штампы — и не штампы вовсе, а реалистические портреты. Вчера перед нами выступали два итальянца: первый — вылитый маскарон с замкового камня, тип зрелого мужа с круглой бородой и крупнокурчавой шевелюрой; второй — копия Панталоне из комедии дель арте.

Это первое, что, вероятно, здесь всем бросается в глаза. У домов на каналах нет не только набережных, но и крыльца-сходни тоже нет. Вышел из парадной — и в лодку. (Справедливости ради: присмотревшись, заметил, что многие крылечки были, но утонули. Под водой видно несколько ступенек, город опускается.) Вот, думаешь, как экономили венецианцы ту кроху земли, что им досталась.

Но вчера я оказался на острове Сан Серволо, где находится Venice International University (VIU), в котором мне предстоит преподавать. На острове был монастырек, в котором теперь университет, а большую часть острова занимают прекрасные сады — свободное, вольготное пространство. И все равно набережной никакой нет: стены монастыря купаются в лагуне, в монастырских воротах плещется вода. Пошел в бухгалтерию, у главного бухгалтера окно перед рабочим столом — в морских брызгах. Прямо не главбух, а княжна Тараканова.

То есть это не экономия места, а принцип. Стал фантазировать, как так вышло. Первые поселенцы, обживая низкие, затапливаемые отмели, строили дома на сваях. (Свайные постройки известны с неолита.) А потом, когда острова тоже подросли (их явно подсыпáли), привыкли: шагнул за порог — и в лодку.

Камин с дымоходом (и в моей квартире в том числе) прилеплен снаружи наподобие эркера. Странно. Зачем отапливать окружающую среду?

Кажется, у Пришвина (или у Бианки?) был рассказ про пса, которого тошнило бабочками. Я не могу больше трех часов подряд ходить по Венеции. Тошнит.

Решил обойти все улицы, музеи, церкви — но это, конечно, невозможно.

 

Всего просмотров: